Кто только раз увидел Сахалин,
Тот не забудет это до седин:
В тумане голос судов,
И сопок дикий покров,
Лавину снега в тайфун,
Звучанье искренних струн…
Утро на Сахалине
Недавно остров Сахалин стал полем битвы. Компанию «Шелл» с помощью экологических претензий тогдашнего заместителя главы Росприроднадзора Олега Митволя заставили продать «Газпрому» свою долю в проекте «Сахалин-2». Но этот конфликт, как заметила заместитель руководителя организации «Экологическая вахта Сахалина» Наталья Лисицына, природе пошел на пользу.
Наталья Лисицына: Большая часть трассы уже рекультивирована. Но недавние проверки – вот мы в сентябре ездили, выезжали наши представители на трассу трубопровода – показали, что все-таки на многих участках еще проблемы остаются: где-то уже началась эрозия, где-то овраги… В период строительства оказывалось большое воздействие на реки, это действительно имело место.
Новый район Невельска
Аналогичная, уже предвыборная агитация с символикой партии «Единая Россия» и с суровым вопросом «Кто против?» размещалась и в газетах, и на фонарных столбах, и на телеканалах региона, где в большей части новостных сюжетов в качестве непременных героев выступали кандидаты «Единой России» на выборах в Сахалинскую областную Думу. Авторами столь актуальных плакатов стали заезжие политтехнологи во главе с советником губернатора Георгием Ивановым. Пользуются они доброй ненавистью сахалинских журналистов, поскольку тех достали хамоватые пиарщики, взявшие на себя роль цензоров.
Новый губернатор Сахалина Александр Хорошавин возглавил список «Единой России», от кампании, расписывающей чудеса XXI века, разумно дистанцировался. Он в эти дни вместе с несколькими замами планового объезжал муниципалитеты, ни слова не говоря о выборах или о «Единой России». Деловые визиты, обсуждение бюджетов, выделение дополнительных средств на школы и ЖКХ. Формально никакого нарушения закон. В один день губернатор открыл сразу пять зданий разных ведомств и служб, построенных в Невельске на средства, выделенные после землетрясения, разрушившего два года назад город. Замечу, что сам видел сносимые блочные пятиэтажки, новую набережную и отличные дома-таунхаусы. Всего люди получили около 1,5 тысяч квартир.
А вот на свежевыметенной центральной площади Углегорска к зданию администрации подошли недовольные горожане. Ругали муниципальную власть и мэра Леонида Осипова.
Участник акции: Куда обратиться? Вот сделали трассу, я сам на монтаже 20 лет проработал, Дальэнергомонтаж. 3 месяца трубы привезли – валяются. Я говорю ему: «Воруют трубы». Пошел дождь, ветер – стали гудронить. По какой технологии? И в воду, как, не знаю, Иосиф Виссарионович – на Магадане бы эти товарищи однозначно бы отказались, причем своим ходом.
Участница акции: Делали трассу, теплотрассу – не закрыли ее, стоит открытая. А говорят, что уже отчитались на 100 процентов. А трасса открытая. Да мы писали. Бесполезно! Вот так вот идет замкнутым кругом здесь у нас.
Участник акции: И вот с ними разговариваешь и думаешь: или он деспот, или дебил, или хамила…
Участник акции: Дом признали аварийным, падает, а никто ничего не делает.
Участник акции: Иосиф Виссарионович был бы, он нашел бы крайних. Все были бы в бухте Нагаева.
Михаил Соколов: И вы тоже – за длинный язык.
Участник акции: Совершенно! У меня дядя в 1937 году, в Котласе жили, он сеял пшеницу за границу, картошку на вино. Колхозникам - мякину. И он пришел в 1947 году. Я не видел у человека ногти как у лошади, у животного. Он сам был габаритный, юморист был. Может, я в него. Ну, по-видимому, там ему дали «пшеницу за границу». Так он вспомнил бухту Амбарчик. И я вспомнил бухту Амбарчик, я морячил немножко и знаю, где эта Нагаева, где бухта Амбарчик. Я понял. Они мне и говорят: «Ты бы давно получил». Я говорю: «Да я знаю прекрасно». Нет, он, конечно, хорошего ничего не сделал, это однозначно.
Михаил Соколов: Перед публикой появился сахалинский губернатор, и беседа с Александром Хорошавиным пошла у обиженных почти что без крика.
Александр Хорошавин: А все говорите. 42 года ничего не делали – за один год мы сильно не сделаем. Но мы будем работать.
Участник акции: Пережили тяжелые времена, сейчас немножко стало полегче.
Александр Хорошавин: Вы не расстраивайтесь, вот сейчас, я понимаю…
Участник акции: Не шутите. Пережили…
- Что, хорошо жили что ли?
Александр Хорошавин: Я вам скажу так, мы сейчас очень много делаем…
Участник акции: Вот они, генералы, сейчас скажут.
Александр Хорошавин
Участница акции: Ничего не делали, да.
Александр Хорошавин: Поэтому вот сейчас, ну, дайте нам, сейчас мы начинаем раскручивать вот это стоячее болото, разминать. На следующий год надо сначала прежде всего снести к чертовой матери то, что у вас стоит пустое. Там ребенок у вас погиб. Поэтому это надо – вычистить город от хлама, от мусора, дороги сделать и заниматься домами, фасадами, подъездами.
Участник акции: К этому товарищу я ходил. У нас два года фекалии бегут в подвал! Света нет на площадках!
Участник акции: С 2000 года я добивался, своими силами мы начали это все делать. Добились, признали аварийным. Губерния будет оказывать помощь?
Александр Хорошавин: Значит, мы сейчас… Я не знаю, как по Углегорску, там детали опять же Леонид Михайлович будет решать, но мы выделяем деньги на строительство нового жилья во все муниципальные образования. Начинайте строить. Все, забудьте уже про 90-е годы. Все, мы начинаем строить. Уже от синдрома обиженных надо уходить. Надо начинать строить, надо возрождать все, как было, достойно чтобы.
