Ирина Лагунина: Выступая в среду с первым посланием Федеральному Собранию, президент России Дмитрий Медведев почти не говорил о российской экономике. Но среди тем, которые все же были упомянуты, - экспорт российских энергоносителей за рубли, и становление самого рубля региональной валютой. О том, почему эти планы, несмотря на многолетнюю их историю, так и не стали пока реальностью, - в материале Сергея Сенинского.
Сергей Сенинский: За последние 30 лет разговоры о переводе торговли нефтью из долларов в другие валюты или «корзины валют» возникали неоднократно – и всякий раз именно в те периоды, когда доллар в очередной раз «слабел». Так было в 1977-1979 годах, 1985-1988, 1993-1995... Но все оставалось по-прежнему, как и теперь, в начале XXI века.
Нефти в мире множество сортов, поясняют международные эксперты, но базовых для всего мирового рынка ее стандартов - всего два: американская нефть Texas и британская Brent. Именно к ним привязаны так или иначе цены всех остальных сортов, включая российскую Urals или нефть региона Персидского залива. И пока два базовых стандарта номинированы в долларах, продолжают те же эксперты, более эффективно для мирового рынка, чтобы вся продаваемая на нем нефть номинировалась в долларах.
Какие еще внешние факторы препятствуют тому, чтобы российская нефть уже сегодня продавалась бы за рубли? Из Москвы – руководитель аналитического отдела инвестиционной компании «Брокеркредитсервис» Максим Шеин.
Максим Шеин: К внешним относится прежде всего уже устоявшаяся система торговли в основном за американский доллар, поскольку это пошло еще со времен, когда Америка была доминирующим потребителем нефти и нефтепродуктов в мире. Собственно, она и до сих пор остается главным потребителем углеводородного сырья. И второй внешний фактор – это нежелание европейских потребителей покупать за российские рубли российские товары, в данном случае это относится и к углеводородному сырью.
Сергей Сенинский: У этого «нежелания» могут ли быть некие политические корни? Или оно, скорее, из области экономики?
Максим Шеин: Политических здесь предпосылок нет, все дело исключительно в экономике. Для иностранных потребителей удобнее покупать российскую нефть за валюту, то есть за американские доллары. Еще один очень интересный момент – что значит, про продавать российскую нефть за рубли, кому продавать? Продавать ее непосредственно европейским уже потребителям? Либо продавать ее трейдерам? Потому что большинство российской нефти реализуется через нефтетрейдеров, не напрямую попадает на нефтеперерабатывающие заводы Европы, а идет как бы через перепродавцов. Поэтому возникает вопрос: кому Россия хочет продавать за рубли? Вот этим нефтетрейдерам? Или она хочет, чтобы непосредственно с нефтеперерабатывающих заводов Европы платили за российскую нефть рублями? Это, соответственно, требует совершенно разной архитектуры выстраивания вот этих взаимоотношений с европейскими потребителями. И все системы торговли нефтью, вариант, когда нефть непосредственно конечному потребителю продается за рубли, требует гораздо более серьезной проработки, нежели тот вариант, если нефть будет продаваться за рубли нефтетрейдерам.
Сергей Сенинский: Аналитик инвестиционной компании UnicreditAton Артем Кончин.
Артем Кончин: Представьте себе, что какой-то нефтеперерабатывающий завод в Италии или в Восточной Европе, который сейчас покупает российскую нефть, будет, скажем, с Россией расплачиваться рублями. Естественно, эти покупатели российской нефти захотят просто исключить валютные риски из своих операций от риска рубля. Скажем так. В общем-то, пока рубль не является, скажем так, доминирующей валютой в мировой экономике, вряд ли возможна такая чистая привязка к рублевой цене на нефть. Попытки сделать это возможны, да, и технически, в принципе, можно требовать с покупателей, но мне кажется, за всем этим все равно будет механизм стоять конвертации доллара и снижения риска валютного.
Сергей Сенинский: С продажей природного газа – насколько схожая ситуация, учитывая, что этот рынок, в принципе, пока гораздо менее гибкий, чем рынок нефти?
Артем Кончин: С газом там другая история. Там, в принципе, гораздо проще сделать все это. Единственное, что цена на газ в Европе все равно привязана косвенно, с задержкой, к цене на нефть, которая выражается в долларах. Пока это будет происходить на мировом рынке, я боюсь, что особых шансов на реализацию этого плана в том смысле, в котором, наверное, его хотели бы видеть в Кремле, я не вижу.
Сергей Сенинский: Сегодня текущая экспортная цена российской нефти Urals привязана к текущей цене одного из двух базовых сортов мирового рынка – Brent, нефти Северного моря. И, будучи просто от природы более низкого качества, российская нефть всегда продается на сколько-то долларов за один баррель дешевле, чем Brent. Более того, этот разрыв неизменно увеличивается, когда мировые цены на нефть падают, как сегодня, и, наоборот, сокращается, когда цены идут вверх. Максим Шеин, компания «Брокеркредитсервис»
Максим Шеин: Есть один очень важный момент в переходе на расчеты за рубли. В принципе, это можно сделать за один день, лишь объявив это, но возникает другой вопрос. Скорее всего, поскольку уже покупателям необходимо будет брать на себя определенные валютные риски, нефть марки Urals начнет торговаться не с дисконтом в 1,5-2 доллара за один баррель, как это сейчас происходит, а уже будет в 3-4 доллара. К сожалению, этот негативный момент может плохо сказаться на доходах российского бюджета, поскольку в России экспортные пошлины и налог на добычу полезных ископаемых рассчитывается, исходя из как раз цены Urals. И если эта цена будет меньше, соответственно, компании заплатят меньше налогов, а это может быть примерно по 1 миллиарду каждого налога – и экспортных пошлин, и НДПИ. То есть всего бюджет может не досчитаться только из-за перехода на рубли, если дисконт Urals вырастет, около 2 миллиардов долларов. 2 миллиарда долларов в год.
