Екатерина Пархоменко: Сегодня у нас в гостях участники «Живого журнала» Олег Кашин и Наталья Холмогорова. А поговорим мы на тему, какие бывают гражданские инициативы и в чем проявляется общественная активность блогеров и к каким результатам приводит. Поводом для разговора послужила история, опубликованная не только в «Живом журнале», но и во вполне профессиональных СМИ, а именно в «Комсомольской правде», потом по следам этой публикации появилась статья Олега Кашина в «Русской жизни», о конфликте в одной московской школе, где отец учеников судился с учительницей и этот процесс выиграл, и учительница была осуждена. Вопросы о деталях мы зададим нашим гостям. По какой статье была осуждена учительница, как был сформулирован приговор?
Наталья Холмогорова: По двум статья – 116-й и 130-й.
Екатерина Пархоменко: Слава богу, 282-й там не присутствовало.
Наталья Холмогорова: К счастью, нет, хотя истец обвинял ее даже и в этом.
Екатерина Пархоменко: Это все-таки было гражданское дело?
Наталья Холмогорова: Нет, это уголовное дело. Теперь на ней висит уголовная статья.
Екатерина Пархоменко: То есть она признана судом преступницей по этим статьям. А как статьи формулируются, вы помните?
Наталья Холмогорова: «Оскорбление» и «нанесение побоев».
Екатерина Пархоменко: Сейчас подана, насколько я знаю…
Наталья Холмогорова: Сейчас подана апелляция, поскольку она не считает себя виновной, она утверждает, что она этого не делала, и есть основания ей верить.
Екатерина Пархоменко: Когда будет следующий процесс, известно уже, нет?
Наталья Холмогорова: 6 декабря.
Екатерина Пархоменко: То есть мы как раз вовремя выходим с этой программой. Я читала статью в «Комсомольской правде». Из нее следовало, что богатый, наглый человек азербайджанского происхождения «кошмарил» учительницу, натравлял мальчика, своего сына, который учился в этой школе на сына учительницы, который тоже учился в этой школе. В статье в «Комсомолке» призывалось посочувствовать учительнице по двум поводам – давили на классовое чувство и на национальное. Нет, вы не согласны?
Наталья Холмогорова: Я не могу отвечать за то, что пишется в «Комсомолке».
Екатерина Пархоменко: А я не призываю вас за это отвечать, я просто пытаюсь… чтобы слушатели понимали, о чем мы говорим. И это вызвало бурю в ЖЖ, куча была дискуссий в самых разных местах, в самых разных журналах. Я так понимаю, что это вас спровоцировало пойти все-таки выяснить…
Олег Кашин: Изначально да. Если бы я узнал об этой истории из сводок происшествий, я бы просто не обратил на нее внимания, поскольку постоянно в школах кто-нибудь дерется и так далее. Но когда начинается такая общественная кампания… Что меня конкретно сподвигло, то, что в некоторых блогах (к Наталье это не имеет отношения, у нее этого в блоге не было) были опубликованы имена всех членов семьи азербайджанской, которая участвовала в конфликте, домашний адрес, по которому я, собственно, к ним пришел и домашний телефон, причем с такими издевательскими комментариями: давайте проверим, там ли они живут, вдруг это ошибка. Или даже прямо были такие призывы звонить по этим телефонам, травить их: нужно травить публично, травить не останавливаясь и так далее. Когда призывают к травле, должен быть такой рефлекс, что надо людей защищать. Я даже в статье своей не скрывал, что пишу немножко предвзято, поскольку когда кого-то травят, нужно их защищать.
Екатерина Пархоменко: То есть ваша позиция не была нейтральной?
Олег Кашин: Изначально не была нейтральной, прямо скажем. Я скорее был бы не прав, если это скрывал.
Екатерина Пархоменко: А вы знали об этой кампании в «Живом журнале» с призывами к травле и так далее?
Наталья Холмогорова: Давайте я расскажу с самого начала. Как, собственно, эта история попала в «Живой журнал»? Она попала через меня.
