Ирина Лагунина: 4 ноября в России в четвертый раз отметили новый национальный праздник – День народного единства. Его введение и трансформация – интересный масштабный опыт манипуляции общественным сознанием, считает мой коллега Владимир Тольц. Он с самого начала следил за этим процессом и сегодня подводит промежуточные итоги этого государственного «эксперимента».
Владимир Тольц: День народного единства был веден взамен Дня примирения и согласия которым Ельцин некогда (в 1996-м) попытался подменить, в свою очередь празднование 7 ноября годовщин Октябрьского переворота 1917 года. Политический смысл ельцинской подмены – отказ от главного ритуального действа эпохи государственного коммунизма, который должен был символизировать разрыв с прошлым, - был очевиден. Неудача этого простенького замысла – тоже. Никакого согласия и примирения не наступило. Главный источник знаний бывшего советского народа – телевидение – продолжало в этот день вперемешку воспевать павший в октябре 1917-го строй, «Россию, которую мы потеряли», и тут же крутило советские кино про «героический октябрь 1917-го», «Ленина в Октябре» и прочих «комсомольцев-добровольцев». А народ, поминая и тех и других, продолжал выпивать «на ноябрьские», иногда вспоминая, что при коммунистах праздничными были 7-е и 8-е, а Ельцин 8-е как нерабочий день отменил.
Ельцинским преемником, которому при создании его «вертикали власти» понадобилась действенная поддержка Церкви, скептически относившейся к 7 ноября как к «красному дню календаря», решено было это обстоятельство учесть. Но нужно было учитывать и другое – многолетнюю привычку народа к праздничному досугу в начале ноября. Так возникла идея поиска в этих числах события, которое можно было бы объявить новым, связанным со славным прошлым праздником. И при этом некоммунистическим, а околоцерковным. Так возникла и «праздничная» дата 4 октября, когда якобы в 1612 году произошло «освобождение Москвы от иноземных захватчиков», - день, отмечаемый православными как празднование Казанской иконы Божией Матери.
Историк и богослов Андрей Борисович Зубов говорит мне…
Андрей Зубов: Новая дата, скорее всего, чтобы не нарушать какую-то традицию ноябрьских выходных, ее притянули именно в ноябрь, - дата, на мой взгляд, выбрана достаточно удачно. Она действительно является днем, когда был достигнут результат некого национального примирения. До этого, собственно, была ведь такая же гражданская война, междоусобица, и действительно, в День Казанской иконы Божией Матери, в общем-то, примирились основные группы русского общества, враждовавшие до этого друг с другом, ну, и результатом этого было практически ненасильственное, скромные освобождение от поляков Китай-города и потом Кремля.
Владимир Тольц: Известный российский историк Владислав Дмитриевич Назаров, не раз уже усомнившийся в исторической верности выбора даты нового праздника, и сегодня не меняет своей точки зрения.
Владислав Назаров: Восстановить реальную связь исторической памяти об этом времени с какими-то реальными событиями этого времени, то есть смутой или первой гражданской войной в России, пока не удалось. Я слышу то, что говорят на телевидении, на радио или пишется в средствах массовой информации, - показывает, что по-прежнему в умах царит неразбериха и масса неточностей. Я просто приведу несколько примеров. Первое, по-прежнему утверждается, что этот праздник означал прекращение смуты и единство всех групп и сословий, то есть этот день. Я сейчас даже не буду говорить об ошибке в три дня или еще в три дня плюс. В 1612 году гражданская война в России не кончилась. Говорят о том, что чудотворная икона Казанской Божией Матери сопровождала второе ополчение во время похода к Москве и осеняла, соответственно, его действия и победы во время этой осады. Не так это. Это был список, со списка, то есть копия с копии чудотворной иконы.
Владимир Тольц: Такие аргументы церковного историка не убеждают. Андрей Зубов…
Андрей Зубов: Сущика тут особого нет. И именно потому, что это не фальшак, все эти годы, все эти века этот день был религиозных праздником. Праздник Казанской иконы в память освобождения Москвы от поляков. Это же праздник не вчера выдумали и даже не сто лет назад.
Владимир Тольц: Однако, как утверждает Владислав Назаров, введенное несколько десятилетий спустя после событий 1612 года празднование Казанской иконы Божией Матери вовсе не связано было с «освобождением Москвы от иноземцев».
Владислав Назаров: Была указная окружная грамота, по всем городам, и связана она была вовсе не с памятью освобождения Москвы, а была связана с рождением первенца у Алексея Михайловича в ночь на осеннюю Казанскую.