Михаил Соколов: Разговор меж начальством и пасомым им народонаселением состоялся вроде бы на одном наречии, но почти как между инопланетянами. Главе Сахалинской области несколько легче, когда он общается с прессой или с местной элитой, рассказывая о том, что бюджет Сахалина вырастет за счет нефтегазовых проектов.
Александр Хорошавин: Если говорить о поступлении денег от шельфовых проектов, то доля этих денег в областном бюджете увеличивается постоянно. И мы вот на следующий год прогнозируем объем шельфовых денег в размере 40 процентов от всего нашего бюджета. Ну, бюджет у нас там будет примерно 42 миллиарда.
Михаил Соколов: В ответ коммунисты убеждают народ, что федеральный центр забрал у Сахалина нефтедолларовые миллиарды. Говорит второй номер списка КПРФ Валерий Белоусов.
Валерий Белоусов: «Сахалинская энергия» платит роялти – это так называемый налог на недра – 6 процентов от реализуемой ими продукции. Эти 6 процентов до 2005 года делились так: 60 процентов шло в региональный бюджет, 40 процентов шло в федеральный бюджет. Буквально в конце 2004 года закон о разделе продукции, на основании которого это осуществлялось, был изменен, наша администрация почему-то его поддержала. Теперь по нефти Сахалинская область получает только от этих роялти, от этих 6 процентов – 5 процентов, а 95 процентов идет в федеральный бюджет. А по газу – в основном-то мы газ будем поставлять, построен завод СПГ в Пригородном Корсаковского района – все 100 процентов идут в федеральный центр. То есть у нас получилось очень много выпадающих доходов.
Михаил Соколов: Теорию ограбления Сахалина даже назначенный Москвой губернатор Александр Хорошавин не может игнорировать.
Александр Хорошавин: Мы полагаем, что вносить изменения в Бюджетный кодекс – это непродуктивный путь. Поэтому сегодня мы работаем с федеральной властью и находим поддержку, понимание и на уровне депутатов, и на уровне правительства, что Сахалинской области надо возмещать потерянные деньги по налогу на имущество и по налогу на добычу полезных ископаемых – это порядка 4-5 миллиардов в год. Деньги серьезные, большие, но понимание, что этот вопрос надо решать, у федералов сегодня есть. Я думаю, что мы в ближайшее время этот вопрос решим.
Михаил Соколов: Член партии «Справедливая Россия» Сергей Пономарев не верит в подобные чудеса.
Сергей Пономарев: Мало кому известно, что один из губернаторов Сахалинской области то соглашение, тот договор, который был заключен еще в 1996 году с президентом Российской Федерации, он его отменил в виду достижения цели этого договора. То есть мы одной рукой сами подписывали себе финансовый смертный приговор, а теперь нижайше просим то, что нам должно было принадлежать по праву. И это сделал избранный губернатор. А что говорить о назначенных, которые только и могут, что просить, потому что они винтики этой системы.
Михаил Соколов: Нефтяные деньги прошли мимо большинства жителей Сахалина, объясняет коммунист Валерий Белоусов.
Валерий Белоусов: Недавно я проехал по северу Сахалинской области, был в поселках Тымовского района, Александр-Сахалинского района. И, вы знаете, слезы наворачиваются на глаза, когда заезжаешь, допустим, в поселок Мгачи, где стоял самый большой клуб у нас на Сахалине, - он напоминает древнегреческие развалины. Огромная школа – учатся совсем мало учащихся. Там была шахта, шахту закрыли, населения часть уехала. Поэтому целый микрорайон из пятиэтажек стоит без окон, без дверей. И вот это наблюдается во многих поселках. Заезжаешь в поселок Арги-Паги. Был совхоз, фермы, где раньше животные были, - крыши на полу валяются. Людям даже работать негде. И вот только благодаря тому, что сейчас тут шельфовые проекты осуществляются, какая-то активность населения проявляется, есть рабочие места. Но ведь после того, как в этом году заканчивается шельф, превращается строительство трубопровода, фактически освобождается очень много людей. А чем они будут заниматься? А новые проекты – они в проекте, а вот проекты «Сахалин-1», «Сахалин-2» - они заканчиваются в плане строительства, будут только направлены на выкачивание природных ресурсов.
И поэтому сейчас проблема эта озвучена даже администрацией области, потому что те отрасли хозяйства, которые были раньше развиты на Сахалине, благодаря которым вообще мы жили раньше, это лесная отрасль – по нулям, рыбная отрасль – только прибрежное рыболовство осталось, уже в океан нет кораблей, чтобы выводить даже. Шахты, угольная промышленность – раньше шахты работали, сейчас шахт не осталось, одна шахта.
Михаил Соколов: Спроса нет на уголь?
Валерий Белоусов: Спрос есть на уголь. Делаются попытки вообще уголь с материка даже завозить. Сейчас стараются открытым способом, что на поверхности, быстренько собрать, все кончится – и специалистов не остается.
Михаил Соколов: Александру Хорошавину приходится вести контрпропаганду. Зарплаты бюджетников, говорит губернатор, растут.
Александр Хорошавин: В бюджетной сфере – это та сфера, за которую мы впрямую отвечаем, – мы решаем вопросы средней заработной платы, и по Сахалину она составляет сегодня порядка 32 тысяч рублей по полному кругу предприятий, средняя заработная плата в бюджетной сфере составляет порядка 22,5 тысячи рублей. Средняя заработная плата врача – от 45 до 50 тысяч рублей, средняя заработная плата медсестры – порядка 22-25 тысяч рублей, средняя заработная плата преподавателя в школе – порядка 25 тысяч рублей.
Михаил Соколов: Даже в первых рядах зала, где сидело углегорское районное начальство, начали недоуменно переглядываться, зал просто зашумел. Губернатору пришлось повысить голос и пообещать строительство социального жилья, дорог, в том числе железнодорожной ветки в порт, откуда уголь пойдет на экспорт без рейдовой перегрузки.