Екатерина Пархоменко: А-а, то есть вы дали ссылку на «Комсомолку»?
Наталья Холмогорова: Когда я прочла статью в «Комсомольской правде», меня эта история заинтересовала и, не скрою, возмутила. Особенно поразило меня то, что, как я поняла, учительница проиграла дело и все это с ней произошло в значительной степени просто потому, что она не сумела юридически грамотно защитить себя в суде. У Тагиева, ее противника, был адвокат, у нее не было. Я исполнительный директор Русского общественного движения. Это правозащитная организация. Мы занимаемся как раз такими делами, мы помогаем разным людям отстаивать свои права.
Екатерина Пархоменко: Русское – значит, вы помогаете русским людям?
Наталья Холмогорова: В первую очередь нас интересуют конфликты, в которых имеется какая-то межнациональная сторона. Здесь она, безусловно, имелась, потому что Тагиев обвинил эту учительницу в национальной ненависти. Поэтому я заинтересовалась этим делом. Через журналистов «Комсомолки» я выяснила контакты Светланы Валерьевны, учительницы, встретилась с ней и выслушала всю эту историю от нее самой.
Олег Кашин: Из вашего блога все узнали, что Тагиев – хозяин всех московских рынков и так далее…
Наталья Холмогорова: Простите, это писалось в «Комсомолке».
Олег Кашин: Нет, про рынки не писалось в «Комсомолке», писалось, что он очень богатый. У вас было сказано, что он владелец оптовой компании.
Наталья Холмогорова: Я написала: в школе рассказывают о нем, что он не простой человек, а хозяин всех московских рынков…
Олег Кашин: В школе вам рассказывали?
Наталья Холмогорова: Светлане Валерьевне. Как вы знаете, я потом эту информацию перепроверила, я сама встретилась с Тагиевым, потому что я не хочу быть пристрастной, судить со слов только одной стороны. Вот мы с Владимиром встречались с Тагиевым, выслушали его версию. В частности, выяснили, что насчет рынков – это неправда. Дело же здесь не в рынках, не в его социальном положении, не в национальности…
Екатерина Пархоменко: Подождите секундочку. Вы только что сказали, что вы обращаете внимание на конфликты с национальной составляющей.
Наталья Холмогорова: Мы обращаем внимание на такие дела, потому что это наш профиль, точно так же, как организация по защите женщин обращает внимание прежде всего на те дела, в которых страдают женщины. Но все это преходящие обстоятельства. А что здесь главное? Главное то, что мальчика, сына учительницы, инвалида, не способного защитить себя, целый год травила группа одноклассников, он подвергался издевательствам, избиениям, кончилось это тем, что он попал в больницу с сотрясением мозга, настолько жестоко его избили. И в результате его же мать оказалась виноватой, его мать оказалась уголовной преступницей, а те, кто его избивал, не понесли никакого наказания.
Екатерина Пархоменко: Суд, как вы только что сказали, вынес ей приговор за оскорбления и нанесение побоев.
Наталья Холмогорова: Действительно, суд вынес такой приговор. На чем он основывался? Он основывался на показаниях свидетелей, которые якобы видели, как она оскорбляла и била…
Олег Кашин: Почему якобы?
Наталья Холмогорова: Сейчас объясню. Дело в том, что эти же свидетели на этом же суде однозначно лгали, когда речь шла о предшествующем эпизоде, то есть собственно избиении Саши. Они говорили, что не было никакой драки, не было никакого избиения. Но, извините, то, что драка была, избиение было…
Екатерина Пархоменко: То есть вы считаете, что свидетели лгут, когда говорят, что не было драки между мальчиками, и что они лгут, когда говорят, что учительница била ученика.
Наталья Холмогорова: Я считаю, что если свидетели явно лгут в одном вопросе, это причина подвергнуть их показания большому сомнению в другом. По крайней мере, в этом деле нужно разбираться. Знаете, уголовная статья – это не шутка. На женщине, на учительнице висит уголовная статья. Это может очень сильно испортить ей всю жизнь.