Владимир Тольц: Оставим, однако, сейчас эти ученые споры. С новодельным праздником связаны и другие проблемы, в оценке которых многие его сторонники и противники согласны друг с другом.
Андрей Зубов: Много вокруг этого праздника наверчено сейчас и глупого, и пошлого, и я бы сказал, даже просто общественно опасного. Потому что крайние националисты рассматривают этот праздник именно как победу над внешним врагом, то есть победу над поляками. На данный момент этот праздник дал прежде всего повод для националистических разных группировок и сил, а вовсе не для демократической части общества или нормальных патриотических сил страны, которые бы осознали и почувствовали праздник как свой. Из года в год одно и то же повторяется – «Русский марш». На мой взгляд, с точки зрения политического контекста современного, этот праздник добавил не единства, а пока он добавил разъединения.
Владимир Тольц: О симбиозе насаждаемого сверху торжества национального единства с выступлениями ультранационалистов мы беседовали с директором Информационно-аналитического центра «Сова» Александром Верховским.
Александр Верховский: Я вообще, честно говоря, думаю, что праздник придумали, понятна была достаточно мотивация, но что с ним дальше делать – как-то не придумали. Это довольно забавно, что как основное мероприятие воспринимаются мероприятия радикальных националистов, а то, что устраивают прогосударственные, скажем так, организации, выглядит в лучшем случае как попытка отвлечь внимание.
Владимир Тольц: А какова динамика развития этих самых «Русских маршей» за минувшие 4 года?
Александр Верховский: Я бы не сказал, что здесь какая-то особенная динамика. Выходят более-менее одни и те же люди, а так, в общем-то, особой динамики нет. Реакций городских властей тоже, я бы сказал, какая-то нестабильная: то его разрешают, то запрещают – логики нет, в общем, никакой во всем. В численности участников тоже динамику проследить невозможно, потому что мне кажется, что если его разрешать, то при сходных погодных условиях будет одно и то же примерно количество участников.
Владимир Тольц: О каких, собственно, цифрах идет речь?
Александр Верховский: В прошлом году, когда был почти единый марш основной, который проводило ДПНИ с союзниками, там было, по моему счету, 2,5 тысячи человек. Ну, может быть, я обсчитался, их было 3, но не больше. Кроме этого, проходили еще два относительно крупных мероприятия: проходил позже по той же трассе еще один «Русский марш», которые организовывал Бабурин с союзниками, там было еще несколько сотен человек, но изрядная их часть была та же самая. И был еще крестный ход, который организовывали православные националисты, и там тоже было человек 200 или 300, и тоже опять же часть повторялась. Ну, еще были какие-то помельче мероприятия, которые тоже были такие же цифры. То есть в общей сложности на круг получалось те же 3-3,5 тысячи человек.
Владимир Тольц: И э то только в Москве. Но, кроме того, и в Москве дело маршами с нацистскими приветствиями не ограничивается. Вот из сводок за последнее празднование: 4 ноября в Западном административном округе Москвы скинхедами совершено «два подряд нападения на граждан Узбекистана, один из них погиб, другой ранен». А еще в тот же день – взрыв самодельного взрывного устройства возле станции Бирюлево-товарная на Павелецком направлении Московской железной дороги. Трое подозреваемых задержаны…
Скажите, вот вы уже не первый год изучаете экстремистскую активность, в том числе и в дни вот этого нового еще праздника народного единства, какова по вашему мнению, будет дальнейшая судьба этого нововведения?
Александр Верховский: Хороший вопрос. Ну, вот праздник Согласия и примирения совершенно не удался, то есть подавляющее большинство наших сограждан даже не выучили, что название сменилось, и кто с кем должен был примиряться, осталось как-то непонятным. На сей раз, в принципе, теоретически у этого праздника могла бы быть вполне перспектива, если бы государство серьезно им занималось. Потому что когда его устраивали, я думаю, скажем так, это, конечно, мои гипотезы, но я думаю, что предполагалось, что должен быть праздник именно такого общегражданского единства поверх этнических разделений. И при этом, конечно, у праздника такой был отчетливый антизападный привкус. Поскольку всякий государственный праздник живет только тогда, когда им серьезно занимается государственная власть, иначе он не живет. Хорошо, если это Новый год, люди сами его справляют, а вот такой праздник сам собой жить не будет.
Владимир Тольц: Так считает директор Информационно-аналитического центра «Сова» Александр Верховский.