Александр Хорошавин: С Владимиром Ивановичем Якуниным мы намерены в первую очередь обсудить вопрос строительства железнодорожной ветки между Углегорском и Ильинским. Как составная часть островной энергетики это Южно-Сахалинская ТЭЦ-1. Она будет переводится на газ, поэтому высвобождается порядка миллиона тонн угля, которые надо будет привезти в порт и продать в основном на экспорт или отправить в другие регионы, и для этого нужна железная дорога. Кроме того, этот вот миллион угля, раньше его перевозили железнодорожники на электростанцию, на Южно-Сахалинскую ТЭЦ-1, а теперь надобность в этом отпадет по мере газификации электростанции, а железнодорожникам нужна работа. Вот этот уголь им надо будет возить в порт, для того чтобы он потом отправлялся либо за границу, либо в другие регионы Российской Федерации.
Михаил Соколов: Недовольным беспорядком на угольном предприятии и развалом ЖКХ глава областной исполнительной власти сообщил, что своих директоров надо приводить в чувство с помощью профсоюзов, а народу сказал: «Мэров надо выбирать с умом, а то не видать муниципалитету новых дотаций».
Александр Хорошавин: Вот вместо того, чтобы, уважаемые коллегии, митинговать (это ваше право, я не вам, я вообще, в принципе) и писать в ООН, надо разобраться со своей властью. Как это так, человек, которого вы избрали, бросил заявление и ушел. Кого вы избрали? Того, кто языком красивее мелет?
Михаил Соколов: Как всегда, правда, когда доходит до конкретных цифр, остаются вопрос. Раздавая свыше деньги, способна ли губернская власть проверить, что с ними сделают?
Про коррупцию, откаты и отсутствие контроля, расцветшие при прежнем губернаторе Иване Малахове, любят поговорить коммунисты. Говорит первый секретарь обкома КПРФ Светлана Иванова.
Светлана Иванова: Предыдущий губернатор Малахов, против которого мы, коммунисты, выступали, он создал команду, из которой четыре человека были привлечены к уголовной ответственности, а один из них – Осипов, первый вице-губернатор, кстати, которому были доверены вот эти проекты, – он как раз проходил по заказному убийству офицера российской армии. Можете представить, такой человек во власти! Его, оказывается, где-то ищут, а он, собственно, никуда и не терялся, он еще и работает в такой высокой инстанции. Вот наверху сегодня сложилась такая система, такая команда, при которой, конечно, не безопасно просто-напросто всем остальным.
Михаил Соколов: А люди не остались сейчас?
Светлана Иванова: Нет, люди уже эти, естественно, не работают, нет уже и губернатора. Надо сказать, мы были тревогу, обращались и в Генеральную прокуратуру, и к президенту по этому поводу, что происходит сегодня такое во власти сахалинской, но произошла смена. Поэтому, в принципе, конечно, это тот показатель, когда срастается все вот там наверху. Это очень опасно. Сегодня, по крайней мере, есть тоже моменты, когда мы видим, как говорится, то в городе у нас привлекают у нас к уголовной ответственности. Сегодня процесс идет и дальше. Может быть, сегодня не сгруппировались они так вот воедино, такое количество сразу людей (один за другим на них возбуждались уголовные дела, их вынужден были отстранять), но мы слышим то там, то здесь продолжение этой истории. Наверное, оно более в закрытом режиме просто протекает, и все.
Михаил Соколов: Депутат Сахалинской областной Думы О Тин Ха объясняет, почему в регион плохо идут инвестиции, например, из Японии.
О Тин Ха: Японцы же видят сегодня, например, в Южно-Сахалинске «Сахалин-Саппоро» построили – наши отобрали, «Санта» гостиницу построили японцы, совместное предприятие – опять же наши забрали. Они что, японцы, не понимают таких вещей? Они прекрасно все понимают. Если у японца есть нормальные финансовые средства, зачем ему вкладывать в Россию криминальную.
Михаил Соколов: В отличие от коммунистов, фактический лидер списка эсеров Сергей Седов не был резко и мягко журил власть.
Сергей Седов: Сам работал в море, и капитаном работал. Я просто знаю, при мне, у нас было 360 судов и, грубо говоря, 5-6 крупных компаний, то есть был единый центр управления, любая компания способна была выставить экспедицию. Что мы сделали потом? Мы сделали 650 компаний на те же 360 судов. Все переориентировались на валютоемкий краб. В результате мы сегодня практически не способны выйти полноценной экспедицией. Появится иваси – Сахалин и Камчатка вряд ли смогут организовать полноценные промысловые экспедиции по массовому вылову этого сырья. Краба легче всего, да: выставил порядки, взял, тут же продал. Хотя там какой-то демпинг цен произошел: если цена доходила до 15 тысяч иен за килограмм перед новым годом живого краба, то сегодня более 500 иен цены нет. Самое смешное, что в Японии на рынке Цукидзе как была в те года цена, так она и осталась. То есть демпинг произошел на уровне приемных мощностей – Вакканай и все прочее, Хоккайдо. В результате тот же Вакканай, когда я был в 90-х годах, это была деревушка, а сегодня это мегаполис. Вот те деньги, которые мы упустили вместо того, чтобы развить свои прибрежные города, мы их отдали туда.
Возрождение рыбной промышленности – на мой взгляд, это чисто федеральная задача. Вообще нужно научиться доверять своим людям. Ведь за счет чего выигрывали японцы? Я вот сам был капитаном, и либо я зашел в наш порт, где, во-первых, отстоишь на рейде, во-вторых, как тебя еще встречали по-хамски да еще обдерут весь пароход. Или там: приходишь – у тебя 15 минут оформление, ровно минута в минуту, небольшие платежи за стоянку, тут же снабжение водой, провиантом, всем прочим. Вот где конкурентно японцы нас обошли. Мы должны там создавать условия для того, чтобы везли к нам рыбу, не от нас, а к нам. Принудительно, ну, можно заставить, но никогда принуждение не будет работать. То есть мы должны в первую очередь создать условия.