Екатерина Пархоменко: Похоже, что сейчас пока не очень испортило, поскольку я перед эфиром вас спрашивала, она по-прежнему работает с детьми в качестве педагога.
Наталья Холмогорова: Ну, неизвестно, долго ли это продлится.
Екатерина Пархоменко: У нас есть звонок. Георгий из Москвы.
Слушатель: 18 лет назад, может быть, даже намного раньше, в Москву началась экспансия этническая с южных районов страны, и все рвутся в Москву. Выросло поколение людей, которые с успехом обосновались в Москве. Это был определенный социальный слой, скажем так, «торговый» слой. Вот эта часть российского населения завоевывает экономические позиции…
Екатерина Пархоменко: Простите, Георгий, у нас слишком мало времени в эфире, чтобы все подробности… Мы, в общем, в курсе.
Слушатель: В перспективе будет сильнейшее противостояние межэтническое в Москве, и это запрограммировал господин Лужков со своей командой.
Екатерина Пархоменко: Спасибо за ваше мнение. Вы, Наталья, рассказывали о том, что это несправедливый приговор, потому что свидетели, с вашей точки зрения, лгали. Суд с вами не согласен в этом смысле?
Наталья Холмогорова: Сейчас подана апелляция, будет второй суд. Но для того, чтобы разобраться в этом деле… Я считаю, необходимо доказать правоту Светланы Валерьевны. Я считаю, что она права. Для этого ей нужен толковый, грамотный адвокат. А чтобы нанять грамотного адвоката, нужны деньги. Собственно, для этого я рассказала эту историю в своем блоге и вынесла ее на широкое обсуждение. Я хотела, чтобы люди помогли. И вы знаете, я на самом деле до сих пор в таком счастливом потрясении: как же люди откликнулись, насколько у нас хороший народ, сколько у нас много отзывчивых, неравнодушных людей.
Екатерина Пархоменко: Я видела, что очень много откликов. Я среди прочего наблюдаю сбор денег (и делали мы даже про это программу) на всевозможные благотворительные цели, а в частности, в помощь детям, страдающим от тяжелых заболеваний, которым нужны деньги на лечение, и такие истории бывают не всегда, к сожалению, успешными, потому что деньги не всегда все решают. Но довольно часто именно участники «Живого журнала» активно и доброжелательно к этому относятся и помогают. Однако люди, которые ведут эти журналы помощи, нередко в частных беседах говорят о том, что им гораздо проще собрать деньги на ребенка славянской внешности со славянским именем, чем на ребенка, которого зовут Камран или Ашот, или какая-нибудь Динара, и что этим детям помогают гораздо менее охотно и приходится им прилагать какие-то дополнительные усилия, чтобы помочь. Как бы ваше движение отреагировало, если бы история была бы зеркальной: учительница была бы азербайджанкой, чего в наших школах вполне достаточно - нерусского происхождения учителей, а обидчиком ее (вы же считаете его обидчиком, да?) был бы человек с фамилией Иванов или Кузнецов? Вмешались бы вы в этом случае?
Наталья Холмогорова: Если бы случилось так, что мы каким-то образом столкнулись с этой историей, например, эта женщина…
Екатерина Пархоменко: Да точно также прочли бы где-то об этом.
Наталья Холмогорова: Если бы так случилось, то я думаю, что я постаралась бы ей помочь в частном порядке.
Екатерина Пархоменко: То есть движение не проявило бы активности в этом случае?
Наталья Холмогорова: Не через наше движение, а каким-то другим способом. Я постаралась бы связать ее с теми организациями, которые занимаются ее профилем…
Екатерина Пархоменко: Подождите, здесь имеет место конфликт между учительницей и отцом ее ученика. О каких организациях вы говорите? То есть ваша организация не приняла бы участия в этом?
