Ирина Лагунина: Президентская кампания в США вступила в заключительную фазу – теледебаты в прямом эфире. Тема первого раунда дискуссии кандидатов – внешняя политика. Накануне международные проблемы, стоящие перед новым президентом, обсуждали ведущие американские эксперты. Рассказывает Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: Формат и темы теледебатов кандидаты согласовывают друг с другом в ходе переговоров. Именно Джон Маккейн настоял на том, чтобы темой первого раунда стала внешняя политика. Но финансовый кризис заставил его попытаться изменить сценарий. Возможно, понимая, что внешняя политика сегодня волнует американцев отнюдь не в первую очередь, кандидат республиканцев объявил, что прерывает поездку по стране ради более насущных дел и призвал своего соперника отложить дебаты.
Джон Маккейн: Сегодня утром я прервал свою избирательную кампанию – слишком серьезные события происходят в Америке и мире. Самые важные дебаты имеют место сейчас в столице Соединенных Штатов, и я намерен участвовать в них.
Владимир Абаринов: Однако Барак Обама предложение отклонил.
Барак Обама: До выборов осталось 40 дней. Наша экономика в кризисе. Наша страна ведет две войны за рубежом. Я считаю, что американский народ имеет право услышать непосредственно от меня и сенатора Маккейна, как мы собираемся руководить нашей страной. Время слишком серьезное для того, чтобы прервать кампанию или игнорировать весь круг проблем, с которыми столкнется следующий президент.
Владимир Абаринов: Именно на этих выборах вопросы внешней политики вышли на первый план и тесно переплелись с внутренними проблемами страны. С тем, что США должны изменить вектор своей внешней политики, согласны все эксперты. Но каким образом, в какую сторону она должна меняться? Чикагский аналитический центр – Совет по глобальным проблемам – провел недавно опрос, из которого выяснилось, что на первое место в списке международных приоритетов американцы ставят задачу укрепления авторитета США в мире, на второе – протекционистские меры в торговле, способствующие сохранению рабочих мест, на третье – гарантированное обеспечение страны энергоносителями. Поддержка демократии в других странах стоит на последнем месте, защита других стран от агрессии - на предпоследнем, забота о правах человека в других странах - на третьем месте от конца.
О приоритетах внешней политики новой администрации рассуждали недавно и эксперты в дискуссии, организованной Советом по внешней политике. Ее открыл президент Совета Ричард Хаасс.
Ричард Хаасс: Соединенные Штаты находятся в сложном положении - отчасти потому, что в мире очень много проблем, а инструментов для их решения нам не хватает. Мы испытываем перенапряжение в военном отношении; совершенно очевидно, что мы находимся в плохой экономической ситуации; мы сильно зависим от дорогостоящих энергоносителей; мы одновременно должны решать широкий круг проблем от Северной Кореи до Ближнего Востока, а теперь еще и России; к локальным и региональным проблемам следует добавить глобальные. Несомненно, одно из характерных свойств нынешней эры международных отношений состоит в диффузии власти - она рассеивается по миру и попадает во многие руки, а международных регулирующих механизмов, чтобы справиться с этим, не хватает. Образовался разрыв между проблемами и институтами, которые существуют, чтобы иметь с ними дело.
Владимир Абаринов: Продолжил дискуссию дипломат Ричард Холбрук – бывший посол США в ООН и Германии, бывший специальный представитель президента Клинтона по урегулированию на Балканах. Его называют отцом Дейтонских мирных соглашений по Боснии и прочат ему пост государственного секретаря в кабинете Барака Обамы.
