Ирина Лагунина: Барак Обама намеревается сделать приоритетным вопросом стабилизацию обстановки в Афганистане и в приграничных районах Пакистана. Об этом же говорит и советник Обамы в ходе предвыборной кампании, бывший сотрудник Государственного Департамента США, а ныне аналитик Вашингтонского института ближневосточной политики Марвин Вайнбаум.
Марвин Вайнбаум: Если принять во внимание, что сейчас мы начинаем уходить из Ирака, то он просто обязан уделить основное внимание афганско-пакистанскому театру военных действий. Он и в ходе предвыборной кампании сделал это важной частью своей платформы – именно в этом районе и сконцентрированы главные вызовы борьбы с глобальным терроризмом. И именно неспособность признать это – как и разрушение Ирака – привели к нынешней ситуации. Можно ли это сейчас исправить, учитывая все то, что произошло в последние 7 лет, - это другой вопрос. Но, несомненно, эта проблема будет в числе приоритетных в его повестке дня.
Ирина Лагунина: Марвин Вайнбаум, советник Барака Обамы по афганско-пакистанским вопросам в ходе предвыборной кампании в США.
Между тем в пятницу по Северному Вазиристану у границы с Афганистаном была нанесена еще одна ракетная атака, предположительно Соединенными Штатами. С середины августа это уже 19-й обстрел территории, на которой, по данным разведки, в основном и скрываются боевики «Аль-Каиды». В пятничном обстреле погибли 12 человек, но их личности установить не удалось. Талибы заблокировали проход к кишлаку, в котором был взорван дом, и унесли тела убитых. У нас в редакции на днях побывали представители Национальной партии Авами – светской партии, представляющей пуштунское меньшинство в Пакистане. Партия одержала победу в своих районах на границе с Афганистаном и сейчас участвует в коалиционном национальном правительстве. Хайдер Али Хан – член законодательного органа в Северо-западной пограничной провинции, в директорате Сват. Это древнее буддийское место с замечательной природой долгое время было весьма привлекательным для туристов, но сейчас там хозяйничают талибы, а попытки пакистанской армии проводить в этом регионе вооруженные операции оказались безрезультатными. Так что представляет собой политика и люди в этом пакистанском районе?
Хайдер Али Хан: В течение долгого времени Сват был княжеством. Король Баача Сахиб установил этот порядок в 1920 году. Преемником стал его сын, человек весьма образованный. Люди были исключительно счастливы в этой системе, жизнь шла мирно. Даже королева Елизавета, которая посетила однажды этот район, была поражена его красотой и назвала его «Швейцарией Азии». Когда Сват добровольно вошел в состав Пакистана в 1979 году, он был одним из самых мирных районов Пакистана, потому что это был промышленный, урбанизированный район. В главном городе Свата Мингоре размещалась развитая шелковая индустрия. Когда Сват присоединился к Пакистану, там был самый высокий уровень грамотности, особенно среди женщин. Состояние людей росло из-за развитой экономики, да и туризм постепенно превращался в индустрию.
Ирина Лагунина: Но если Сват был такой мирный и развитой еще в 1979 году, то как он превратился к концу 2008 года в центр экстремизма и терроризма?
Хайдер Али Хан: В начале 90-х годов местный клерик Маулана Суфи Мухаммад организовал «Движение за воплощение Шариата Мухаммада». Поскольку движение носило мирный характер, его поддержали около 10 процентов местного населения. Но после того, как США нанесли удары по «Аль-Каиде» и талибам в Афганистане многие его последователи отправились в Афганистан участвовать в джихаде. И многие из них не вернулись. Нынешняя фаза повстанческого движения началась с FM -радиостанции. Маулана Фазлулла, лидер талибов в Свате, и его сторонники использовали эту радиостанцию для того, чтобы мобилизовать народ и донести свою идеологию. И для многих притесняемых слоев населения этот призыв к исламской справедливости показался привлекательным. К движению примкнули боевики из восточной пакистанской провинции Панджаб. И постепенно оно переросло в повстанческую армию. В ноябре 2007 года против этой армии началась военная операция пакистанских вооруженных сил. Мы выступили против этого, потому что считаем, что проблему невозможно решить силой, ее можно решить только переговорами.
Ирина Лагунина: Сейчас в Северо-западной пограничной провинции и на территориях племен на границе с Афганистаном действуют 127 радиостанций под контролем талибов. И практически это – единственный источник информации для населения. Вы сказали, что идея исламской справедливости оказалась для людей привлекательной. И удалось им найти справедливость в том, что сейчас происходит в регионе?