Наталья Холмогорова: Ну, например, она – мать-одиночка. Наверняка, есть правозащитные организации, помогающие матерям-одиночкам. Сын у нее – инвалид. Есть правозащитные организации, помогающие инвалидам. Если она, например, азербайджанка, вы знаете, у нас очень сильная азербайджанская диаспора.
Екатерина Пархоменко: Я ее силу, честно говоря, не наблюдаю ни в каком смысле.
Наталья Холмогорова: Она существует.
Екатерина Пархоменко: Азербайджанская диаспора, безусловно, существует…
Олег Кашин: Я тоже хочу вклиниться на самом деле. Вы говорите: если бы мы прочитали... Мне кажется, мы бы как раз не прочитали про такую историю, потому что «Комсомольская правда», будучи таким официозным органом, в последнее время вполне уже превратилась в такой погромный листок, поскольку даже я прочитал заметку, в которой прямо не говорилось, просто рядом была колонка редактора отдела «Образование», который писал, что, вот, приезжают люди из аулов, плохо знают русский язык, пытаются встроиться в нашу школу. Я был уверен, что это действительно такие азербайджанские дети, которые только вчера приехали с Кавказа. На самом деле эта семья в Москве живет 30 лет, дети абсолютно московские, семья московская тоже. Из этой статьи этого не следовало.
Екатерина Пархоменко: Да, это очень важная деталь.
Олег Кашин: Более того, он, папа, закончил Плехановский институт, который сейчас один остался в Москве. Дети, сын Камран, который злодей, терроризировал весь класс и так далее, занял третье место во Всероссийской физмат олимпиаде. Тоже как-то с образом злодея не вяжется. Эти детали, которые мне кажутся важными, были деликатно опущены. Зато другие детали, которых не было на самом деле, которые есть полное вранье… было сказано, что он использовал в качестве закладок пятитысячные купюры, этот мальчик Камран, потом, когда они падали на пол, говорил учительнице: поднимите, вам они нужнее. То есть абсолютно что не подтверждается. Директор мне говорил, что в тексте вранье, и дети, с которыми я общался в этой школе, говорят, что не бросалось в глаза богатство, и никто богатством не кичился, тем более его нет. Наташа была в семье Тагиевых, я думаю, она подтвердит, что семья не вполне богатая.
Наталья Холмогорова: Я не в семье была, я разговаривала с отцом. Но, в общем, по нему видно, что он не бедный человек, безусловно, но и не олигарх.
Екатерина Пархоменко: Вы, Олег, когда общались с семьей, вы же пришли по адресу и так далее, это было уже после того, как с семьей, с этим персонажем пообщались Наташа и…
Олег Кашин: Нет, это было дня за два до этого или за полтора.
Екатерина Пархоменко: То есть вы раньше успели.
Олег Кашин: Я успел, когда уже адреса были опубликованы, когда их телефон разрывался от звонков.
Наталья Холмогорова: То есть получается, что блогеры вам помогли?
Олег Кашин: Конечно, я об этом писал в своей статье, что спасибо активистам…
Екатерина Пархоменко: Там была просто фраза благодарности, да. Когда вы вынесли эту историю в блоги, вы ожидали такого развития событий, что кто-то опубликует частные данные Тагиева и начнется кампания его травли?
Наталья Холмогорова: Прежде всего давайте поговорим о травле. Постоянно говорим: травля Тагиева, травля Тагиева. А в чем это заключается?
Екатерина Пархоменко: Вам когда-нибудь звонили с угрозами? Вот вам лично?
Наталья Холмогорова: Мне нет, Светлане Валерьевне звонили.
Екатерина Пархоменко: Вы знаете, мне звонили, я знаю, что это такое.
Наталья Холмогорова: Скажите, а ему действительно звонили с угрозами? Дело в том, что я нигде об этом не читала.
Олег Кашин: Он об этом говорит.
Екатерина Пархоменко: Олег написал об этом.
Олег Кашин: Он это говорил мне, и телефон действительно публиковался. То есть я могу дать вам его еще мобильный, можете у него спросить.