Михаил Соколов: И власти, и оппозиционеры на Сахалине сходятся в оценке проблемы Курил. Москва взялась финансировать федеральную программу освоения островов, но по очень странной схеме, – замечает пресс-секретарь губернатора Алексея Баяндин.
Алексей Баяндин: Нам по федеральной программе развития Курил деньги поступили в объеме еще только 40 процентов от того объема сегодня, годового. Их надо освоить уже к 1 декабря или когда там, и отчитаться за освоение. Если они поступят в ноябре, кто их освоит? А в этом году такое положение: если не осваиваете, значит, деньги уходят на саммит АТЭС.
Михаил Соколов: Экс-депутат, член «Справедливой России» Сергей Пономарев убеждает…
Сергей Пономарев: Федеральная программа исполняется, но с финансовым напряжением. Финансирование, как правило, открывается лишь со второй половины года. Это строительство жилья, оно крайне необходимо. Ведь из-за неуверенности в завтрашнем дне курильчане не строили собственно жилья десятилетиями. Поэтому нужно создание областного органа по управлению курильским направлением деятельности.
Михаил Соколов: А как с транспортным сообщением?
Сергей Пономарев: Очень плохо. Транспортно сообщение решал Минморфлот. Была трасса Владивосток – Корсаков – Петропавловск-на-Камчатке с заходом на Курилы. И было федеральное дотирование этих пароходов, которые туда шли. Эта задача легла на плечи области, и мы дотируем те теплоходы, которые идут туда. Это сотни миллионов рублей ежегодно. Дотируем и авиаперевозки, которые осуществляются на Буревестник. Там явно нужно строительство другого аэропорта в другом месте, потому что по погоде это крайне неудобный, бывший военный аэродром. Когда-то и федеральный бюджет поучаствовал фактически в этой федеральной дороге Корсаков – Южно-Курильск – Курильск.
Михаил Соколов: Лидер «Справедливой России» Сергей Седов считает, что центр проблем Курил сам не решит.
Сергей Седов: Денег, в принципе, заложено много, но вопрос в том, как идет освоение. Это как раз опять вопрос о коррупции и эффективности освоения средств. Проблемы именно контроля за этим – здесь надо ужесточать методы по борьбе с коррупцией. Я сам был на Курилах, и я с болью смотрел на эти вещи. Еще с советского времени стали размахивать школы на огромное количество мест вместо того, чтобы поставить компактные сейсмостойкие. Вот это опять, эти вещи делаются издалека, из центра. Курильчанам хочется, чтобы народ все-таки почувствовал, что от него что-то зависит, чтобы была возможность что-то контролировать. Народонаселение должно иметь формы контроля. Курилы считаются собственностью Российской Федерации, значит, и федерация должна работать над этой программой. Пусть она будет морская, но федеральная трасса. Тогда обеспечение – на них, обслуживание – на нас. Здесь и Федерация должна все-таки призадуматься, что концентрируешь деньги у себя, потом нам выдаешь, а надо все-таки больше самостоятельности давать субъектам, потому что субъекты уже вырастают из коротких штанишек.
Это же благодатнейшие места! Если мы их потеряем, это будет страшно. Самые богатые рыбные запасы – это там.
Михаил Соколов: Кажется, кому, как ни ура-патриотам, разбираться с курильской программой. Но жириновцам как-то недосуг. Список ЛДПР в Сахалинской области возглавлял сам Владимир Жириновский, так и не доехавший до островов. Второй номер партсписка ЛДПР – Василий Шадрин – не расстроен.
Василий Шадрин: Владимир Вольфович Жириновский просто после того, когда посетил отряд видных политических деятелей под эгидой «Единой России», был черный пиар, он говорит: «Да не поеду я туда! Пусть они черно пиарятся. Если меня изберут, готов приехать работать».
Агитация за ЛДПР
Василий Шадрин: Я вас хочу заверить, что эти девушки ни в коем случае не обнаженные. Это не обнаженные девушки, это просто девушки, конечно, одетые, там за баннером все остальное у них одето, можете в этом не сомневаться. Народ устал от политических лозунгов.
Михаил Соколов: Программа партии ЛДПР для Сахалина не стоит обсуждения, поскольку ее заменяет слово вождя.
В условиях, когда обещания власти и суровая реальность не вполне корреспондируются, заранее была проведена зачистка предвыборного поля. Депутат Сахалинской Думы четырех созывов, въедливый критик властей Сергей Пономарев не выдвигался при помощи «Справедливой России», так как его уже один раз, как он считает, по приказу властей исключали из партии. Исключили бы и еще один раз – уже из предвыборного списка. Из-за «неверного оформления» подписей он не был все равно зарегистрирован, и теперь он уже бывший депутат.
Сергей Пономарев: Это фальшивка с надеждой дискредитировать и меня, и лидера коммунистов, и столкнуть лбами и «Справедливую Россию» с коммунистами. Но выгодно это только единороссам, вот этой команде господина Иванова, который является советником губернатора.
Михаил Соколов: На провокации, на неравенство в прессе жаловалась и лидер Сахалинского обкома КПРФ Светлана Иванова.
Светлана Иванова: Все сделано для того, чтобы люди ничего не видели и не слышали. «Единая Россия», светлые образы ее кандидатов, они светятся день и ночь. Их бесконечно крутят, где надо и где не надо. На Сахалине работает группа пиар-имиджмейкеров так называемых, которые прибыли из Санкт-Петербурга. Испытала все прелести всех этих технологий.
Михаил Соколов: Еще до выборов партии «Народный союз», «Патриоты России» и «Яблоко» за неудачи в сборе подписей регистрации не получили. Им просто перекрыли заранее возможности финансирования: было невозможно внести залог или квалифицированно подписи собрать. Лидер сахалинского «Яблока» Сергей Бых рассказывал мне, что на бизнесменов, желавших помочь партии, было оказано давление, потому то и пришлось пойти по уязвимому пути сбора подписей.
