Ирина Лагунина: Бурные события в Грузии и значимые памятные годовщины августа, как 40-летие советского вторжения в Чехословакию, отодвинули на периферию внимания средств информации кончину человека, чья трагическая судьба связана с одной из неразгаданных тайн ХХ века – убийством Кеннеди. Впрочем, и сама жизнь этого человека остается такой же загадкой и не рассекреченной тайной. Речь идет о советском перебежчике Юрии Носенко, которого и КГБ, и ЦРУ почти одновременно, четыре с половиной десятка лет назад, объявили предателем и лишь незадолго до его смерти, опять же и те, и другие, зачислили в несломленные герои. О неразгаданной тайне Носенко мой коллега Владимир Тольц беседует с историками спецслужб Олегом Гордиевским и Борисом Володарским.
Владимир Тольц: 22 ноября 1963 года в Далласе был убит президент США Джон Фицджеральд Кеннеди. Через 2 дня там же был застрелен арестованный по подозрению в этом убийстве Ли Харви Освальд, в 1959-61 гг. живший в Минске и женатый на русской. Прибывший на похороны Кеннеди первый зам.председателя Совета министров СССР Анастас Микоян вручил американцам справку о пребывании Освальда в СССР, в которой говорилось «об отсутствии интереса к нему со стороны КГБ». Через месяц с небольшим с делом Освальда в КГБ ознакомился сотрудник 2 Главного управления этой организации, представленный к званию майора капитан Юрий Носенко, некогда занимавший должность заместителя начальника 7-го отдела, работавшего с иностранцами, посещавшими СССР. (Он, кажется, даже допрашивал Освальда, когда тот жил в Минске.) 19 января Носенко в качестве эксперта советской делегации на совещании по разоружению выехал в Женеву. 4 февраля он исчез из поля зрения как резидентуры КГБ в Швейцарии, так и швейцарских властей. А еще через неделю газеты всего мира, кроме советских разумеется) сообщили, что он находится в США, которым передал важные секретные сведения, в том числе и по производству ядерного оружия.
В ту пору мой собеседник, историк разведки Олег Антонович Гордиевский, окончивший те же МГИМО и разведшколу, что и Юрий Носенко, только начинал свою карьеру в КГБ.
Олег Гордиевский: Вы знаете, это была просто атомная бомба. Они тогда не привыкли, что крупные чины КГБ убегают на Запад. И там был такой переполох, шерстили женщин, которые работают в архиве, секретарш, он такой был любитель женщин. Это был такой страшный удар по КГБ. И поэтому, когда я стал говорить с западниками, и они рассказали, что ему не поверили, что его продержали в тюрьме три с половиной года, я просто ужаснулся.
Владимир Тольц: Да, в Штатах привыкшего, по утверждениям сослуживцев к роскошной жизни Носенко (он был сыном покойного к тому времени министра судостроения СССР) ждала отнюдь не сахарная жизнь: по словам одного из участвовавших в его допросах, одиночка без окон, искусственное, при помощи манипуляций с часами и электрическим освещением, нарушение биоритмов, многочасовые допросы с пристрастием и детектором лжи, а еще и, по словам самого Носенко, с принудительным применением наркотиков. Всему, что он рассказывал, американцы не верили. А почему? – спрашиваю я у Олега Гордиевского.
Олег Гордиевский: Дело в том, что перед ним сбежал в Америку Анатолий Голицын, старший лейтенант или капитан, молодой провинциальный парень. Они там так радовались, они так были счастливы, что такой важный кагэбовский чин к ним перебежал. Ему в рот смотрели. А ему так понравилось, что его на руках носит ЦРУ, что он стал басни рассказывать и сочинять. Они ему верили, очень долго верили. И он сказал: а теперь смотрите, они сейчас пошлют кого-нибудь, чтобы меня дискредитировать. Я такой важный (а он был не важный, кстати), я такой важный, кого-то пошлют меня дискредитировать нарочно. И перебежал Носенко. И Голицын сказал: вот видите, я говорил вам. Носенко перебежал меня дискредитировать.
Владимир Тольц: Олег Гордиевский. Другой историк Разведки Борис Володарский, которого я спросил, почему же американцы поверили Голицыну, а не Носенко, ответил мне так:
Борис Володарский: Естественно, каждому детектору, каждому перебежчику есть сомнения всегда. Их долго проверяют всеми возможными способами, каждая информация перепроверяется. Недоверие первоначальное существует всегда. Голицын не был неадекватным, наоборот, Голицын был очень продуктивным перебежчиком с точки зрения американской разведки, он принес огромное количество данных. Он ведь заранее готовился, работал в английском отделе, он работал в европейском отделе, очень много знал. И перед тем, как перейти на американскую сторону, что называется, он в течение нескольких месяцев подбирал информацию. Кроме того, у него феноменальная память была, поэтому он сообщил большое количество исключительно ценных данных. После этапа первого, когда возникает недоверие, когда перепроверяют перебежчика, Голицыну доверяли. Он вступил в очень доверительные отношения с начальником управления контрразведки Джеймсом Энглтоном, поэтому естественно, что Голицыну доверяли, Носенко на первом этапе не доверяли. И в дальнейшем подтверждалось во многих случаях, что он врет, поэтому такая ситуация возникла.