Наталья Холмогорова: Мобильный-то его я знаю, мы же с ним встречались. Понимаете, травля – это нечто очень конкретное.
Екатерина Пархоменко: Звонки с угрозами – это, безусловно, травля, согласитесь.
Олег Кашин: И даже записи в ЖЖ «а давайте что-нибудь с ним сделаем» – это тоже травля, потому что человек читает, ему неприятно, согласитесь. Про меня тоже не раз писали что-то такое, я знаю, как это неприятно.
Наталья Холмогорова: Обсуждение в ЖЖ – это все-таки не травля.
Олег Кашин: Не обсуждение в ЖЖ. Из серии «как бы вы отнеслись, если бы вашу жену или сестру изнасиловали азербайджанцы»… Тоже «фирменный» вопрос такого рода публики в ЖЖ. Вот плохо бы отнесся, конечно.
Наталья Холмогорова: А публика в ЖЖ иной раз бывает резка, несдержанна на язык.
Екатерина Пархоменко: Давайте все-таки вернемся к вопросу, который меня очень интересует. Вы ожидали такой реакции в ЖЖ?
Наталья Холмогорова: Я ожидала, что будет какая-то реакция со стороны людей, наверное, будет возмущение. В какие формы это возмущение выльется, я, конечно, не могла предположить.
Екатерина Пархоменко: А вас формы этого возмущения не смущают?
Наталья Холмогорова: Когда люди сталкиваются с несправедливостью, с такой дикой, явно несправедливой историей, да, бывает, что, как говорится, срывает крышу, люди могут высказываться резко и несдержанно, могут допускать какие-то неполиткорректные высказывания…
Екатерина Пархоменко: Вы так и не отвечаете на вопрос. Я спросила: вы ожидали такой реакции? Вы ожидали, что основная часть ваших сторонников, что ли, я имею в виду блогеров, отреагирует именно так?
Наталья Холмогорова: Я, безусловно, ожидала, что они проявят сочувствие к учительнице, возмущение действиями…
Екатерина Пархоменко: Нет, мы говорим сейчас не о сочувствии к учительнице, а о попытках без суда наказать ее обидчиков.
Наталья Холмогорова: Я не могла предсказать такого развития событий.
Екатерина Пархоменко: То есть вы на самом деле не ожидали? Ни одной минуты даже не подозревали, что это может вот так вылиться в такую форму?
Олег Кашин: Все-таки призывы к травле, Наташа, и со словом «травля» были в дневниках у ваших соратников по движению. Это правда.
Наталья Холмогорова: Олег, по-моему, вы предлагаете мне отвечать за действия каких-то других людей.
Екатерина Пархоменко: Вы говорите, что такой формы не ожидали, я правильно вас понимаю?
Наталья Холмогорова: Да.
Екатерина Пархоменко: Вы что-нибудь предприняли с тем, чтобы остановить это?
Наталья Холмогорова: Да, безусловно. Я писала у себя в блоге, я просила людей быть разумными, не совершать никаких противозаконных действий, не делать ничего такого, что может пойти во вред кому-то из участников этой истории. Это есть в моем блоге.
Екатерина Пархоменко: Ну, судя по всему, они вас не послушались.
Олег Кашин: Еще в вашем блоге есть такой интересный эпизод, как вы пошли на рынок, и к вам подошел некий, опять же, кавказец и спросил: вот вы там-то и там-то живете…
Наталья Холмогорова: Было такое.
Олег Кашин: И вы до сих пор считаете, что это связано с Тагиевым?
Наталья Холмогорова: Я не знаю. Мне хотелось бы думать, что это просто случайность. Но вы знаете, вот Светлане Валерьевне угрожают по телефону. Так что не знаю.
Олег Кашин: Ее телефон не публиковался в ЖЖ.
Наталья Холмогорова: Но Тагиев-то его знал.
Екатерина Пархоменко: Как-то ничего странного нет в том, что он знал. Он звонил ей с угрозами?