Сергей Бых: У нас не было финансовой возможности, поэтому мы использовали тот ресурс, который мы нашли. Спасибо, что мы собрали 5 тысяч подписей – для Сахалина, я считаю, это очень много. И тот закон, который принят партией власти по выборам, я считаю, он дискриминационный, что на уровне Федерации, что на уровне регионов.
Михаил Соколов: В самой «Единой России» кампанией на Сахалине были, в общем, довольны. Я беседовал с одним из лидеров списка – вице-губернатором Александром Кислицыным.
Александр Кислицын: Довольны. Волнует очень много вопросов, начиная с глобальных – газификации, строительства моста на материк, до самых простых забот – где-то сложности с водой, дороги в поселках. Дорога волнует вообще, Транссахалинская, с юга на север. У нас всего 150 километров асфальтировано из 850.
Михаил Соколов: Что вы видите конструктивного в том, что ваши оппоненты говорят?
Александр Кислицын: Честно говоря, они нового ничего не говорят, кроме, как правило, поливать грязью. А если что-то и говорят, то это все есть в наших планах.
Михаил Соколов: Взаимодействия в Думе с ними не будет?
Александр Кислицын: С большинством, конечно, депутатов будет взаимодействие. Не зря у нас в последнем созыве Думы во фракции работали представители и ЛДПР, и «Справедливой России», за исключением коммунистов.
Михаил Соколов: Административное и пропагандистское доминирование партии власти было в этой кампании столь очевидным, что результаты голосования на Сахалине трудно считать даже чем-то вроде социологического опроса. Мнение о том, что это был тест на выживание для оппозиции, можно считать верным для КПРФ, на Сахалине имеющей сложные отношения с региональным начальством. Свой электорат коммунисты в борьбе даже увеличили – почти 24 процента. Для ЛДПР и эсеров это была проверка на умение сказать что-то против, не вызывая раздражения у «Единой России». Они этот тест выдержали, и им выписали процентов по 9. «Единая Россия» получила 55 процентов голосов – на 6 процентов меньше, чем на думских выборах и при позорно низкой (в 26 процентов) явке избирателей. Она явно не выполнила на Сахалине свой план. Кто-то за это будет отвечать – аппарат или московские пиарщики, но, скорее всего, во всем обвинят прессу.
О том, что происходит в островном дальневосточном регионе, я побеседовал с обозревателем независимой газеты «Свободный Сахалин» Михаилом Бугаевым. Он и десять лет назад был полон скептицизма, а сейчас вполне уверен, что система назначенчества, однопартийной вертикали власти, централизации, обрушившая ростки федерализма и самодеятельности внизу, в субъектах Федерации и в муниципалитетах, привела к стагнации, как раз к началу мирового финансового кризиса. Это хорошо видно на примере Сахалина, - считает журналист Михаил Бугаев.
Михаил Бугаев: Регион как бы на слуху, о нем очень много говорят, и президент неоднократно говорил о том, что вот существуют знаменитые шельфовые проекты. Там тоже много темного и мутного. Кроме вот этого шума вокруг этих шельфовых проектов, реально область умирает. Практически не существует ни лесной промышленности, погибла рыбная промышленность, нет пищевой промышленности. Немножко в энергетике что-то шевелится – только потому, что если они не будут шевелиться, регион в прямом смысле слова вымерзнет. И власти говорят о том, что они думают, но результата как такового нет, для того чтобы развивать регион на местах, чтобы появилось какое-то самообеспечение на местном уровне. Ведь если выехать за пределы Южно-Сахалинска, вы увидите только разруху. Вы увидите поселки, в которых практически 100 процентов населения не работает.
У нас вот за последние 10 лет прекратили свое существование несколько населенных пунктов. Постоянно минусовый прирост населения. Все это на фоне этих громких достаточно лозунгов. Вот Медведев высказал, что Дальний Восток умирает, а Сахалин умирает уже давно. Если, например, в конце 80-х у нас численность доходила почти до 800 тысяч населения, то сейчас мы еле-еле преодолеваем 500 тысяч. 518 тысяч, кажется, у нас. Вот результат невнимания к региону.
Михаил Соколов: Власти говорят: ну, как же, у нас бюджет вырос…
Михаил Бугаев: Бюджет – это вообще самое темное, что существует в России. Бюджет – это сейчас самая большая кормушка для людей, которые имеют к бюджету хоть какое-то отношение. Да, действительно, доходная часть сахалинского бюджета растет, но практически весь бюджет изымается Москвой, и потом уже Москва нам выделяет по кусочку, помаленьку, по чуть-чуть. Реально власти просто не в состоянии использовать те средства, которые они зарабатывают, и это касается не только области, это касается районов, населенных пунктов, больших или малых. Все зависит от того, какую подачку даст Москва. Эта вертикальная связка, она очень короткая. Не то что свободы никакой – на грани выживания. Мы вам дадим денежки, но только ровно столько, сколько вам нужно. А для того чтобы развиваться, нужны какие-то другие процессы, экономические, финансовые схемы, а их, к сожалению, нет. Даже вот вы были в Невельске, выдели там…
Михаил Соколов: Да, там красивые дома построили.
Михаил Бугаев: Мало кто знает, об этом власти не говорят, - когда случилось это несчастные, наши местные бизнесмены, строители и те, кто занимается поставками строительных материалов, они пошли навстречу просьбам властей и за счет собственных средств начали строительство этих домов. Деньги поступили значительно позже из федерального бюджета. Многие из наших бизнесменов влезли в жуткие долги, понесли колоссальные убытки. Хуже того, за это время, когда им деньги выплатили, за счет инфляции они даже не покрыли свои затраты. Более-менее свели концы с концами только очень крупные компании, которые имеют тесный контакт с губернатором, он не может им отказать. А ведь принимали участие сотни компаний. И многие просто-напросто не выдержали этого. И я знаю многие предприятия, которые практически обанкротились только из-за того, что они помогли в ликвидации стихийного бедствия. Выложили деньги, выложили стройматериалы, а компенсации не получили.
