Журнал Американской Медицинской Ассоциации в некотором роде открыл Европу: в его последнем номере появилась статья, признающая заслуги за психоанализом и уместность его применения в психиатрической практике.
Газета The New York Times 1 октября объявила эту, если можно так выразиться, новость в статье под названием «Победное возвращение психоанализа» [Benedict Carey. Psychoanalytic Therapy Wins Backing]. Эта публикация газеты вызвала многочисленные письма ее читателей. Вот что пишет, например, Теодор Лакуерсиа — президент Общества современного психоанализа:
Те из нас, кто встречается в клинической практике с такими симптомами, как депрессия или агрессивное поведение, успешно применяет для их лечения психоаналитические методы, Работа с такими пациентами на протяжении недель, месяцев и лет убеждает в пользе этой работы как для пациентов, так и для членов их семей.
Собственно, все письма читателей, помещенные в номере газеты от 6 октября, выражают одобрение этой демонстрации в пользу психотерапевтической техники, разработанной Зигмундом Фрейдом еще в начале прошлого века. Психоанализ необыкновенно углубил знание о человеке, проник в его темные глубины, показал, что человеческое поведение — как индивидуальное, так и общественное — во многом определяется не сознательной постановкой целей, а бессознательными импульсами. Психоанализ открыл бессознательное: в одном этом слове вся его революция.
У психоанализа были годы триумфа, который начался после первой мировой войны. Тут не лишне вспомнить, что еще в 1909 году Фрейд был приглашен в Соединенные Штаты для чтения лекций о психоанализе: строго говоря, американские научные круги первыми признали психоанализ. Он стал не только методом психотерапии, но и интеллектуальной модой, его открытия оказали очень большое действие на целые отрасли гуманитарного знания и художественной практики. Можно вспомнить, к примеру, французский сюрреализм, которого просто не было бы без психоанализа, или работы близкого к сюрреализму художника Сальвадора Дали. Глубокое влияние открытия Фрейда оказали на великого писателя Томаса Манна. В многочисленных высказываниях о психоанализе, разбросанных по многим его работам, Томас Манн называет психоанализ детищем девятнадцатого века, законным наследником великого движения романтизма, чрезвычайно углубившего мировоззрение европейского человечества, способствовавшего преодолению предрассудков плоского рационалистического просветительства, столь характерного для предыдущего, восемнадцатого века. Но у самого Томаса Манна есть мысль, что двадцатый век возвращается к установкам восемнадцатого, покидает глубины романтической культуры и выбрасывается на интеллектуальные мели эпохи Просвещения. Это связано, конечно, с громадными успехами научно-технического знания, создающими (сейчас уместнее сказать — создававшими) иллюзию человеческого всемогущества. Эти иллюзии потерпели если не крах, то серьезнейший урон в двух мировых войнах. И был еще один громадного значения фактор, способствовавший этому возрождению просветительского мировоззрения с его корнями в восемнадцатом столетии. Это появление на мировой арене Соединенных Штатов Америки — страны от просветительства отцов-основателей перешедшей сразу к новейшим приемам научно-технического прогресса.
Критики Фрейда вообще отказывались признавать психоанализ наукой, готовы были считать его разве что искусством, требовавшим, натурально, особого индивидуального мастерства. Признак научного знания — открытие повторяющихся явлений, допускающих количественное измерение. А психоанализ имеет дело с реальностями, не имеющими количественных характеристик, — со смутными образами сновидений и всякого рода символическими действиями. Был еще один момент, едва ли не важнейший: это пансексуализм Фрейда, говорившего, что невротические заболевания имеют причиной сексуальные расстройства. Это уже действовало не только на сознание научного гелертерства, но и на господствующую мораль. Со временем мораль радикально изменилась, в культурных странах произошла сексуальная революция, и сделал ее возможной как раз Фрейд. Об этом как-то не вспоминают, а если и вспоминают, то не ставят Фрейду в заслугу. Но зато всячески приуменьшают значимость его открытий, ссылаясь опять же на научные достижения. Новую революцию в психиатрическом лечении обеспечило развитие биохимии и основанной на ней фармакологии. Появилось целое семейство психотропных средств, сделавших возможным лечение нервных, то есть психических, заболеваний. Тут Фрейд, кажется, особенно убедительно опровергнутым: ведь это он говорил, что заблуждение прежней медицины было в ее попытках применить к лечению психических расстройств физиологические методы, тогда как эти расстройства, утверждал Фрейд, вызываются специфическими, а именно психическими причинами. Травмы психики лежат в основе таких расстройств, а психику не поправишь физиологией, нужно понять ее бездны методами проникновенного понимания. Тут и работает психоанализ, он и дает такие методы.
Выяснилось, однако, что Фрейд был не совсем прав. Развитие биохимии открыло свою истину о психических заболеваниях: они вызываются химическим дисбалансом в нервных и мозговых тканях. И этот дисбаланс можно поправить химическими же методами, специально разработанными фармакологическими средствами. И действительно, невротику становится легче, когда ему дадут правильную таблетку. Тем самым как бы и отпадает надобность в сложном, долгом, а значит и дорогом психоанализе, доступном далеко не всем. Кому дело до индивидуальных комплексов, когда какой-нибудь валиум действует сразу на всех.
Прогресс несомненен, но, как всякий прогресс, он приносит и утраты. Проиллюстрировать эту историю с психоанализом и фармакологией можно одним примером, взятым совсем из иной области — современной музыки и даже зубоврачевания. Как говорится об этом в романе Томаса Манна «Доктор Фаустус», герой которого — гениальный композитор Адриан Леверкюн:
Композитор, пресытившийся оркестровым импрессионизмом и потому не обучающийся инструментовке, подобен зубному врачу, который перестал изучать терапию корней и превратился в цирюльника-зубодера на том основании, что мертвые зубы, как недавно открыли, могут стать возбудителями суставного ревматизма.
И из того же романа — при описании некоторых тенденций нового, двадцатого века, обсуждаемых за разговорами изысканно культурного общества:
Уже ясно обозначилась готовность ничтоже сумняшеся отказаться от так называемых культурных завоеваний во имя некоего, кажущегося необходимым и продиктованным эпохой опрощения, которое, если угодно, можно определить как намеренный возврат к варварству... вдруг, в этой связи, гости заговорили о дантистах и, совершенно по ходу дела, о нашем с Адрианом музыкально-критическом символе — «мертвый зуб».
Психоанализ — тонкая терапия душевных корней — слишком сложен для эпохи восстания масс: массы нужно кормить, да и лечить, и столь тонкая вещь, как психоанализ, им не доступна. Хорошо уже и то, что о культурных богатствах всё-таки не забывают — даже в демократической Америке, не то, что в Советском Союзе, где Фрейда затоптали и предали анафеме, когда эта самая спасительная фармакология еще не дошла до нынешних высот.