Наталья Холмогорова: Ей звонил какой-то человек и угрожал от имени Тагиева. А кто это был… Она считает, что это был адвокат, говорит, что узнала его по голосу. Точно здесь сказать невозможно. Но вот ее мнение такое.
Екатерина Пархоменко: За это я ни в коем случае не хочу ни на кого возлагать ответственность. Однако мне кажется все-таки странным и не очень благоразумным возбуждение такой общественной кампании. Надо сказать, что время от времени в ЖЖ такие вещи происходят. Кто-то возмущен приговором, вынесенным кому бы то ни было, не важно даже, в каких обстоятельствах, и начинаются поиски телефона судьи, где учатся его дети и так далее. Мне кажется, это абсолютно диким и просто варварским, потому что никакие дети за действия своего папы отвечать не могут…
Наталья Холмогорова: Да, конечно, заставлять детей отвечать за действия родителей или что-то подобное – это дикость и варварство. Но у нас сейчас рождается гражданское общество, роды никогда не бывают милыми, чистыми и приглаженными, роды всегда связаны с дикостью, с варварством, с какими-то, может быть, неприятными…
Олег Кашин: Я согласен с Наташей, что активность националистов – это действительно элемент гражданского общества, в нем, в нашем гражданском обществе есть единственное, более-менее работоспособное крыло – это националисты, поэтому возникает некий перекос и с ним такая болезнь роста. Но признавать, что это болезнь, а не радоваться: вот, как круто, мы – граждане… Надо признавать, что это болезнь.
Наталья Холмогорова: Это такая же болезнь, как роды, это болезнь не к смерти, а к новому рождению. Со временем все эти перекосы исчезнут, все это выправится.
Олег Кашин: Но надо до этого времени дожить.
Екатерина Пархоменко: Вы отчетливо совершенно сформулировали, что вас интересует межнациональная составляющая конфликта и что не ваше дело было бы защищать учительницу, не будь она русская. Ну, вы только что говорили, что она могла бы обратиться туда, сюда, но вы бы не стали…
Наталья Холмогорова: Я могла бы помочь ей, как частное лицо.
Екатерина Пархоменко: Именно как движение, как гражданская какая-то инициатива, я об этом говорю.
Олег Кашин: А вы рады, что семья в итоге уехала в Баку?
Наталья Холмогорова: Нет, конечно. Почему?
Олег Кашин: Не знаю.
Наталья Холмогорова: Знаете, Олег, это не имеет никакого отношения к делу. Уехали они, не уехали, это их личное дело.
Олег Кашин: По крайней мере, Тагиев об этом заявил на суде, на том, который перенесли, про апелляцию. Так что, видимо, имеет, если приобщено протоколом. Действительно, семья уехала. Когда я написал об этом в «Ру_политикс», у вас не было в комментариях, но там пришло сто комментаторов, которые написали: круто, правильно, что уехал, «чемодан, вокзал, Баку». Это действительно ваш электорат, ваши сторонники, поэтому, конечно, вы можете говорить, что не несете за это ответственности, но это вы приручили…
Наталья Холмогорова: Ну, Олег, если вы считаете, что я всех этих людей приручила…
Олег Кашин: Они на вас ориентируются, безусловно, вы – их лидер, духовный, по крайней мере.
Екатерина Пархоменко: У нас есть звонок от Олега, он наш постоянный слушатель.
Слушатель: Вы так рассказываете, что для того, кто не знает, совершенно не понятно, только по косвенным признакам можно установить, хотя бы сколько этому парню лет. Я сам преподавал в школе и знаю, что уже семиклассник может быть выше взрослого мужчины. И согласитесь, что это разные вещи… если учительница бьет 12-летнего ребенка, это взрослый бьет маленького, а если учительница отбивается от 14-летнего, то это, простите, женщина защищается, можно сказать, от мужика. Все-таки вы объясните, какой возраст и что там происходит. А вы только на какую межнациональную сторону распространились.
