1 сентября в России, а 2 сентября в Америке начинается очередной учебный год, которому предшествовала очередная дискуссия о первом поколении учеников, которые решительно предпочитают бумажным книгам экраны монитора. Об этой драматической, в том числе и для писателей, проблеме, я беседую с поэтом Владимиром Гандельсманом.

– В одном из летних номеров «Нью-Йорк Таймс» обсуждался животрепещущий вопрос: действительно ли сегодняшний человек читает? Имеется в виду, прежде всего, молодой человек - школьник и студент. Это естественно, потому что это самый впечатлительный возраст, к тому же из очень многих книг – и притом классического репертуара – мы быстро вырастаем, и если они не прочитаны в нежном возрасте, они не будут прочитаны никогда.

– Я читал эту статью, и хотел бы немного уточнить постановку вопроса: речь идет о чтении книги в ее традиционном, бумажном виде по сравнению с чтением с компьютера, с экрана.

– Статья (Literacy Debate: Online, R U Really Reading?) начинается с примера, в качестве которого выбрана девочка Надя (Nadia Konyk), ей 15 лет. Она, как все нынче, подсела на Интернет. У компьютера проводит минимум 6 часов в день, живет в пригороде Кливленда. Она проверяет email, читает популярные сайты, смотрит видеоклипы на YouTube. Мать хочет, чтобы дочь читала книги, но рада и тому, что та читает хоть что-то, хоть с компьютера. Что значит вообще ЧТЕНИЕ в эпоху цифровой техники? Вот это - вопрос.

– Причем, очень важный. Дискуссия развернулась на государственном уровне среди экспертов по образованию, учителей, не говоря уже о родителях, которые растят первое поколение, открывшее компьютерное чтение.

– Тестирование показывает, что уровень чтения, вообще способность к чтению падает. Многие считают, что блуждание в интернете – враг чтения, что из-за этого снижается грамотность, рассеивается внимание, вообще гибнет культура, которая зиждется во многом на общении с книгой. Другие считают, что интернет – это новый вариант чтения, что таких, как Надя, он вдохновляет на чтение и письмо в часы досуга, которые, не будь интернета, она проводила бы у телевизора.

– Билл Гэйтс однажды сказал, что компьютер оторвал детей не от книги, а от телевизора.

– К тому же, даже заядлые читатели говорят иногда о преимуществах интернет-чтения: скорость узнавания различных точек зрения на предмет чтения, возможность мгновенного обмена мнениями. Все это – преимущества.

– Справедливости ради, надо сказать, что опасения за судьбу книги возникли очень давно, еще с появлением телевидения.

– Другой момент: на бумаге, в книге, начало, середина и конец предопределены автором книги. В интернете начинается быстрое скольжение, все стадии смешиваются по воле читателя.

– Тут не так все просто. Постмодернистские критики, да и я сам, грешным делом, писали, что, может, это и хорошо, потому что сам мир не линеен, это вам не строчка за строчкой. Любая линейность это уже насилие над природой. Поэтому новые писатели, вроде Милорада Павича, пытаются сочинять нелинейные романы.

– Что ж, философию можно присобачить к чему угодно, было бы желание. Впрочем, я не склонен приветствовать или осуждать чтение с экрана. Дело вкуса и привычки. Например, прозу я не могу читать с компьютера...

– Я тоже не могу. Я просто не понимаю тонкости.

– Нет у нас с вами привычки этой, вот и все. А вот стихи я читаю запросто – это быстро, и вполне получается. Традиционалисты иногда сравнивают чтение в интернете с поглощением калорий вхолостую. А те, кто верит в интернет, их меньшинство, иногда отрицают ценность чтения вообще. Они убеждены, что нынешние молодые люди не будут читать «Убить пересмешника» или «Гордость и предубеждение» ради удовольствия. И не надо. Пусть читают в интернете то, что читают. Но, - говорят эксперты, - те, кто читают в интернете, успешнее находят работу в век цифровой техники, в цифровую эпоху. Это, так сказать, практический взгляд на вещи.

– Короче говоря, чтение – непрактично. Как всякая любовь. Это понятно, но значит ли это, что непрактичных людей становится все меньше?

– Увы, есть статистика. В 1984 году 9% 17-летних американцев говорили, что никогда не читают ради удовольствия. В 2004 – таких уже 19%. Количество не читающих удвоилось. Среднестатистическая цифра: сколько времени ребенок от 8 до 18 лет проводит у экрана компьютера? В 1999 году – 45 минут, в 2004 году – 2 часа. Процесс явно необратимый. Хорошо, пусть у компьютера, но пусть ГРАМОТНО у компьютера. Поэтому проповедники интернета предлагают оценивать способности детей к работе у компьютера, так же, как это делается при обычных устных и письменных тестах на понимание и чтение. В следующем году вводится международная программа оценки цифровой грамотности.

– Читающая публика убывает. Я слышал такую статистику: 40% российских детей вообще ничего не читают.

– Вероятно, статистика не врет. Но, быть может, это проблема отцов, а не детей. Давайте вспомним, как мы читали «Войну и мир». Многие ли из нас в школьные годы прочли эту книгу не потому, что это требовалось по программе, а потому, что ЧИТАЛОСЬ?

– Надо сказать, что я по-настоящему прочел «Войну и мир» пять лет назад. Только тогда я понял, чего я в свое время был лишен.

– Кроме того, все, что мы читали по программе, было заранее расфасовано: Пушкин – «наше всё», Печорин – лишний человек. Сегодняшний дикарь этого не знает, и это, быть может, хорошо, - его мышление свободней. Но есть у дикарства и обратная сторона... Мне рассказывал только что мой друг, преподаватель медицинского вуза, то есть человек, имеющий дело с людьми, недавно окончившими школу: он прочитал в аудитории пару строк: «Жил старик со своею старухой у самого синего моря...». И спросил, что это. Не знал НИКТО. Хорошо иметь свободное мышление, но оно не может быть свободным, если нет предмета мышления.

– Интересно, что корреспондент «Нью-Йорк Таймс» говорит, что наибольшие успехи достигаются в тех странах, где проводится государственная политика в области чтения и где акцент в этой политике сделан на чтение детей и юношества.

– Да, и наиболее яркими примерами в этом плане могут служить Франция и Великобритания, где существует целостная политика в области поддержки чтения. Во Франции, например, она инициируется Министерством культуры, в Великобритании – Министерством образования. В США в 1985 году была принята государственная программа. В ней сказано, что «для сохранения и развития американской демократии необходимо срочно превратить Америку в нацию читателей». Вот так – не больше и не меньше: для сохранения демократии...

– Это логично. Выборы подразумевают грамотных избирателей...

– Если подытожить то, о чем мы говорили, то следует сказать вот что: мы живем во время компьютерной революции. Скорость, с которой она происходит - умопомрачительная. Это отражается на биоритме человека, проще говоря, он все дальше и дальше уходит в компьютер. Поэтому если современный человек или человек будущего «не милорда глупого, а Белинского и Гоголя с базара понесет», то, скорее всего, мы об этом не узнаем, потому что в его руках будет компьютер, а будут ли «пользователем» затребованы электронные книги, - Бог знает. Почему-то хочется, чтобы были.