Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие корреспондент Радио Свобода в Москве Вероника Боде.
Андрей Шарый: Уже несколько недель события на Кавказе остаются центральной темой российских телевизионных каналов. Цензура и политическая заданность освещения боевых действий и попыток мирного урегулирования кризиса в нынешней России, где подавляющее большинство средств массовой информации контролируется властями, не удивляет. Обозреватель газеты "Время новостей" Алена Солнцева, с которой я беседовал на эту тему, обращает внимание на то, что виртуальная война оставляет за кадром слишком многое, а в кадре оставляет слишком много непонятного.
На что вы обратили внимание в освещении российскими телевизионными каналами конфликта России и Грузии?
Алена Солнцева: Профессиональный зритель документального кино, потому что я его очень много смотрю и в нем разбираюсь, обратил внимание на то, что все, что мне показывают в новостях и в программах, которые специально рассчитаны на то, чтобы меня убедить в достоверности, документальности происходящего… больше всего на свете мне не хватает именно документальности и достоверности. Вот знаменитый эпизод с девочкой и ее тетей, которые выступали по телевизору в США. И почему-то, меня это удивляет, никто не заметил самого главного, что девочка и ее тетя не выступают свидетелями, потому что свидетели говорят о том, что они сами видели и что является их личным опытом. Когда тетя девочки говорит, что виноват Саакашвили и что это он развязал войну, она говорит свое мнение, она имеет его право высказать. Но их-то вызвали рассказать об их собственных впечатлениях об этой ночи. А что они могут о ней сказать? Собственные впечатления - это то, что на них падают бомбы. Откуда они падают, кто конкретно? Они не рассказали ни одной детали. То, что им страшно, то, я им сочувствую, безусловно. Но понять, что происходило в этот момент, они мне не помогли никак.
Андрей Шарый: С чем вы это связываете, вот эту нехватку документалистики, документального свидетельствования?
Алена Солнцева: Понимаете, мы этот конфликт воспринимаем через призму виртуальной реальности, которую нам дает телевизионная картинка. Естественно, что люди, которые заинтересованы в этой картинке, то есть собственно журналисты... я не хочу сказать - они, там, мало профессиональны, но с точки зрения результата... общество делегирует своих представителей в качестве тележурналистов... Я знаю, что в ЖЖ те же люди, которые являются официальными корреспондентами, пишут вещи, гораздо более тонкие, гораздо более убедительные, гораздо более жалкие и гораздо более реальные. Мне кажется, у нас у самих цензура гораздо более высокая, чем даже в людях, которые сидят, отбирают, редакторы каналов. Даже не в цензуре дело. А мне кажется, в том, что глаз так устроен, люди настолько предубеждены, что не хотят видеть реальность.
Андрей Шарый: То есть вы хотите сказать, если я верно вас понимаю, что существует некая такая заранее определенная уже и вызванная событиями последних лет и общественно-политической ситуацией в России индоктринация общественного сознания?
Алена Солнцева: В каком-то смысле да. Бомбят Цхинвали. В России показывают одни и те же кадры. На российских каналах идет - это грузины бомбят Цхинвали, а на западных каналах те же кадры показывают и говорят: это русские бомбят Гори. И различить в этой ситуации... ну, какие-то танки все советского образца, какие-то люди в камуфляже, они все на одно лицо, осетины, грузины, мы не можем в них разобраться, ни знаков отличий. Кто-то уже предлагал, что давайте тогда, когда у нас будут мировые конфликты вооруженные, как раньше, форма будет разная - эти в синем, эти в красном, потому что мы не можем следить за этой кашей по телевизионной картинке. Мы очень сильно стали доверять телевизору, мы чрезвычайно сильно стали доверять комплексу вот этой телевизионной визуальной картинки, у нас перестал работать собственный аналитический отдел, мы перестали разбирать, что нам показывают.
Андрей Шарый: Я сейчас грубо так спрошу: телевидение выполняет роль пропагандистской дубины?
Алена Солнцева: Безусловно. Я думаю, что если бы мы с вами сейчас вместе съездили в Цхинвали и написали бы репортаж, который не отвечает основной политике нашего государства, уже объявленной Кремлем, то я не думаю, что на Первом канале нас бы приняли с распростертыми объятиями, даже на втором, третьем, четвертом. А разговоры по радио - "Свобода", "Эхо Москвы", в газетах, в ЖЖ, там можно писать и говорить, но на центральных каналах телевидения информация, безусловно, является цензурированной. Это меня не удивляет. Вы хотите, чтобы я вам сказала: телевидение цензурирует информацию. Безусловно цензурирует. У государства идеологическая машина. Я могу быть против, я в оппозиции к этому государству, мне не нравится то, что происходит сейчас в Грузии и в Южной Осетии, моего мнения никто не спрашивал, я не голосовала за это, это делают без моего согласия, и я понимаю, что это идет вне моих личных интересов, я остаюсь в меньшинстве в этой стране, не разделяя патриотических восторгов по этому поводу большинства. Это моя позиция. Вы меня спросили: что мне кажется важным в этой телевизионной подаче этих материалов? И вот тут, мне кажется, есть более существенные вещи. Мне кажется, что главная проблема в том, что люди перестали различать, что-то замылилось во взгляде, и те, кто снимает, и те, кто смотрит, те, кто ставит, даже те, кто критикует. Они говорят о пропаганде, а я говорю о том, что реально ничего не понятно.
Андрей Шарый: Телевизионный эффект "усталых глаз" - виртуальная картинка кавказской войны.