Ричард Холбрук: Прежде всего, мир хочет, чтобы Америка сохранила свое лидерство. И вот наилучшая иллюстрация: согласно опросам, в Германии положительно относятся к Соединенным Штатам 30 процентов респондентов, но когда Барак Обама приехал в Берлин, он собрал на площади 200 тысяч человек, и сделал бы то же самое в Лондоне, если бы захотел. Тем самым немцы говорили: «Мы все еще любим Америку, мы не против Америки - мы против Буша». Нашим заклинанием должны быть слова «Америка не может действовать в одиночку». Это было исторической ошибкой нынешней администрации. Америка должна возглавлять широкие коалиции. Но ключевое слово здесь – «возглавлять». Мы не можем отказаться от нашей роли лидера. Мы в настоящее время сталкиваемся с новым и чрезвычайно опасным вызовом в виде российского вторжения в Грузию. Никто не знает долгосрочных последствий этого шага, но Москва нарушила правила, установившиеся в мире после «холодной войны», и вторглась в соседнее государство. <…> США не собираются идти на войну из-за Южной Осетии, Абхазии и Грузии, как мы сделали это из-за Берлина в разгар «холодной войны». Но для того, чтобы ответить на действия России, нам необходима поддержка наших союзников. Да, европейцы не прилагают достаточных усилий. Но, с другой стороны, и нынешняя администрация не знает, как собрать международную коалицию. Я вспоминаю незабываемый вечер в аэропорту Хитроу осенью 1998 года. Мэдлен Олбрайт и я сидели там с другими партнерами по урегулированию на Балканах, в том числе с российским министром иностранных дел Игорем Ивановым, старались собрать международную коалицию. Нам потребовалось три или четыре месяца, чтобы сделать это. Но, когда администрация Клинтона перешла к активным действиям в Косове, она действовала при полной поддержке НАТО, потому что мы были лидером и использовали дипломатию в сочетании с применением силы по мере необходимости. Мы должны восстановить этот баланс. Серьезной проблемой любого следующего президента, будь то Обама или Маккейн, станет, без сомнения, Афганистан. Но Соединенные Штаты должны продемонстрировать, при сохранении своего лидерства, готовность прислушиваться к заботам наших союзников и умение создавать коалиции – тогда мы не будем терпеть поражение за поражением. Одно из них произошло на саммите НАТО в Бухаресте, где президент Буш попытался открыть Грузии и Украине дорогу в НАТО, но европейцы сказали «нет». Это относится и к нынешним спорам о том, чем ответить Москве, и к разногласиям по поводу Ирака, Ирана и Афганистана. В союзах всегда случаются трения, но мир все еще ждет от нас лидерства.
Владимир Абаринов: Ричарда Хаасса беспокоят данные опросов, говорящие о том, что американцы склоняются к изоляционизму.
Ричард Хаасс: Что меня больше всего беспокоит в данных опросов, это растущее число американцев, и растущее весьма существенно, которые хотели бы повернуться спиной к внешнему миру. В слове «изоляционизм» есть глубокий смысл. В данном случае характерная черта этого настроения состоит в том, что люди все в большей мере начинают связывать нашу международную активность с финансовыми затратами. Я думаю, это часть более масштабного явления, которое мы наблюдаем в нашей стране. Мы видим это на дебатах о международной торговле, иммиграции; мы видим это в растущем сопротивлении иностранным инвестициям, несмотря на нашу потребность в этих средствах. И меня все больше волнует эта, если угодно, закрытость к миру, свойственная все большему числу американцев. И это в то самое время, когда мы не можем отгородиться от мира, если бы и захотели. Думаю, есть сильные аргументы, почему мы не должны хотеть отгородиться от мира. Глобализация, в конце концов, - это не вопрос выбора. Для Соединенных Штатов это реальность. Все, что происходит в мире, касается и нас. Мы должны взаимодействовать с окружающим миром, вопрос лишь в том, как мы будем это делать.
Владимир Абаринов: По мнению Ричарда Холбрука, Джордж Буш оставляет своему преемнику незавидное наследство.
Ричард Холбрук: Я думаю, следующий президент унаследует наихудшее в американской истории положение международных дел: еще ни один президент не вступал в должность в момент, когда страна ведет две войны одновременно. Хуже пришлось только Линкольну, получившему страну на грани гражданской войны. Труман оказался в сложной ситуации, получил войну на двух театрах, но та война была близка к победе. Ни один президент еще не получал две войны сразу, а кроме того – конфронтация с Ираном и новый вызов России, который изменит глобальный стратегический ландшафт, но как именно – нам еще предстоит понять. <…> Я предложил бы два суперприоритета. Первый – экономика, второй - восстановление престижа Соединенных Штатов. Начну со второго. Нас сегодня в мире уважают далеко не в той мере, как прежде. Нас не так уж любят. Нас даже уже не так сильно боятся – несмотря на то, что наш оборонный бюджет превышает расходы на оборону всего остального мира. Следующий президент должен немедленно предпринять шаги, направленные на восстановление нашего имиджа. Шаги эти заключаются в издании двух президентских директив: одна - о Гуантанамо, другая – однозначное положение о пытках. На Гуантанамо осталось всего 240 заключенных. Это сложная правовая проблема, но в жизни много сложных проблем, которые, тем не менее, необходимо решать. Теперь что касается пыток. Мужество, проявленное Джоном Маккейном под пыткой – предмет восхищаются всех тех из нас, кто считает себя его друзьями. Но в позициях кандидатов есть разница. Сенатор Маккейн голосовал за двойной стандарт -закон, действие которого не распространяется на ЦРУ, а Барак Обама – за общий для всех стандарт.
