Программу ведет Евгения Назарец. Принимает участие правозащитник Ян Рачинский.
Евгения Назарец: Сегодня в России День памяти жертв политических репрессий. У микрофона - историк, сопредседатель правозащитного сообщества «Мемориал» Ян Рачинский.
Ян Рачинский: Это был солидарности узников и людей, находящихся на свободе. Это на протяжении многих лет был день выражения солидарности и борьбы за права человека. Едва ли не главный такой день был в Советском Союзе. Эта традиция сохранялась вплоть до конца советской власти, и в годы перестройки именно в этот день в значительной мере по инициативе бывших политзаключенных стали отмечать и День памяти жертв политических репрессий. В 1989 году, 30 октября, была "Цепочка памяти" - первое такого рода мероприятие, когда люди со свечами встали вокруг здания КГБ на Лубянке. Спустя год 30 октября был установлен Соловецкий камень на Лубянской площади. И сегодня этот день приобрел двойное значение, он одновременно и день памяти для множества людей, поскольку репрессии затронули миллионы семей, с другой стороны, это и по-прежнему день борьбы, потому что, к сожалению, 70 лет режима, исключавшего инакомыслие, не прошли бесследно, и, к сожалению, в большинстве бывших советских республик ощутимо это наследие. В очень многих из этих республик есть - где больше, где меньше - политзаключенные.
И в этот день проходят обычно два рода мероприятий. На одни собираются преимущественно пожилые люди, чтобы вспомнить своих близких, многие не знают, где похоронены их родители, ставшие жертвами, и проходят акции с требованиями сегодняшнего дня, требующие освобождения политзаключенных, требующие соблюдения гражданских прав. Ну, это актуально, к сожалению, и для России тоже.
Евгения Назарец: Вы имеете в виду наличие и по сей день в российских тюрьмах и в колониях политических заключенных?
Ян Рачинский: На сегодняшний день, да, есть целый ряд людей, которых вполне резонно называть политзаключенными. Это, может быть, не узники совести в строгом понимании, но это люди, которые осуждены либо за то, что не является преступлением, либо вообще за то, чего они не совершали, либо осуждены за то, что можно считать правонарушением, совершенно не адекватным мерам наказания. К сожалению, их не становится меньше.
Евгения Назарец: Мы можем говорить о каких-то фамилиях, кроме фамилии Ходорковского, наверное, самого известного из так называемых политических заключенных сегодняшнего дня, бывшего главы ЮКОСа и его коллег?
Ян Рачинский: С моей точки зрения, можно называть политическими заключенными целый ряд членов лимоновской партии. Испытывать к ним симпатию или не испытывать - вполне очевидно, что по политическим основаниям, за мелкие правонарушения, если их считать таковыми, типа вывешивания плакатов или разбрасывания листовок, не согласуясь с властями, люди получают вполне серьезные сроки. С моей точки зрения, это безусловно политическое решение властей. Какие-то есть дела, шпионские так называемые дела, по поводу которых выступают многие знаменитые наши ученые, говоря, что ни Сутягин, ни Данилов не выдавали никаких секретов, тем не менее, по политическим соображениям эти люди получили реальные сроки, сидят давно, по мнению компетентных вполне экспертов, не совершив ничего противозаконного. Есть примеры преследований людей, отказывающихся служить. Сейчас их стало меньше, после принятия закона об альтернативной службе, но совсем недавно такого рода случаи были. К сожалению, эта тема не ушла в прошлое.
Евгения Назарец: День политзаключенного или теперь вот еще День памяти жертв политических репрессий - этот памятный день остался на территории постсоветского пространства или все-таки теперь об том поводе, который родился в Советском Союзе, известно и шире?
Ян Рачинский: Насколько я понимаю, он остался все-таки на постсоветском пространстве, хотя известен он в мире был, естественно, с момента его учреждения, потому что он назывался День политзаключенного в СССР, когда его учредили. Поэтому я думаю, что это все-таки в первую очередь день, имеющий значение для постсоветского пространства.
Евгения Назарец: 30 октября - в прошлом только лишь День политзаключенного, позже - День памяти жертв политических репрессий. Все прекрасно знают, что сегодня в организации мероприятий по случаю этого дня активно принимают участие и власти - и на местах, и, в общем-то, где-то и на российском уровне, но они предпочитают смотреть в историю и считать этот день только лишь Днем памяти жертв политических репрессий, что принадлежит к 30-м годам и позже, то есть к определенному периоду в истории Советского Союза, раннего Советского Союза. А то, что День политзаключенного, и изначально он был таким, это как будто бы даже и игнорируется, выносится за скобки. Если мы посмотрим официальную прессу, официальные хроники, мы увидим только день памяти жертв политических репрессий. Как с точки зрения правозащитника выглядит такое вот двойственное отношение к этому дню, к этой дате, которая первоначально была именно посвящена политзаключенным, которые есть и сегодня в России?
Ян Рачинский: Мне представляется, что это прямое следствие того, что у нас так и не дана оценка предыдущему режиму, советскому. Поэтому мы наблюдаем такую, мягко говоря, двойственность в нашей общественной жизни. Вот сегодня случайно я включил (не смотрю обычно) Первый канал, и там подряд было два сюжета: сначала о 90-летии ВЛКСМ, которое отмечается практически как государственный праздник, а потом о премьере спектакля по Гроссману "Жизнь и судьба". Вот как это можно совмещать - отмечать юбилей комсомола и в то же время читать Гроссмана - не совсем понятно. Так же как непонятно, как можно называть страну демократической и отмечать 90-летие ВЧК, что у нас прошло в конце прошлого года. Это, к сожалению, следствие того, что не дана адекватная оценка. Почему? Ну, тоже тут нетрудно догадаться, что очень большая часть наших так называемых властных элит - выходцы как раз из советского аппарата, ну, и, собственно, много лет говорили, что абсолютно недопустимо, что у наших президентов всегда находится время, чтобы выступить с речью на Дне чекиста, а на Дне политзаключенного их никогда не было видно. Вот в прошлом году впервые Путин съездил в Бутово. Но, как вы справедливо отмечаете, это относится почти исключительно или вовсе исключительно к сталинским репрессиям так называемым, к тому, что осудила и Коммунистическая партия еще в хрущевские времена. Времена последующие, к сожалению, оценки не получили. И как вы наверняка знаете, нынешний премьер и недавний президент господин Путин сказал, что, с его точки зрения, величайшей геополитической катастрофой 20 века был распад Советского Союза. Это тоже в какой-то мере ответ на ваш вопрос, почему такой подход.