Михаил Соколов: А что, собственно, произошло «Курилами», федеральной программой?
Михаил Бугаев: Курильская федеральная программа – тайна за семью печатями. Несколько лет назад дирекцию Курильской федеральной программы вывели из-под управления Сахалинской области, сейчас она находится полностью в ведении Москвы. Мы знаем, что происходит, но у нас нет возможности даже проконтролировать, какие средства уходят, каким образом реализуются те или иные проекты, а ведь суммы колоссальные. Ведь речь шла чуть ли не о 14 миллиардах рублей, это один из крупнейших проектов в России.
Самый элементарный пример. На Шикотане в рамках вот этой программы построили школу, и на ее открытие приехал министр образования России. Все это было сделано очень красиво, с помпой. Через месяц с этой школы сносит крышу. А еще где-то через месяц я там был вместе со своими знакомыми, и в нашей группе был профессиональный строитель, который много лет занимается строительством на Курильских островах. И мы вместе с ним обошли всю эту школу, все посмотрели. Он говорит, что там нарушены практически все требования, которые необходимы для курильских условий: и бетон не той марки, и покрытия не такого качестве.
Второй пример – это знаменитый ремонт аэропорта в Менделеево на Кунашире. Не успела администрация района подготовить смету примерных затрат по ремонту этого аэропорта, аэродрома, как вдруг выяснилось, что, оказывается, в Москве не только эта смета уже утверждена, но уже проведен конкурс, и право строительства выиграла какая-то северокавказская компания, которая вообще никакого отношения к авиационной промышленности не имеет. И они просто наняли ту же южнокурильскую компанию, которая строила этот аэропорт, которая угробила этот аэропорт, они сделали их субподрядчиками, и они продолжили свое. Куда деньги ушли – неизвестно. И это все как раз та самая Курильская программа.
Михаил Соколов: А если бы это шло через региональную власть, это было был лучше?
Михаил Бугаев: Я не говорю о том, как лучше было бы. Я думаю, что самая большая проблема – это самая закрытая тема. Ни одного проекта не прошло общественное обсуждение какое-то. Я знаю, что, например, на Кунашире вдруг строится мост на какой-то далекой реке, к этому мосту и проезда толкового нет, а мост стоит огромных денег. Ведь туда, только чтобы завести стройматериалы, это сумасшедшая стоимость. Вот они его построили, хороший мост, он стоит, я ездил по этому мосту. Это как бы в пространстве, где-то там. Мы очень много внимания уделяли и власти вроде как пытались на это дело обратить внимание, что наша самая большая проблема, вот нашего региона, островного региона, - это транспортная составляющая. И если бы федеральная власть помогла бы нам каким-то образом эту транспортную составляющую минимизировать, то тогда бизнес пошел бы и на Курилы, и на Сахалин. И тогда, может быть, не нужно было бы вот так активно строить мосты, потому что, может быть, люди бы сами начали строиться, развиваться. Этого ничего нет. Это как будто бы вот не слышат люди в Москве, что происходит.
Михаил Соколов: Потому что до Курил не доехать.
Михаил Бугаев: Вот сейчас Аляска, Западная Канада – на каждом островке есть аэродром, на каждом островке есть бухта, куда заходит пароход. У нас на Курилах нет ни одной бухты, где был бы построен пассажирский причал. Есть одна бухточка маленькая, называется бухта Оля, там есть причальчик небольшой, к нему можно подходить пассажирским пароходом, но это незаконно, потому что он не сертифицирован как пассажирский причал. Он построен бизнесменом, ему было выгодно, и он это построил на свои деньги. Власть федеральная в этом отношении ничего не сделала. Сейчас говорят: мы построим причал в Южно-Курильске. Да, построят причал в Южно-Курильске, но он как был убыточный, так он и останется убыточный. Авиационное сообщение между Сахалином и Курилами дотируется постоянно из регионального бюджета. Они как-то пытаются покрывать затраты полетами за границу, но связь нормальная так и не сделана. Много-много лет говорили о том, что нужно построить федеральную трассу вдоль Сахалина. У нас длина острова почти тысячу километров – 980 километров. Прямая с юга на север асфальтированная дорога – 197 километров асфальта, остальное все – грунтовка, по которой можно проехать на хорошей технике, на тяжелой технике. На легковых машинах многие просто не рискуют.
Михаил Соколов: Много еще было разговоров с переправой на материк.
Михаил Бугаев: Есть сторонники, есть противники. Против строительства мостового перехода, или он называется тоннельно-мостовой переход, я, может быть, неправильно назову эту организацию, но это – Министерство водного транспорта. Они категорически против. Почему? Потому что если мост откроется, полностью будет закрыта паромная переправа Холмск – Ванино. Это значит, Ванино практически умрет, потому что через него прекратятся потоки грузов, нет смысла строить автомобильную дорогу между поселком Лидога и Ванино, там 300 с лишним километров. Против Ишаев, губернатор Хабаровского края, он категорически против. Потому что если железная дорога заработает, северные порты Хабаровского края, морские, они потеряют свою значимость. Против было Министерство путей сообщения, когда речь заходила о том, кто будет финансировать строительство, они говорили: у нас денег нет, мы строить его не будем.