Теперь об экономике. Я не сторонник исторического детерминизма, но я полагаю, что, если существует закон истории, который действует, то он гласит, что расцвет и упадок государств зависит от их экономической мощи. Португалия, Венеция, Испания, Нидерланды, Англия – все они возвышались или приходили в упадок вместе со своей экономикой. Сегодня наша экономика находится в состоянии спада. Это следствие цикличности или долговременное явление? Никто из нас не знает. Но ясно одно: нефть за последние четыре года подорожала в четыре раза. Если принять 100 долларов за баррель как среднюю цену нефти и сопоставить факты, получается следующее. Мы потребляем 21 миллион баррелей нефти в день. Из них 13 миллионов мы импортируем. Каждый Божий день мы платим странам, производящим нефть, более одного миллиарда долларов. Как долго мы можем продолжать делать это, не разоряя самих себя? А кроме того, много из этих денег идет в такие страны, как Венесуэла, Иран, Саудовская Аравия и Россия. Таким образом, покончить с нашей зависимостью от иностранной нефти необходимо не только из-за дороговизны бензина – мы должны покончить с нашей зависимостью от иностранной нефти в интересах нашей национальной безопасности.
Владимир Абаринов: Но как же все-таки быть с поддержкой демократии в других странах? Неужели США должны отказаться от этой задачи, которая многими президентами провозглашалась как историческая миссия Америки? Не исключение и нынешний президент. В своей речи на Генеральной Ассамблее ООН Джордж Буш убежденно говорил о благотворности демократического пути.
Джордж Буш: Некоторые задаются вопросом, а действительно ли повсюду в мире люди хотят свободы? Эта эгоистическая снисходительность опровергается на наших глазах. От избирательных участков в Афганистане, Ираке и Либерии до Оранжевой революции на Украине и революции Роз в Грузии, от революции Кедра в Ливане до революции Тюльпанов в Киргизии – везде, где народ получает право выбора, он выбирает свободу.
Владимир Абаринов: В США спор изоляционистов с интернационалистами идет давно, с переменным успехом – были периоды, когда страна замыкалась в себе, были – когда активно вмешивалась в чужие дела. В самом общем виде вопрос звучит так: должны ли США поддерживать демократию во что бы то ни стало, невзирая ни на какие издержки, или разумнее отказаться от этой поддержки ради стабильности и безопасности? Точка зрения Ричарда Хаасса.
Ричард Хаасс: Это один из самых обсуждаемых вопросов и, вероятно, самое значительное заблуждение в спорах интеллектуалов об американской внешней политике. В чем должна заключаться основная цель американской внешней политики – налаживание хороших отношений между государствами с тем, чтобы способствовать ответственному поведению правительств на международной арене? Или цель состоит в том, чтобы формировать внутреннюю природу других стран и их обществ? Прежде чем мне бросятся затыкать глотку, скажу, что это не вопрос «или – или», это не «одно из двух». Но, как и все прочее в жизни, это вопрос баланса, а также вопрос деталей. И когда вы обращаетесь к проблеме содействия демократии, вы должны как следует поразмыслить о месте этой задачи в американской внешней политике; о том, как именно действовать. Вы должны упорядочить свое понимание. Как быстро вы рассчитываете получить результат? Какова связь между экономическими и политическими реформами? Какое место занимает развитие гражданского общества? <...> Возьмем Россию, даже при том, что грузинская проблема явно усложнила этот случай. До какой степени политика США по отношению к России Путина – а она как будто остается Россией Путина – в какой мере наша политика должна определяться тем фактом, что Путин по существу занимается тем, что можно было бы назвать "де-демократизацией?" У нас ведь есть и другие дела с Россией – Иран, энергетика, что там еще у нас? Мы можем сказать, что хотим, чтобы все страны, в конечном счете, стали демократическими, а зрелые демократии воспитывали образцовых международных граждан. Это прекрасно, если не считать того, что между «теперь» и «тогда» большой срок. Пройдут, возможно, десятилетия, прежде чем эти страны всерьез демократизируются. Ну а кроме того, у разных стран разные представления о конечной цели развития. Универсального представления о том, что такое зрелое государство или развитое общество, нет. И я не верю, что китайское определение зрелого, современного общества - обязательно совпадает с нашим или британским. В американской внешней политике этот спор продолжался более 100 лет. Его изображают отчасти карикатурно, как спор реалистов с идеалистами или реалистов с вильсонианцами, но я действительно думаю, что между ними есть реальные различия. И я просто сказал бы следующей администрации, что акцент - не исключительное внимание, а акцент в большинстве ситуаций должен быть на внешнем поведении правительств. Учитывая все проблемы, с которыми сталкиваются эти страны, я просто сказал бы, что мы не можем позволить себе роскоши, и нам не всегда хватает мудрости, и у нас не всегда есть средства перепроектировать другие общества на свой фасон.
Владимир Абаринов: Иными словами – по Ричарду Хаассу, приходит время более осмотрительного, осторожного поведения на международной арене.