Хайдер Али Хан: Административное управление района племен отличается по своей юридической системе от остального Пакистана. У нас есть специальный закон – свод правил для административных провинций. Плюс к этому на нас распространяется действие пакистанской конституции и уголовного права. А еще раньше здесь существовала система исламского шариата, остатки которой по-прежнему оказывают воздействие на систему правосудия. Так что у нас одновременно существуют и действуют три разные юридические системы, но никто не может получить для себя дешевое и быстрое разрешение правовых вопросов. Судебные процессы исключительно дороги и длятся нескончаемо долго. Иногда судебные разбирательства длятся поколениями, переходя от отца к сыну и к внуку. Люди живут в бедности, они просто не могут себе позволить отстаивать свои дела в судах. И конечно, ситуацию еще больше осложняет коррупция. Вот все эти факторы и привели к тому, что недовольство людей существующей системой переросло в ненависть. А ненависть постепенно обернулась насилием.
Ирина Лагунина: В соседних с Северо-западной пограничной провинцией Территориях племен дело обстоит еще хуже – там не действует ни пакистанская конституция, ни современный закон. Там по-прежнему вопросы решает оставшееся от британцев колониальное право. Коллективная ответственность семьи или клана за преступление, совершенное одним человеком. Ответственность детей за действия родителей. Там запрещены политическая активность и партии, у них нет своих представителей в центральных органах власти. Управляются эти территории местными лидерами, которые получают деньги на развитие районов от центрального правительства. Никакого отчета, как расходуются эти средства, они давать не должны. С другой стороны, люди там не должны и платить налоги в центральный бюджет. Новое правительство Пакистана решило вновь начать переговоры вот с этими местными лидерами, то есть, по сути, укрепить и оживить эту систему, от которой люди и бегут к талибам. Ведь эти местные лидеры либо настолько коррумпированы, что им уже никто не верит, либо сами поддерживают экстремизм, либо убиты, потому что выступили против талибов. Это – вопрос к еще одному участнику нашего круглого стола, генеральному секретарю партии Авами Хашаму Бабару.
Авами Хашам Бабар: Мы хотим, чтобы закон, регулирующий уголовные нарушения в пограничной провинции со времен британцев, был немедленно отменен, чтобы правосудие приняло человеческую форму. Мы также требуем, чтобы на эти территории был распространен пакистанский закон о политических партиях, чтобы все они могли иметь там своих представителей, и чтобы люди смогли посылать своих представителей в центральные органы власти. Второй пункт нашей повестки дня: этот район вообще не развит. Там нет никакой промышленности, нет университетов, нет школ кроме религиозных семинарий, которые развивал генерал Зия уль Хак во время войны с Советским Союзом. И когда Соединенные Штаты атаковали правительство талибов в Афганистане, идея состояла в том, чтобы прижать их к границе и разбить. Но этого не произошло. Генерал Мушарраф открыл для них коридоры в район племен и арабы, чеченцы, узбеки продолжают там находиться и по сей день. Это – темный район Пакистана. И настало время, чтобы он увидел хоть немного света. Иначе он создаст проблему для всего мира.
Ирина Лагунина: Местные власти, которые возглавляет Национальная партия Авами, заключили два мирных соглашения с повстанцами-талибами в районах Сват и Дир в Северо-западной пограничной провинции. Соглашение в районе Дира сохраняется, а в Свате оно не только нарушено, но и сама партия Авами стала жертвой экстремистского насилия. Хашам Бабар отмечает, что сорвано оно было не из-за местных факторов, а из-за того, что кто-то, а именно - «Аль-Каида», руководит этим движением талибов на территории Пакистана. Но и в Афганистане, и в Пакистане проблемы вызывает в основном пуштунское население. Иногда складывается впечатление, что продолжающееся насилие – это своего рода восстание пуштунов. Хайдер Али Хан…
Хайдер Али Хан: Та ситуация, с которой мы сейчас сталкиваемся, уходит корнями в афганскую войну, которую люди называли в годы «холодной войны» джихадом. Сегодня мы имеем дело с негативными последствиями этой войны, когда пуштуны вынуждены просто бороться за собственное выживание. Земля пуштунов была последним полем битвы «холодной войны». И в то время, когда остальные получали от нее выгоду, жизнь пуштунов была разрушена. 3 миллиона человек были убиты, миллионы остались без крова, сотни тысяч получили увечья. И через четверть века после этого на пуштунов свалилась еще одна глобальная война под названием «война с терроризмом». Сегодня у мира сложилось впечатление, что пуштуны – как народ – это террористы, экстремисты, и их всех называют талибами. Мы хотим, чтобы мир понял, что пуштуны – самые несчастные жертвы это войны. Да, они мусульмане, но они не террористы. Они – мирные люди, многие из них верят в ненасилие, и они – демократичный народ. Их край не развит, но в нем есть богатые природные ресурсы.
Ирина Лагунина: Собственно, именно это послание местные политики из Северо-западной пограничной провинции Пакистана и просили донести до мира.
