Программу ведет Михаил Саленков. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Мелани Бачина.
Михаил Саленков : В Томске открыли памятник жертвам сталинских репрессий. Останки расстрелянных политзаключенных обнаружили в 90-е годы, когда в одном из районов Томска началось массовое строительство. Много лет члены общества «Мемориал» не могли договориться с местными властями о перезахоронении останков. Братская могила появилась на томском городском кладбище лишь в 2002. И вот теперь там поставили памятник. Более подробно об этом расскажет Радио Свобода в Томске Мелани Бачина.
Мелани Бачина : Черный мраморный камень, кусок колючей проволоки и надпись - "Здесь захоронены останки политических заключенных, расстрелянных в Томске в годы большого террора". Братская могила на городском кладбище появилась еще в 2002 году. И только спустя шесть лет на ней установили памятник. До этого не было денег. Томское отделение общества "Мемориал" безуспешно вело переговоры с местными властями о финансовой помощи. Мало того, останки расстрелянных людей на Каштачной горе Томска нашли еще в 90-х, но несколько лет они хранились в ящиках. Городские власти просто не давали разрешения на перезахоронение, говорит председатель томского отделения общества "Мемориал" Борис Тренин:
Борис Тренин : Старожилы-то Томска давно знали. Это тот случай, когда все знают, но вроде документов нет. На самом деле, ничего не было, но все знают, что было. Наш микрорайон Каштак - это территория, где были массовые расстрелы. Эти дома стоят фактически на месте кладбища, на месте братских могил. Еще в 1920 году томичи, я встречал в документах, называли такую присказку - прогуляться на Каштак. Это означало, что люди, которые уходили на Каштак, они обратно не возвращались. Там расстреливали.
Мелани Бачина : На Каштачной горе Томска сейчас установлен поклонный крест в память о десятках тысячах расстрелянных здесь людей. Но это не останавливает строительства в этом районе города жилых домов и гаражей.
Борис Тренин : Поклонный крест стоит, место обозначено, все больше людей узнает об этом. Даже жители Каштака, раньше не догадывавшиеся, где они живут, уже знают, что они живут на кладбище. Получается это место, которое по идее надо было бы давно как бы обустроить, облагородить, сделать каким-то памятным таким важным местом в топографии города, на территории города, вот этого как раз не получается. И не получается, прежде всего потому, что основной массе людей, жителей города, прежде всего, того микрорайона, да, я думаю, и не только им, в общем, это и не надо.
Мелани Бачина : Томск пережил три волны массовых бессудных расстрелов, рассказывает Борис Тренин, - это начал о 20-х, потом тридцатые годы прошлого века и 1937-1938 годы. Десятки тысяч людей были убиты на Каштачной горе. Имена большинства из них никогда не станут известны. НКВД не отдавала тела расстрелянных родственникам. Это часть истории Томска и всей страны, которую обязательно надо помнить, говорят в "Мемориале". Именно для этого в здании бывшей следственной тюрьмы НКВД открыт музей жертвам политических репрессий. Тюремные камеры здесь остались такими же, как были в советские годы. В одной из этих камер ждал приговора заключенный поэт Николай Клюев. В 1937 его расстреляли все на той же печально известной Каштачной горе.
Но здание, в подвале которого расположен музей, принадлежит частному собственнику. И он подал в суд исковое заявление с просьбой признать подвальное помещение собственностью Товарищества собственников жилья. Советский районный суд Томска иск удовлетворил и предписал выселить музей. Это решение в "Мемориале" назвали беспрецедентным.
Борис Тренин : Все говорят - за. Мы - за. Музей должен быть, но нельзя такой музей уничтожать. А вот пока палец о палец никто не ударил, чтобы сесть за стол и найти эту юридическую модель, чтобы это дело быстренько обозначить. Все говорят - да, но палец о палец пока никто не ударил.
Мелани Бачина : Бизнесмен Игорь Скоробогатов в свою очередь заверил, что исковое заявление лишь формальность, необходимая для решения бытовых вопросов. Выселять музей Скоробогатов не намерен.
Игорь Скоробогатов : Мы считаем, что это наша собственность. Получается, что музей здесь как бы третье лицо, которое от смены собственника либо получит плюсы, либо минусы. Поэтому суть вопроса в том, чтобы расставить точки над i . Я не думаю, что у нормального, здравого человека рука поднимется на музей в том виде, в котором он здесь существует. Гарантирую, что в любом случае, музей останется в этих помещениях.
Мелани Бачина : Но честному слову бизнесмена верить рискованно. Говорит директор музея политических репрессий Василий Ханевич.
Василий Ханевич : Был период, когда в течение почти четырех лет мы вообще не знали, кто собственник этих помещений - то федеральная собственность, то муниципальная собственность, то вообще неизвестно чего.
Мелани Бачина : В Департаменте по культуре администрации Томской области уверяют - музей останется там, где он есть. Местные власти не допустят, чтобы уникальный для всей России музей исчез из-за спора хозяйствующих субъектов. Говорит глава начальник департамента Андрей Кузичкин:
Андрей Кузичкин : Мы составили кассационную жалобу, подаем ее в областной суд на принятое решение, так как считаем, что оно не правомерно. Тут даже дело не в том, что наш музей расположен на этих площадях, которые оказались фигурирующими в судебном иске, а дело уже в принципе. Были варианты, скажем, перемещения музея на другие площади. Для нас они совершенно неприемлемы, потому что это уникальный, единственный в своем роде музей в России.
Мелани Бачина : Пока судьба томского музея остается в руках одного человека - собственника здания бизнесмена Игоря Скоробогатова. В томском отделении "Мемориала" больше переживают не за сегодняшний день, а за будущее. Чтобы сохранить музей политических репрессий для потомков, нужны юридические гарантии, а не честное слово.