Сергей Сенинский: Дополнительные валютные риски, которые придется брать на себя покупателям российских нефти и газа, если вдруг перевести торговлю ими на рубли, объясняются в том числе и новейшей историей российского рубля. И ей же во многом объясняется, почему рубль, несмотря на обсуждаемые не первый год планы властей, так и не стал пока не только одной из мировых валют, но даже региональной. Главный экономист финансовой корпорации «Уралсиб» Владимир Тихомиров.
Владимир Тихомиров: Причина, почему рубль еще не стал резервной валютой, в общем, заключается в том, что период стабильности рубля относительно короток. Последние 3-4 года, действительно, рубль достаточно быстро укреплялся, но доверие к рублю, прежде всего внутри страны, стало восстанавливаться где-то последние 1,5-2 года, что было видно особенно по динамике вкладов в российских банках, рублевых вкладов в российских банках. Причина здесь кроется прежде всего в истории. Мы прошли 90-е годы, период большой неопределенности, период гиперинфляции, период быстрого обесценивания национальной валюты, рубля. Потом был 1998 год, кризис, и после него мы 5-6 лет выкарабкивались. Только в последние несколько лет к рублю стало восстанавливаться доверие. Сейчас, в текущий момент рубль проходит очень большой тест – тест мировым кризисом, тест укреплением доллара. Но я думаю, что рубль имеет все шансы этот тест пройти, и это только укрепит его позиции. И, соответственно, сделает возможным рассмотрение вопроса некоторыми нашими ближайшими партнерами, торговыми о части расчетов в торговле за рубли. Соответственно, это придаст рублю уже статус такой резервной валюты, по крайней мере на ближайшем с Россией географическом пространстве.
Сергей Сенинский: В этом смысле – валюта «региональная» и валюта «резервная» для стран того или иного региона практически совпадают?
Владимир Тихомиров: Резервная валюта – это та валюта, которая может одновременно использоваться и в расчетах, и одновременно храниться в резервах. Как правило, это взаимозаменяемые вещи, потому что страны создают свои резервы хотя бы частично из валют тех стран, с которыми у них развиты экономические отношения и, соответственно, есть потребность в национальных валютах. В данном случае придание статуса рублю региональной валюты, то есть валюты расчетов в регионе, скажем, Евразии одновременно придаст статус определенной резервной валюты. То есть это валюта, в которой не обязательно все резервы будут храниться центральными банками ближайших наших стран, но хотя бы часть резервов будет храниться в рублях. Потому что на рубль будет спрос со стороны импортеров и экспортеров в силу развития торговых отношений за национальную валюту.
Сергей Сенинский: Главный экономист «Альфа-Банка» Наталия Орлова.
Наталия Орлова: Статус резервной валюты, международной валюты, конечно, подразумевает, что есть на эту валюту спрос. А этот спрос возникает тогда, когда валюта достаточно стабильна. Применительно к рублю мы видим ситуацию, когда, конечно же, валюта очень сильно зависит от цен на нефть. Я думаю, что, безусловно, правильно сейчас искать какие-то варианты для того, чтобы рубль становился, может быть региональной валютой, поиск каких-то региональных союзов. Но в целом, конечно, нужно понимать, что самое главное – это фундаментальное качество валюты. И, к сожалению, пока российская экономика недостаточно диверсифицирована, и не думаю, что мы в нынешних условиях можем рассчитывать на то, что рубль быстро может стать резервной валютой или быстро будет востребован многими странами.
Сергей Сенинский: Тем не менее, движение в сторону как торговли энергоносителями за рубли, пусть сначала - с отдельными странами, так и становление рубля как валюты, востребованной в отдельном регионе мира, друг друга лишь дополнят, полагает Владимир Тихомиров, финансовая корпорация «Уралсиб».
Владимир Тихомиров: В принципе, это возможно. И, видимо, первые шаги будут сделаны с рядом наших торговых партнеров. Вот совсем недавно, на прошлой неделе, такого рода переговоры велись с китайцами, и у нас действительно с Китаем достаточно устойчиво развиваются экономические отношения, торгово-экономические отношения. Мы поставляем или планируем поставлять большие объемы энергоносителей в Китай. И из Китая мы получаем большое количество различного рода товаров, в том числе товаров народного потреблений. И здесь, в принципе, возможно обеспечение торгового оборота с Китаем за национальные валюты, то есть мы, с одной стороны, будем накапливать резервы юаней для обеспечения импорта из Китая, а Китай, со своей стороны, будет накапливать определенные резервы рублей для оплаты импорта энергоносителей из России. Так что, в принципе, такого рода отношения возможны, мы можем так же развивать отношения и с Белоруссией в этом направлении. Собственно, белорусский Центральный банк уже имеет в резервах определенное количество рублей. Такого же рода отношения возможны и с Казахстаном. Так что, в принципе, такой процесс идет. Другое дело, что это, конечно, не те масштабы, чтобы говорить о том, что рубль стал одной из ведущих мировых валют, до этого, видимо, далеко. Но в региональном масштабе это, несомненно, может быть.
Сергей Сенинский: Год назад, выступая на одной из конференций в Нью-Йорке, руководитель экспортного подразделения «Газпрома» Александр Медведев заявил, что компания всерьез рассматривает планы продажи в будущем российского газа на экспорт за рубли. Его тут же спросили, когда, по его мнению, этот переход может состояться? «Сначала сама эта идея должна укорениться в массовом сознании», - ответил заместитель председателя правления «Газпрома».