Когда в бюджете Российской Федерации появились лишние деньги, а все лишние деньги всегда вызывают желание перенаправить потоки в чей-то карман, появилась идея: а не построить ли нам тоннельно-мостовой переход? И сейчас уже об этом заговорили немножко на другом уровне, и уже как бы не спрашивают ни Ишаева, ни Министерство морского флота, ни «Российские железные дороги», а просто – будем строить. В качестве аргументации, для чего это нужно строить, используется миф о том, что этой магистралью можно соединить не только Сахалин с материком, но якобы японцы ждут не дождутся, когда мы вместе с ними построим переход между Хоккайдо с Сахалином, и тогда огромные поток грузов потечет из Японии через Сахалин, через всю Россию в Западную Европу. По поводу потока грузов – это иллюзия, потому что возить им нечего. И когда мы им говорим: «Ребята, давайте ваши японские товары мы будем возить из Японии по железной дороге в Европу, всего 7 дней, а вы пароходом везете месяц», - они говорят: «О каких грузах вы говорите? Мы давным-давно все производство вывели с территории Японии». На территории Японии производится штучное, очень высокотехнологичное оборудование - автомобили люксового класса, аппаратура какая-то очень высокого качества, - а все остальное выведено давным-давно и в Китай, и в Европу, и в Штаты. Грузопотока между Японией и Западной Европой не существует. Японцы пальцем крутят у виска и говорят: «Ребята, о каком мосте вы говорите между Хоккайдо и Сахалином?»
Сейчас я понимаю, что в правительстве России есть желание с помощью этого проекта, тоннельно-мостового, просто вложить деньги в конкретный бизнес и получить от этого бизнеса личную отдачу. Для Сахалина это очень было бы хорошо – я имею в виду не то, что деньги ушли бы налево, а если бы построили мост либо тоннель. Потому что вот сейчас штормит – две недели паромы не ходят. Грузы собрались на материке. Возить с Сахалина поездами нечего. После того, как закончилась активная фаза строительства шельфовых проектов «Сахалин-1» и «Сахалин-2», по железной дороге только возят уголь и, может быть, чуть-чуть лес. Чуть-чуть, потому что лесной промышленности тоже не существует. А глобальные проекты, они нам отдачи не дают, как это ни парадоксально. Ведь Сахалин от шельфов получает такие гроши, о которых просто смешно говорить.
Михаил Соколов: Японцы вот за последние десятилетия так и продолжают эту политику – не вкладывать?
Михаил Бугаев: Во-первых, японцы очень дисциплинированные люди. В начале 90-х годов Министерство иностранных дел Японии распространило письмо, для того чтобы бизнес был в курсе. В этом письме прямо сказано, что до подписания мирного договора Япония не заинтересована в развитии какого-либо бизнеса и вообще участии японских бизнесменов в этом регионе. Вторая проблема, из-за которой японцы не очень спешат на наш берег, это несколько лет беспредела, когда практически все созданные СП российско-японские прошли через стадию жутких скандалов и разрывов отношений между японцами и русскими. Их просто ограбили. Гостиница «Сахалин-Саппоро», гостиница «Санта», СП «Анива», гостиница «Саппоро» в Хабаровске, лесопромышленная компания «Сахалин Тайрику», которая занимались лесом и рыбой – это были судилища, это были очень долгие споры, когда просто русские бизнесмены, пользуясь своей властью, отбирали у японцев основную часть капитала, деньги отбирали. И после этого они очень боятся идти на наш рынок.
В то же время вот последние лет 5 японцы стали проявлять интерес к российскому рынку. Мои знакомые японцы открыли здесь, на Сахалине, магазин. Одна компания готова поставлять в Россию продукты питания. Сложно идет процесс, трудно, но уже идет. Другая компания занимается, скажем, металлом. Есть желание, есть взаимный интерес. Очень большое препятствие – это как раз отсутствие мирного договора в плане установления правил игры.
Михаил Соколов: А с рыбной отраслью-то что случилось?
Михаил Бугаев: В 1994 году в Невельске, в котором вы были, в августе месяце я насчитал: в порту находилось 74 рыбопромысловых судна. Недавно я был в Невельске – насчитал судов 6. Российские рыбопромышленники уже давно об этом говорят, но их не слышит никто. Они говорят о том, что они потеряли интерес поставлять рыбную продукцию на российский берег. Они готовы поставлять ее в любую страну мира, но не в Россию. Связано это с тем, что колоссальнейший коррупционный прессинг со стороны контролирующих органов, жуткий совершенно. Заход в российский порт приносит такие убытки для рыбопромышленников, что они делают все для того, чтобы в русский порт не заходить. В результате лет 10 назад это уже стало системой, а сейчас это уже правило: весь российский флот рыбопромысловый базируется в иностранных портах – Корея, Япония, Китай. Некоторые суда не заходят в Россию годами.
По официальным данным, только в Сахалинской области числится больше даже, наверное, 700 рыбопромысловых судов. Вы видели в Невельске – а это главный рыбный порт Сахалина – штук 6. Ну, еще в Корсакове можно насчитать штук 10. Весь флот находится в море, он промышляет, он добывает, рыбу он поставляет за границу, ремонтируется за границей, заработную плату они получают, рыбаки, там же, и здесь номинально только вот присутствует руководство, как правило, 3-4 человека: генеральный, главный бухгалтер, диспетчер, кто-нибудь еще. Не совсем разумная политика российского правительства, она просто вытеснила рыбаков. Сейчас наш продовольственный рынок, российский, становится выгодным для наших рыбаков. У нас цены выросли, к нам выгоднее везти, чем в Китай, но из-за того, что сборы при заходе в российский порт такие огромные, рыбаки все равно не ходят сюда. Единственное, что мы добываем, что на берег попадает, это только лосось, который приходит и ловится вдоль берега.
Михаил Соколов: Это все, я так понимаю, на региональном уровне решено быть не может.
Михаил Бугаев: Эти правила установлены федеральными властями по всему. Система налогообложения, она ориентирована на европейскую часть, а Дальний Восток – это немножко другое. 7 тысяч километров. Недавно был принят закон о рыболовстве – он настолько привязан к европейской части, что вот на Дальнем Востоке власти, в конце концов, были вынуждены принять специальные правила рыболовства только для Дальнего Востока. Я считаю, что Дальний Восток – это настолько специфический регион, что государству нужно разрабатывать отдельные правила игры в этом регионе.
Михаил Соколов: А может быть, просто, извините, выполнять то, что есть в названии России? Российская Федерация – значит, на местах должна быть власть, способная эти вопросы сама решать.
