Марина Тимашева: В Московской консерватории прошел одиннадцатый международный фестиваль современной музыки «Московский форум». Репетиция оркестра – так определили его тему. Дело в том, что в этом году ансамблю «Студия новой музыки», который является неизменным исполнителем музыкальных программ фестиваля, исполнилось 15 лет.
С подробностями - Тамара Ляленкова.
Тамара Ляленкова: «Московский форум» - один из немногих проектов, дающих возможность познакомиться с панорамой современной академической музыки, единственный по своей долговечности, потому что существует больше 10 лет. Такое долгожительство объясняется тем, что основа его – ансамбль солистов «Студия новой музыки». Изначально в его состав входили студенты и аспиранты Московской консерватории, которых Мстислав Ростропович пригласил для участия в музыкальном фестивале во Франции, чтобы представить Европе новое поколение русских исполнителей и композиторов. На «Московском форуме» «Студия новой музыки» представляет произведения не только молодых и не только российских композиторов. В программе фестиваля особое место, как правило, занимает ранний русский авангард. Рассказывает художественный руководитель ансамбля и фестиваля Владимир Тарнопольский.
Владимир Тарнопольский: Мы в чем-то, наверное, счастливые люди, потому что имеем возможность открывать новые сочинения. Мы можем этим горько похвастаться. Вот мы открыли, впервые исполнили шедевр русского авангарда, симфонию Рославца для 18-ти инструментов, которая пролежала с 1933 года. Ее обнаружил в 90-х годах замечательный музыковед Марк Белодубровский и, спустя 70 лет, мы сыграли премьеру. Это первая русская камерная инструментальная симфония. Для нас Рославец это как для живописцев Кандинский. То есть можете представить наше счастье. И в этом году мы даем две премьеры раннего русского авангарда. Одна из них это симфония Всеволода Задерацкого, композитора, который практически неизвестен, с очень трагической судьбой, которому приходилось писать музыку в лагерях на телеграфных бланках. Эту симфонию вряд ли можно назвать авангардной. Она, скорее, находится на пути к формированию такого соцреалистического канона. Очень светлая, яркая, она написана в 1933 году, и уже сама дата о многом говорит. А вот второе сочинение, тоже имя почти неизвестное - Николай Обухов. Известно имя его сестры – великой певицы Надежды Обуховой. А он эмигрировал в Париж после революции, человек очень религиозный, с такими своеобразными постсимволистскими, постскрябинскими взглядами. У него даже нотация очень странная: он никогда не писал бемоли, а вместо диезов писал кресты. Он всю жизнь писал одно гигантское сочинение, наподобие скрябинской «Мистерии», - сочинение под названием «Книга жизни». В общем, это совершенно отдельный, особый мир. Вот мы имеем счастье исполнить сочинение, которое назевается «Исступление». Оно было найдено замечательным голландским музыковедом и композитором Элмером Шёнбергером в парижском архиве, причем он привез даже копию оттуда этой рукописи. Она вся в какой-то ржавой воде валялась. Это сочинение очень важно для того, чтобы понять свою собственную историю. Вот - те, кто остался здесь после революции, вот - те, кто уехал туда после революции. И те, и те, конечно, оказались изломанными, но самой большой жертвой оказалась наша культура, потому что мы оказались отрезанными от всего: и от того, что происходило в нашей культуре в России, авангард оказался как бы кастрирован, и мы оказались отрезанными от того, что происходило в русской эмиграции. Литературу мы все знаем, а в музыке мы даже не знаем имен. Мы оказались отрезанными от музыки Западной Европы. Ни одно крупное сочинение Булеза, Штокхаузена, классиков авангарда 50-х-60-х в России не звучало. Более того, большая, а, может быть, лучшая часть современной русской музыки, на протяжении последних 30 лет развивается не в России, она развивается за рубежом.
Тамара Ляленкова: Разговор о современной музыке я продолжила с Юрием Каспаровым, композитором, чье сочинение также прозвучало на «Московском форуме».
Юрий Каспаров: На Западе обычный человек не мыслит себе жизни без какого-то прогресса в культуре. Там не было перерыва, как у нас, там все развивалось естественным образом, и люди следили за теми переменами, которые были в музыке. Поэтому то, что пишется сейчас, их не пугает. Поэтому когда все это обрушилось на нашего бедного слушателя, ему трудно это все понять. Отчасти не потому, что у нас люди не хотят это слушать, а потому, во-первых, что нет залов. Всем залам требуется коммерческая отдача. Никогда в жизни современная музыка ничего коммерческого отдать не может. И вторая сложность в том, что жизнь сложная, поэтому и нет времени на это. На Западе не было перерыва. Там нет препятствий для существования современной музыки. А у нас этого всего пока нет. Отсюда и проблемы.
(Звучит прелюдия «Токката и фуга» Юрия Каспарова в исполнении Михаила Дубова и Моники Хаба)
Тамара Ляленкова: Все концерты фестиваля, кроме первого и последнего, подтверждают заявленную тему. Репетиции оркестра были поделены между солистами ансамбля «Студия новой музыки». О возможностях подобного камерного оркестра я попросила рассказать солистку, музыковеда Светлану Савенкову.
Светлана Савинкова: Весь 20-й век прошел под знаком камерного ансамбля, симфонии писали в 19-м веке, а в 20-м постепенно перестали.
Тамара Ляленкова: Все возможности музыкальных инструментов, которые в той или иной степени могли быть использованы в музыке, они уже использованы. То есть уже препарировать фортепьяно или виолончель как-то по-новому невозможно?
Светлана Савинкова: Наверное, после этого наступает время, когда самым большим авангардистским трюком будет просто выйти и сыграть на рояле как обычно. Это тоже возможно.
Тамара Ляленкова: В конце концов, может и не быть новой музыки? То есть в какой-то момент она станет новой только в силу того, что она недавно написана, но никак не в силу своего посыла и смысла?
Светлана Савинкова: Есть такая точка зрения, что вообще, наверное, пора уже сделать выводы и писать уже какую-то другую совсем музыку. Я имею в виду, вернуться к каким-то старым вещам, как-то по-новому это организовать, уйти, как личности, композитору, и заняться оформлением чего-то уже существующего. Но не получается.
( Звучит «Сюита» Джона Кейджа, написанная для игрушечного пианино)
