Ирина Лагунина: Президент Александр Лукашенко на пресс-конференции для российских журналистов все-таки ответил на вопросы о позиции Белоруссии в отношении признания независимости Южной Осетии и Абхазии. Похоже, что в ближайшее время Минск не намерен присоединяться к решению Москвы. Однако Лукашенко не исключил вероятности того, что когда-нибудь вопрос будет рассмотрен белорусским парламентом. Андрей Бабицкий попросил экспертов проанализировать действия главы белорусского государства.
Андрей Бабицкий: Официального решения белорусского руководства о поддержке на государственном уровне признания Россией независимости Южной Осетии и Абхазии не будет никогда, считает обозреватель белорусской службы Радио Свобода Юрий Дракохруст.
Юрий Дракохруст: Это окончательное решение. Потому что предложение, которое было сделано Александру Лукашенко, из того сорта, которое принимается или сразу или никогда. Оно не было принято сразу, я полагаю, что оно не будет принято никогда, несмотря на то, что он делает некие реверансы. Он сказал: ну это парламент у нас рассмотрит. Знаете, когда такой авторитарный правитель, который царь природы, говорит, что у нас решит парламент, это значит, что решение не состоится никогда. Такое ощущение, что с некоторых пор Александр Лукашенко решил для себя, что ориентация только на Россию, что отсутствие некоторых западных вариантов, эта ситуация делается все более и более опасной. Опасной для его власти, опасной для Белоруссии. И в общем-то это решение по Абхазии и Осетии выписывается в целый ряд других решений. В частности, неожиданное освобождение всех политзаключенных, определенный более такой либеральный способ проведения парламентских выборов, которые сейчас происходят. Лукашенко еще до выборов в интервью агентству «Рейтер» сказал: я так думаю, там оппозиционеры будут в парламенте, чего бы им там не быть. Судя по всему, первые ласточки уже полетели, что называется, с той стороны. Уже много заявлений от Европы. А уже американцы, даже не дожидаясь конца избирательной кампании, уже сняли некоторые санкции.
Андрей Бабицкий: Аналитик информационной кампании "Белапан" Александр Класковский полагает, что Лукашенко действительно пытается отладить связи с Западом.
Александр Класковский: Он не такой идейный антизападник, как Чавес, условно говоря, он прагматичный и весьма в каком-то смысле пробелорусский политик, как это ни парадоксально. Это наверняка вызовет возражения со стороны части титульной оппозиции. Тем не менее, в данном вопросе, я думаю, он очень четко просчитал. В частности, одно очень практическое, сейчас как раз такая фаза потепления с Западом и понятно, что такое быстрое вассальное, сателлитное поведение в плане признания вслед за Москвой независимости вот этих мятежных территорий, оно было бы явно негативно воспринято в Брюсселе и Вашингтоне и это, собственно, в этих столицах артикулировано. Поэтому была избрана такая тактика тянуть резину, насколько это можно.
Андрей Бабицкий: Однако президент Белоруссии исходит из прагматических соображений, не делая окончательного выбора в пользу какой-либо одной стороны.
Александр Класковский: Пока можно, он будет лавировать. В принципе, я думаю, это философия белорусской политики на сегодняшнем этапе. Потому что с одной стороны страшно, что сильно возьмет в оборот Россия, а с другой стороны страшно идти на такую настоящую демократизацию, как того хотел бы Запад. Поэтому приходится между Сциллой и Харибдой постоянно проскакивать.
Андрей Бабицкий: Лукашенко намерен тянуть время до тех пор, пока не сложится наиболее удачная политическая и экономическая конъюнктура. Принимать серьезные решения сегодня, себе дороже.
Александр Класковский: Что касается пресс-конференции российских журналистов, там, наверное, со второй-третьей попытки выжали этот ответ, такой достаточно обтекаемый, дескать, парламент мы изберем новый на днях и тогда он, возможно, рассмотрит этот вопрос. Откровенно говоря, не на днях, потом еще будет сессия старого парламента, тоже такие нюансы, которые не афишировались и которые говорят о том, что как раз работает тактика затянуть этот вопрос. И потом, знаете, уже к тому времени это будет ноябрь или декабрь, возможно наберет уже какую-то динамику процесс нормализации отношений с Брюсселем и Вашингтоном и там тоже лезть в бутылку постфактум, когда остынут страсти по поводу кавказской войны будет не с руки. Может и изменится ситуация, в принципе Москва не будет так выкручивать руки, потому что тоже думают, что наломали дров, приходит такое отрезвление, надо с Западом улаживать отношения, смягчать и, возможно, на Беларусь меньше в этом смысле станут давить.
Андрей Бабицкий: Зависимость Лукашенко от России такова, что он все равно будет вынужден принимать навязанные ему решения, говорит эксперт центра «Стратегия» Валерий Карбалевич.