Владимир Тольц: Сейчас это, можно сказать, общее место в мемуарах многих американских разведчиков: Джеймс Энглтон, несомненно очень одаренный человек, одержимый маниакальной идеей поиска «кротов» в ЦРУ, в своих симпатиях и оценках не всегда был адекватен.
Олег Гордиевский: Голицын практически ничего не знал. Он сочинял басни. Он рассказывал, что спор между Китаем и Москвой – это дезинформация. А ему поверили, потому что были влюблены в него. И они стали копаться, особенно Энглтон и его заместитель, стали искать в Носенко всякие недостатки. Они сразу узнали, что не подполковник, а майор, они узнали какие-то другие детали, неправильно говорил, неправильно сказал, где столовая находится, на каком этаже в КГБ. Потом он сказал, правду сказал, говорил только правду, он сказал, что Советский Союз и КГБ никакого отношения к убийству Кеннеди не имеют. Освальд, который провел несколько лет в Минске, неизвестен был как стрелок или какой-то убийца, с ним не работали, его не подговаривали, его просто пассивно изучали, пришли к выводу, что это пустое место и оставили его в покое. А это не подходило под их воображение. Они считали, что подготовили в СССР Освальда, забросили диверсанта, убийцу, он подстерег Кеннеди, выстрелил. Все получалось у них, в духе холодной войны.
Владимир Тольц: Сейчас, когда рассекречено «Наставление контрразведки по допросам», которым руководствовались те, кто в ЦРУ вел «дело Носенко», вскрывается еще одно обстоятельство: применявшиеся в отношении Носенко методы допросов с пристрастием разрешены были цеэрушникам только за пределами Америки, и только в отношении, подозреваемых в нанесении ущерба безопасности США. И уже хотя бы поэтому история заточения Носенко рассматривается многими сегодня как позорная страница в истории американских спецслужб. Впрочем, есть и другой взгляд на проблему.
Борис Володарский: Его допрашивали, сильные были допросы, действительно были сильные, интенсивные так называемые допросы. Действительно такая инструкция существовала. Он теоретически находился на экс-территории, он находился в Кэмптере, то есть это специальный лагерь Центрального разведывательного управления, теоретически его кампера могла рассматриваться как экстерриториальная. Но, повторяю, физических пыток не было, психотропных средств не применяли.
Владимир Тольц: Примерно то же утверждает и ныне Тэннет Бэгли, до сих пор рассматривающий Носенко как «крота» КГБ. Кстати, Борис Володарский – редактор этого сочинения Бэгли. Но с Бэгли он тут не согласен (или согласен лишь частично):
Борис Володарский: Я лично считаю, что Носенко не был двойным агентом. Все показывает, что он не был двойным агентом, очень многое – и его история, и лично он сам, и его карьера в КГБ, и практика в КГБ. Не засылали таким образом и таким способом двойных агентов – это однозначно. Но на сегодняшний день окончательное решение по поводу Носенко теоретически может быть ясно только после того, как рассекретят информацию по убийству президента Кеннеди. Потому что главная причина, по которой Носенко был принят в ЦРУ, по которой разрешили ему перейти на сторону американскую – это то, что он принес информацию по Освальду.
Владимир Тольц: В ЦРУ, похоже, не разделяют этой выжидательности. Олег Гордиевский говорит мне:
Олег Гордиевский: Пришли новые люди, пришло новое поколение ЦРУ, они начали разбираться и поняли, что Носенко цены нет, что совершеннейший кладезь мудрости, знаний о КГБ, о внутреннем КГБ, о втором главке, о том, что следят за посольствами. Он им рассказал, что завербован важный чиновник британский Джон Вассел, что завербован канадский посол Джон Уоткинс, завербован в Москве офицер ЦРУ Эдвард Эллис. Он рассказал о тотальной слежке за дипломатами американскими, английскими, канадскими и так далее. Он полностью был оправдан, полностью восстановлен в правах, ему выплатили пособие, ему дали дом. А перед смертью начальник ЦРУ Майкл Хэйден посетил Лысенко, передал ему письмо благодарственное, передал флаг и руку пожал, как бы попрощался перед смертью. То есть полностью все почести были возданы.
Владимир Тольц: Юрий Иванович Носенко скончался под чужим именем в США 23 августа. Даже сведущая Washington Post узнала об этом лишь через 4 дня. Из отпущенных ему 81 года 44 он прожил в Соединенных Штатах. В том числе 1277 дней в тюрьме. Все, кроме Энглтона, засадившие его туда, все, кто его допрашивал, а также Голицын, все живы. История, особенно постыдная, забывается, а жизнь - продолжается...
