Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие обозреватель Радио Свобода Кирилл Кобрин.
Андрей Шарый: Россия, Грузия и западные страны ведут активную кавказскую дипломатическую войну. Стороны обмениваются оскорбительными заявлениями и обвинениями, в которых независимые наблюдатели замечают мало конструктивного содержания. Грузинская делегация потребовала сегодня проведения внеочередного заседания Совета безопасности ООН в связи с признанием Россией независимости Южной Осетии и Абхазии. Ранее Россия предложила пригласить на заседание постоянного совета Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе представителя Южной Осетии и Абхазии. А представитель России в ООН говорил о том, что вскоре эти страны могут подать заявление о полноправном членстве в ООН. В это время продолжается активное зондирование того, что проходит в самой зоне конфликта.
Довольно многие эксперты считают, что конфликт с Грузией открыл новую страницу и в российской внутренней политике. Общественное внимание с внутренних проблем сместилось к внешнеполитическим событиям, и в этих условиях общество почти полностью, целиком поддерживает действия власти. Политические партии, даже оппозиционные, для того, чтобы не потерять крупиц популярности, вынуждены почти полностью отказаться от критики Кремля. Дмитрию Медведеву уже совсем не нужно намекать на возможные послабления во внутреннем курсе, и некоторые обозреватели ожидают, что после окончания этого конфликта и даже в его ходе соотношение сил в тандеме Дмитрий Медведев - Владимир Путин может измениться, несмотря на то, что пока еще не известно, кто именно дергает за веревочки весь этот кавказский конфликт.
Тему продолжит беседами с экспертами мой коллега Кирилл Кобрин.
Кирилл Кобрин: Российские партии высказывают почти единодушную поддержку действиям Кремля. А позиции власти, в частности, Дмитрия Медведева значительно укрепились. Смолкли разговоры о либерализме нового президента, о возможности некоей "оттепели", все отошло на второй план в условиях военной конфронтации и международной изоляции России. Теперь невозможен разговор в терминах "плохой президент Путин", "хороший президент Медведев". Так считает политолог, руководитель аналитической службы фонда "Российский общественно-политический центр" Святослав Каспэ.
Святослав Каспэ: Во всяком случае, и до того описывать российский внутриполитический расклад в терминах "доброго" и "злого следователя" или "хорошего" и "плохого парня" было, по меньшей мере, неразумно. Пока ясно, что российская внутриполитическая карта на данный момент не существует. Карты нет, есть абсолютно неизведанное пространство. Я думаю, что от того, как будут развиваться наши отношения с внешним миром, прежде всего и будут зависеть внутриполитические процессы. То есть понятно, что не прекратятся сразу все разговоры, например, о борьбе с коррупцией, наоборот, они будут продолжены, но как будут выглядеть политические процессы внутри страны, пока совершенно не понятно.
Кирилл Кобрин: Многие обращают внимание на отдаленное сходство с началом премьерства, а потом президентства Владимир Путина и второй чеченской войной. Но все-таки это была внутренняя проблема. Может быть, внешняя политика становится главной на повестке дня президентства Медведева?
Святослав Каспэ: Очень на то похоже. Сравнение со второй чеченской войной здесь, конечно, неуместно, это совершенно другая история, но я думаю, что, действительно, теперь, после всего произошедшего Медведеву, возможно, против его собственной воли, мы не знаем, придется в первую очередь сосредоточиться на определении места России в мире.
Кирилл Кобрин: Помимо укрепления политического единомыслия в стране, последствием конфликта с Грузией можно считать усиление общественной поддержки власти. Небольшая война где-то на окраинах государства явно воодушевила большинство россиян. О том, почему это происходит, о механизмах общественной поддержки, которые сформировались сейчас в России, я побеседовал с деканом факультета антропологии Европейского университета в Петербурге Ильей Утехиным.
Илья Утехин: Это единство или видимость единства, я бы подчеркнул, создаваемая пропагандой, в каком-то смысле является плодом пропаганды и похоже на единство, демонстрируемое и болельщиками, и посетителями рок-концертов и так далее. В отличие от ситуации, когда война пришла к нам в дом, и мы видим ужасы этой войны, они затрагивают нас лично, это единство не требует таких больших усилий и жертв. Конечно, социологи могут демонстрировать, что поддержка власти в этой ситуации достигает каких-то пиковых значений, но отчасти так устроена сама информация, потому что информирование людей о том, что происходит, способствует этому.
И единственное, что меня, например, тревожит, что это единство, эта консолидация - это единство против кого-то, как и в случае с футбольными баталиями. Ведь всегда же спорт - это такая сублимация конфронтации. Но если, скажем, в случае побед российских спортсменов на Олимпиаде это гордость за Россию в целом, независимо от того, кто был соперниками, то вот в случае ситуации с Осетией мы видим, что это не первая акция против Грузии, до этого было грузинское вино и так далее. Это встраивается в тенденцию восстановления державности. Великая держава, процветающая держава, единая держава, русский мир - для того чтобы все это заработало, нужна небольшая и не затрагивающая нас лично, но победоносная война.
Кирилл Кобрин: Если дела обстоят так замечательно в стране, почему психологически у россиянина есть потребность выяснять отношения с маленькой Грузией, например?
Илья Утехин: У россиянина есть потребность психологически примкнуть к какой-то идее. Вот есть такие вещи, которые не терпят пустоты. В частности, отсутствие национальной идеи, о которой несколько лет назад говорили, теперь заменено идеей такой великодержавности, которая возрождается. Это часть активной политики России, как силы, с которой нужно считаться на международной арене. У нас нация "встает с колен", и даже футбольные клубы выигрывают всякие.
Оказывается, что эта политика требует указания пальцем на какую-то силу, против которой мы.