Валерий Карбалевич: Я думаю, что все же Лукашенко придется признать эти республики по причине того, что зависимость от России больше, чем зависимость от Запада. Он хочет это сделать попозже. Потому что если дело только в парламенте, есть парламент старый, который сейчас работает, можно им признать. В конце концов, в белорусском законодательстве не прописано, как можно признавать новые государства, это мог сделать и президент, и просто Министерство иностранных дел. Для чего Лукашенко затягивает? Лукашенко не хочет быть в числе первых, не хочет выглядеть белой вороной, потому что его могут признать марионеткой России. Он все-таки претендует на некую серьезную роль в мировой политике. Второй момент: новый парламент сможет начать обсуждение этого вопроса не раньше ноября месяца, а к этому времени между Белоруссией и Россией начнется серьезный торг по вопросу цены на газ. Лукашенко хочет удержать вопрос о признании Южной Осетии и Абхазии с ценой на газ, то есть продать России по выгодной цене это свое решение.
Андрей Бабицкий: Лукашенко может пойти на российские условия в вопросе признания Южной Осетии и Абхазии, но это, прежде всего, станет результатом сделки, а не заключения политического союза, считает Александр Класковский.
Александр Класковский: И еще один нюанс: в конце концов можно продать Западу свою неторопливость в этом вопросе и добиться какого-то прогресса в отношениях. С другой стороны, потом, когда как раз к декабрю настанет горячая фаза переговоров о ценах на газ, тогда можно будет за определенную цену взять и в итоге признать эти республики. И Запад тоже тут тоже будет видеть, что стояли до последнего, сопротивлялись, но не обессудьте, выкрутили нам руки.
Андрей Бабицкий: Валерий Карбалевич не уверен в том, что Россия сегодня понимает, как и на каких условиях она хотела бы удержать Белоруссию в зоне своего контроля.
Валерий Карбалевич: Москва заинтересована, весь вопрос в том, насколько она готова за эту заинтересованность платить, насколько эта цена устроит самого Лукашенко. Ведь до сих пор с 2007 года Россия приняла решение перейти в отношениях с Белоруссией на рыночные отношения. Если эту линию Москва будет продолжать, тогда это одна ситуация, это значит, что у Лукашенко есть шансы идти на Запад. Если Лукашенко откажется от этой идеи и вернется к политике субсидирования белорусской экономики ради того, чтобы удержать союзника под контролем – это другая ситуация. И тогда действительно у Лукашенко нет вариантов. Но пока позиция России до конца не прояснена, не знаю, есть ли вообще какая-то концепция сегодня у российского руководства по поводу Белоруссии вообще, по поводу отношений с Западом и прочее. По-моему, пока некие реактивные действия преобладают в политике Кремля.
Андрей Бабицкий: Обозреватель белорусской службы Радио Свобода Юрий Дракохруст предполагает, что Лукашенко, если он проявит упрямство, могут отпустить на вольные хлеба, лишь бы он окончательно не потерялся из виду.
Юрий Дракохруст: Политика Лукашенко, они содержит большой элемент риска. То есть, условно говоря, западная помощь, даже если она будет, может не успеть или оказаться не такой большой, как он предполагает. То есть возможен какой-то, скажем, энергетический клинч с Москвой, когда возникает дырка в несколько миллиардов долларов, а в ответ с Запада по самым разным причинам может, как в случае с Грузией, прозвучать чрезвычайная обеспокоенность этой ситуацией и все. Так что он в известном смысле рискует. Но, во-первых, он оказывается в некоей компании. Если бы он один такой плохой, а то, ну что ж, и Казахстан, ближайший союзник, то же самое сделал и другие страны. В данном случае всех наказывать? Что с ними делать? Воевать дальше со всеми? Я снова возвращаюсь к этой аналогии с Чаушеску. Безусловно, поведение Чаушеску не нравилось Москве, безусловно, здесь как раз, что называется, известное совпадение дат. Как раз ровно сорок лет назад в августе 68 года Чаушеску отказался присоединить румынские войска к войскам Варшавского договора, которые вошли в Чехословакию. Понятно, это Москве не нравилось. Но я бы сказал так, после Тито, потеряв Тито, потеряв Мао, решили так: ладно, пусть будет так. То есть этот процесс разбегания, с одной стороны, может породить и злобу – ну мы вам покажем. А с другой стороны, может возобладать такой прагматический подход: а давайте сделаем вид, что они как бы не разбегаются или, по крайней мере, не будем наказывать тех, кто убегает не слишком далеко.
Андрей Бабицкий: Ближайшие соседи и союзники России сегодня не торопятся поддержать ее юридически, хотя на словах выражают полное одобрение действиям Москвы. Однако в случае обострения конфликта с западным миром, Кремль должен будет устроить полный смотр своих сподвижников и потребовать от них безоговорочного послушания.
