В конце прошлой недели раскол в Русской православной церкви за рубежом (РПЦЗ) стал свершившимся фактом. Представители приходов, не признавшие акта о каноническом общении зарубежной церкви и Московской патриархии, подписанного в мае 2007 года, формально «вернувшего зарубежную церковь в лоно церкви-матери», провели «пятый всезарубежный собор», на котором избрали своим митрополитом епископа Агафангела. Cобор проходил на Толстовской ферме в Вэлли-Коттедж в штате Нью-Йорк. Обозначив свое собрание порядковым номером пять, его участники объявили о своих притязаниях на право быть преемниками РПЦЗ.
За полтора года к небольшому первоначальному числу раскольников примкнули 102 прихода во всех концах мира, что внушило участникам собора оптимизм.
Как вспоминает журналист Вадим Ярмолинец, «диссиденты» начинали с «создания временного высшего церковного управления. Это произошло в апреле прошлого года здесь, в Нью-Йорке, когда собрались все, кто отказался последовать за ныне покойным митрополитом Лавром, тогдашним первоиерархом РПЦЗ. Это были отдельные приходы, которым нужно было как-то собраться и продолжать свою линию, продолжать старую церковь. Они собрались в апреле и создали Высшее верховное церковное управление, как того требовали обстоятельство согласно церковной традиции. Председателем управления стал единственный тогда [у этой группировки] епископ Одесский и Таврический Агафангел, который не последовал за Лавром и по сути стал организатором оппозиции.
Полтора года ушло у ВВЦУ на то, чтобы рукоположить новых епископов. Для архиерейской хиротонии, то есть для рукоположения епископа, нужно два епископа. Агафангел был один. Это была колоссальная проблема, где взять других епископов для того, чтобы соблюсти все церковные правила. Агафангел тогда обратился к грекам-старостильникам, которые его поддержали. Они прислали ему своих епископов в Одессу, в его храм. И там были рукоположены новые епископы, которые впоследствии рукоположили новых. Сегодня был еще один из них рукоположен. Сейчас есть пять епископов, которые составят новый Синод РПЦЗ. Несколько дней назад епископ Агафангел был избран большинством голосов митрополитом. Теперь есть две РПЦЗ. Одна продолжает свою старую традиционную линию, и есть та РПЦЗ, которая пишет в скобках после своей аббревиатуры “МП” - РПЦЗ Московской патриархии».
По словам нашего собеседника, раскольники прирастают новыми приходами преимущественно в России, что он считает удивительным.
Г-н Ярмолинец так описывает влияние Москвы в обретенной ей зарубежной церкви: «Двумя центрами РПЦЗ были Джорданвилльский монастырь и семинария и Синод, находящиеся на Манхеттене. Сейчас Джорданвилль, можно сказать, умирающий организм. Часть монахов просто разошлась. Семинария прекратила свою деятельность. Туда прислали нескольких молодых людей из Москвы. Но говорят, что из этого места “ушел дух”. Люди, которые там были, говорят, что они сталкиваются с каким-то безлюдьем. Что касается здания Синода на Манхеттене… По словам тех, кто сейчас посещает синодальную церковь, это здание планируется перестроить. Часть здания оставить под церковь, а часть здания превратить в кондоминиумы и продать их, поскольку предположительно это может принести церкви большие деньги. Это, безусловно, идея москвичей, а не местных епископов, которые к этому зданию всегда относились трепетно и берегли его».
Протоиерей Американской православной церкви (автокефальная поместная церковь, признаваемая РПЦ и рядом других православных церквей, не путать с РПЦЗ) Леонид Кишковский указывает, что история не знает случае полного воссоединения верующих после церковного раскола: «Всегда остается какая-то часть вне примирения. Это грустно, это пагубно, это жалко, но нужно считаться с этой реальностью. Я убежден, что примирение основной части Русской зарубежной церкви с Русской православной церковью Московского патриарха было правильным шагом. Преодоление раскола всегда правильно, тем более в условиях возрождения православной церкви в России. Даже для нас, для Американской церкви, это радость, что мы можем практически со всеми зарубежными церквями быть в общении. Еще перед нами лежит какой-то путь для того, чтобы было полное общение, повсеместное. Но оно начинается. Это правильно».
