Программу ведет Александр Гостев. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Кирилл Кобрин.
Александр Гостев: Среди историков бытует мнение, что весь современный мир, мир ХХ века и начала ХХI родился именно в этот день - 11 ноября 1918 года. Я спросил своего коллегу историка Кирилла Кобрина, согласен ли он с этой точкой зрения.
Кирилл Кобрин: Прежде всего, роковая дата - это 1 августа 1914 года, дата начала войны. Конечно, ХХ век полностью определялся тем, что произошло между 1 августа 1914 и 11 ноября 1918 года. Эта дата очень важная. Эта дата положила конец чудовищному и бессмысленному кровопролитию, которое длилось 4 с лишним года.
Александр Гостев: Давайте вспомним события лета 1914 года, когда война началась, механизм ее возникновения. Могла ли сложиться по-другому история европейских держав и всего мира? Почему Первую мировую называют необычной войной? Например, почему население большинства государств, втянутых в войну своими правительствами, сначала бурно радовалось войне? Это ведь удивительно и странно. Какие тому были идеологические и социальные обоснования?
Кирилл Кобрин: Первая мировая война была уникальным, удивительным совершенно событием, удивительным по своей бессмысленности. И это действительно было, выражаясь языком Блока, роковое событие для, по крайней мере, западной цивилизации.
Давайте посмотрим, что происходило в мире, в Европе, прежде всего, с 1871 по 1914 год. Это было время, которое обычно в исторических книгах, мемуарах называют либо прекрасная эпоха, либо конец века. Буржуазное общество достигло своего предела и в политическом, и в социальном, и в культурном отношении. И вдруг внезапно, почему-то из-за того, что какого-то там эрцгерцога убивают в балканском, совершенно захолустном городе, этот порядок, это мироустройство, которое потом уже было постфактум или в конце этого миропорядка воспето в таких великих романах как в Прустовских "В поисках утраченного времени", как "Волшебная гора" Томаса Манна и так далее, вдруг рухнул. И люди исполнились ненависти и начали истреблять друг друга. Очень часто по-разному объясняется - это и борьба империалистических держав за передел мира, это и усталость общества от той системы, которая сложилась в Х1Х веке, это новые националистические идеологемы, которые в империях уже тогда достигли тоже своего предела. Так или иначе, но все это вместе не является убедительным ответом. Старая Европа как будто совершила коллективное самоубийство. Большинство империй, который завязали эту войну, в конце концов, были уничтожены на выходе из нее, и началась совершено новая жизнь, новая Европа национальных государств. И после коротко передышки (20-летняя передышка по историческим меркам короткая) началась новая мировая война, которая, конечно, была продолжением первой.
Александр Гостев: Можно ли говорить о том, что в Первой мировой были однозначные победители? Или так или иначе проиграли все, глядя на историю ХХ и уже начала ХХI века, из наших дней?
Кирилл Кобрин: Что произошло на самом деле? Во-первых, Антанта победила не в том совершенно составе, в котором она начинала войну. Это минус России. В России началась революция. Она победила. Был установлен первый из двух больших тоталитарных режимов прошлого века. Проигравшая Германия тоже, в конце концов, стала тоталитарным нацистским государством. И в конце концов две тоталитарные державы - Советский Союз и гитлеровская Германия - начали Вторую мировую войну, от которой пострадало абсолютно все европейское население как в этническом, так и в социально-экономическом, политическом, антропологическом, культурном, в любом отношении. Так что, конечно, победителей не было. Да и какие могли быть победители в войне, в которой люди годами сидели на одной и той же линии фронта, погибали миллионами, продвигаясь в ту или иную сторону на один километр, полтора, два.
И еще одно обстоятельство, очень важное для этой войны. Это была война не идеологическая. Дело в том, что страны, которые ее начали - Россия, Германия, Великобритания, Франция, потом присоединилась Италия и так далее, они идеологически не то, что друг другу не противостояли, они вообще были как бы нейтральны. Они сталкивались на почве так называемых национальных или имперских интересов, но эти интересы не были отрефлексированы. Никто не понимал, какую цену придется заплатить за то, что одна и другая страна претендуют на какой-то там, я не знаю, марокканский порт или на какую-то там территорию в Китае.