Наталья Холмогорова: Камрану, сыну Тагиева, 14 лет сейчас. Он с пяти лет занимается карате.
Екатерина Пархоменко: Так, а второму участнику событий?
Наталья Холмогорова: Второй, его ровесник, одноклассник. Он инвалид, и инвалидность его связана с тем, что он не может драться, не может постоять за себя. Вот такое соотношение сил между ними.
Олег Кашин: Инвалидность связана все-таки с болезнью суставов, которую он перенес в первом классе, и на физкультуру не ходил, по крайней мере. То есть изображать его, как парня, который ездит на инвалидной коляске, тоже не стоит. Я, опять же, не пытаюсь сказать, что – не, ну нормально, он здоровый лоб и так далее.
Наталья Холмогорова: Ну, во всяком случае, он инвалид.
Олег Кашин: Он инвалид, да.
Екатерина Пархоменко: Я так полагаю, отвечая на вопрос нашего слушателя, что учительница не имеет права поднимать руку ни на какого своего ученика, независимо от его…
Олег Кашин: Конфликт начался с того, что учительница поругалась с младшей сестрой Камрана Тагиева.
Екатерина Пархоменко: Но там директор мудро разрулил эту историю.
Наталья Холмогорова: Сейчас и вы, Олег, и вы, Екатерина, излагаете версию Тагиевых.
Олег Кашин: А вы – версию Гоголевской, собственно.
Наталья Холмогорова: Да.
Екатерина Пархоменко: Я никакой версии не излагаю, у меня есть несколько источников, я пытаюсь привести данные из всех этих источников.
Наталья Холмогорова: Ну, утверждения, что учительница била Камрана, что учительница его ссорилась с его сестрой.
Екатерина Пархоменко: Это суд сказал, это не я сказала.
Олег Кашин: Нет, «Комсомольская правда» тоже пишет, там даже был заголовок, что учительницу засудили за неправильную оценку. Хотя это, опять же, совершенно не доказано ни судом, никем, только со слов вашей…
Екатерина Пархоменко: И я тоже там не была и никаких свидетелей не спрашивала. Я знаю, что суд решил, что учительница была виновата.
Наталья Холмогорова: Я разбиралась в этих документах, они все лежат у меня в ЖЖ, вы можете их почитать.
Олег Кашин: Я читал.
Наталья Холмогорова: Да, вы, Олег, наверное, читали. По документам видно, что приговор основан на показаниях свидетелей, но показания эти сомнительны, я уже объясняла, почему.
Екатерина Пархоменко: Но участие-то в кампании они принимают.
Олег Кашин: Естественно, более того, мне говорил директор школы, что «Комсомолка» даже отказывается публиковать опровержение, и адвокаты говорят, что судиться с ней бесполезно, потому что в статье нет имен, в статье неправильно указано название школы, поэтому ложь «Комсомольской правды», а ложь там абсолютно уже доказана…
Наталья Холмогорова: Так мы суд обсуждаем или то, что было написано в «Комсомолке»?
Олег Кашин: Мы обсуждаем всю историю, мне кажется. По крайней мере, я сюда пришел обсуждать.
Екатерина Пархоменко: Да, тут много всяких составляющих. У нас остается буквально полминуты в эфире, и мне хотелось, чтобы вы сказали какие-то слова про эту историю в свете проявления гражданского общества, в частности, в блогах.
Олег Кашин: Мне кажется, гражданское общество – это правильная, полезная вещь, но оно рождается в достаточно перекошенном состоянии, вполне уродливом, и я не могу сказать, что я в восторге от того, как это происходит. Может быть, когда-нибудь все изменится, все стабилизируется, но я не уверен, что наше общество до этого доживет, поскольку вот такого рода перекос может оказаться фатальным. Он действительно есть. Поскольку комментарии из серии «а хочешь ты заняться оральным сексом с азербайджанцами», которые получал я регулярно, это все-таки не очень хорошо.
Наталья Холмогорова: Я хотела бы сказать слова благодарности всем людям, которые откликнулись.