Михаил Бугаев: Если бы регионам предоставили возможность самим строить экономические модели, то регионы бы выживали совершенно без проблем, и не нужно было бы получать подачки из Москвы. Вот даже сейчас, если бы Москва не отбирала все, что мы зарабатываем, нам бы все равно было бы уже легче, мы бы имели возможность перераспределять свои средства там, как нам нужно, как мы считаем целесообразным. Ну, вот пример – та же самая Курильская программа. Еще до революции пытались решить, но тогда просто предоставляли экономические льготы. Те, кто занимался бизнесом на Дальнем Востоке, они имели преференции очень большие, и Дальний Восток развивался очень интенсивно.
Было бы выгоднее, если бы люди получали более дешевые продукты. Дешевле продукты находятся за границей у нас, вот рядышком здесь. Но государство говорит: нет, мы будем развивать местное сельское хозяйство. Поэтому таможенные сборы будут фискальными, они будут угнетающими для импорта. Таким образом, дорожают продукты, наш регион еще больше обнищает. Хотя, скажем, 47 километров – и Хоккайдо. А Хоккайдо считается самым сельскохозяйственным районом в Японии, там выращивается практически все. У нас цены – как в Москве в элитных магазинах. Все, кто приезжает сюда, они удивляются, как так можно. Да очень просто, у нас растут овощи, но у нас нет зерна, у нас нет фруктов, это все нужно привозить. И вот если бы открыли границы… Петр Первый еще, Беринга когда отправлял на Дальний Восток, у него первая задача была – открыть Америку, а вторая – наладить отношения с Японией, дабы продовольствием снабжать Камчатку. Так и не решили до сих пор.
Михаил Соколов: Что решается вот на этих выборах?
Михаил Бугаев: Ничего. После того, как перестали выбирать губернаторов, вот эта вся политическая структура, которая существует сегодня в России, она потеряла свой смысл. Мы сейчас живем в государстве во главе с царем-батюшкой, который все решает. Какие-то региональные выборы в местные собрания – это иллюзия демократических каких-то телодвижений.
Михаил Соколов: А зачем тогда власти создают эти иллюзии?
Михаил Бугаев: Ну, наверное, для того чтобы не выглядеть монстрами во всем мире. Ничего не изменится, если, например, в областную Думу придут коммунисты. Бюджетное законодательство они поменять не смогут. Структуру бюджета они изменить не смогут. Заставить Москву вернуть деньги они не смогут.
Михаил Соколов: А контроль?
Михаил Бугаев: До тех пор, пока не будет разрушена система коррупционной власти, а при нынешнем власти она разрушена не будет, несмотря на массу заявлений, никакой борьбы с коррупцией не будет. Когда мне полковник милиции говорит: «Мы не можем этого чиновника трогать, хотя у нас есть основания, потому что у нас нет команды свыше», - ну, о какой системе можно говорить? Когда мы несколько раз уличали и губернатора, и мэра в коррупционных связях, в прямых нарушениях закона, в экономических нарушениях – и ничего. Даже в советские времена выступления прессы вызывали ответную реакцию: либо на прессу оказывалось давление, либо объект, на который пресса указала, тот оказывался, так сказать, под контролем дополнительным, сейчас этот механизм полностью разрушен, его не существует. Сейчас подавляющая часть прессы, которая наиболее массовая, которая является в тех или иных регионах определяющей, полностью стоит на службе у сильных мира сего. Независимая пресса выступает, что-то кричит, ее душат, но те язвы, которые она обнажает, их даже не лечат.
На каждого чиновника есть досье со всеми тонкостями его поведения. И это досье лежит до поры до времени, и до тех пор, пока этот чиновник выгоден, его не трогают. Это досье лежит, оно накапливается, туда подшиваются публикации, туда подшиваются донесения, возбужденные либо не возбужденные уголовные дела, либо возбужденные но закрытые уголовные дела – все это накапливается. Потом вдруг меняются приоритеты интересов – и тут же этот чиновник, оказывается, преступник уже много лет, просто никак не могли его убрать с этого места. И на его месте появляется другой, и на него начинают складывать бумажки. Вот это и есть система коррупционного управления, которая создана в государстве. Пробить ее пока не удается.
Михаил Соколов: Моим собеседником был обозреватель газеты «Свободный Сахалин Михаил Бугаев.
Сахалинский губернатор Александр Хорошавин, наверное, упрекнул бы аналитика Михаил Бугаева в неконструктивном пессимизме. Мне же показалось, что сам губернатор неисправимый оптимист. Ведь его планы, которыми он радовал жителей Сахалина, были рассчитаны в момент взлета нефтяных цен, до паники на мировых рыках. Об этом, кстати, задавал важный вопрос депутат от КПРФ О Тин Ха.
О Тин Ха: На одну минутку если представить, вдруг представить, что баррель нефти будет снова стоить 20 долларов, у нас не только дефолт будет, как в 1998-ом, а еще пострашнее. Вот это самое страшное.
Михаил Соколов: Но сахалинский губернатор Александр Хорошавин доказывает, что мировой кризис ничего не изменит в жизни жителей Сахалина.
Александр Хорошавин: Я, в общем-то, реалист и говорю сегодня о тех планах, под которые подведена сегодня уже финансовая основа, которые вошли в наши программы, которые вошли в федеральные целевые программы, прописаны строками в этих программах, прописаны строками в бюджете. Если говорить о мостовом переходе, я никогда не говорил об этом событии как об уже состоявшемся, я никогда не называл конкретных сроков, я говорил всегда, что это задача, что это цель, перспективная цель, нам желательно ее максимально возможно приближать по срокам, но никаких сегодня решений, просчитанных в этом отношении, пока не принято.
Вид на Южно-Сахалинск с сопок
Кто только раз увидел Сахалин,
Тот не забудет это до седин:
В тумане голос судов,
И сопок дикий покров,
Лавину снега в тайфун,
Звучанье искренних струн…
