Александр Генис: День Благодарения, который страна отметит в этот четверг, самый необычный - ибо самый интимный - праздник Америки. В нем много смыслов. Это - день надежды, день американской мечты, но главное – это день, когда отмечаются узы, связавшие пришельцев с землей Нового Света. Может быть, поэтому лучше всего День Благодарения умеют отмечать там, где все началось - в Новой Англии.
Недавно я вернулся из очень подробной поездки по этим краям, и сегодня – в нашем традиционном выпуске «Картинок с выставки» - хочу поделиться самым сильным впечатлением, вывезенным из этого короткого, но интенсивного путешествия. Речь пойдет о «живом музее», расположенном в глухом углу между Вермонтом и Массачусетсом, в деревне шейкеров Хэнкок.
Иногда мне кажется, что самые популярные музеи Америки -те, где вообще ничего не выставляется. Это - поселки любовно восстановленного прошлого: лавочки, церкви, школы, тюрьмы, питейные дома, верфи, конторы. Здесь пекут хлеб по рецептам с «Мэйфлауэр», говорят на елизаветинском английском, распускают слухи о конфедератах, а президента Рузвельта фамильярно зовут Тедди. Самое дорогое в здешних домах - гвозди (металл!), газеты тут выходят раз в год, моды не меняются никогда. В таких заповедниках прошлого ученый персонал с женами, детьми и домочадцами ведет щепетильно воскрешенную жизнь, устраивая зевакам парад старинных ремесел, демонстрацию допотопных обычаев, выставку отживших нравов.
Несмотря на занимательную экзотичность музеев-аттракционов, в сущности, это - огороженное забором пространство будней - индейских, как в Теннеси, колониальных, как в Вирджинии, фронтьерских, как в Неваде или викторианских, как в Коннектикуте. Банальность, какая-нибудь сработанная доктором наук бочка, возводится в музейное достоинство. При этом теряет всякий смысл драгоценное для музея различие оригинала с копией: выставляется ведь не экспонат, а процесс, не что, а – как.
Среди таких музеев – музеев образа жизни – деревня шейкеров Хэнкок - самый странный и, по-своему, соблазнительный уголок Америки, из всех, где мне доводилось бывать.
Шейкеры, которых в России издавна называют трясунами - религиозная секта, перебравшаяся из Англии в Америку. Вот как о них рассказывает источник столетней давности:
Диктор: Эта религиозная конфессия была основана Матерью Энн Ли ( Mother Ann Lee ), которая прибыла в Нью-Йорк из Англии с семью последователями в 1774 году. Малая группа много проповедовала, и многие жители тех мест начали обращаться в новую веру. К 1840-м, имелись приблизительно 6,000 сектантов в 18 деревнях, от штата Мэн до штата Кентукки. Они верили в равенство мужчины и женщины, а также в равенство людей всех рас и национальностей. Все их имущество было общим. И они не верили в брак и, как следствие, не заключали браков вообще. Поскольку они не имели детей, они должны были привлечь новых людей для того, чтобы культ смог выжить. Сообщества трясунов-шейкеров выращивали и делали почти все, в чем они нуждались. Их здания, мебель и домашняя утварь были просты, но изящны.
Александр Генис: Сегодня осталась только одна шейкерская община - в штате Мэн, где живут четыре последние сектанта. Однако некоторые шейкерские деревни сохранились в виде музеев, где часто работают потомки трясунов.
Чем же материальное и духовное наследие трясунов интересно посторонним? Дело в том, что опыт шейкеров, теперь уже не столько социальный, или, тем более, религиозный, сколько эстетический, привлекает современных зрителей, особенно художников. Архитектура, ремесленные изделия и редкие произведения живописи шейкеров стали предметами любования, изучения и подражания, чаще всего - у сторонников модернизма и функционализма, которые нашли себе неожиданных предтеч в трясунах. Действительно, высотные амбары Хэнкока, их круглые скотные дворы и общежития с гигантскими окнами выглядят так, будто здания построил некий Корбюзье пасторального века.
Много написано и о том, что эстетика трясунов напоминает практику дзена. Действительно, тут много общего: кристальная ясность форм, чистота линий, утонченная до предела простота, доведенное до аскезы мастерство. Ремесленник не терпит никаких украшений, узоров, ничего лишнего. Зато каждая без исключения вещь, вышедшая из шейкерской мастерской – метла, стул, знаменитые овальные коробки для мелочей - сияет добротностью, «идеальностью» - лучше просто не сделать.
При этом, надо помнить, что сами шейкеры не интересовались искусством, да и не знали его. Оно оказалось побочным продуктом их веры. Трясуны считали, что второе пришествие Христа уже произошло, царство Божие наступило, и они первыми вкусили от его плодов. Попросту говоря, шейкеры верили, что живут в раю. Манифестацией их Бога был порядок. Предельно простое и рациональное устройство быта, работы, молитвы – все это было частью богослужения.
Благочестие труда вдохновляло все, что делали трясуны. В том числе, ту небольшую картину, которую мне удалось купить. Шахматная черно-белая рамка, тщательно загрунтованный холст, а на нем чисто-красное яблоко с зеленым листком. Написанное честно и просто, оно светится изнутри и невольно привлекает к себе взгляд. Сразу видно, что это – пра-яблоко, первое и единственное.
Наверное, так выглядел плод с Древа познания. Но жившие в строгом безбрачии шейкеры не познали его вкуса. Поэтому, они, собственно говоря, и вымерли. Жалко.
Наш разговор о шейкерах продолжит Соломон Волков, который расскажет о богатой музыкальной традиции американских трясунов. Теперь ваша очередь, Соломон, положить этот рассказ на музыку.
Соломон Волков: Я подобрал три музыкальных фрагмента, которые, так или иначе, связаны с шейкерами, и мне кажется, они довольно любопытным образам показывают эволюцию музыкальной темы шейкеров в американском искусстве.
Александр Генис: Надо сказать, что сами шейкеры всегда были необычайно чувствительны к музыке, потому что они считали музыку самым близким актом, связанным с богослужением, как таковым. Песни и танцы шейкеров это и был обряд богослужения. И когда я был сейчас в этом музее, где живут люди, которые представляют шейкеров, сами они не шейкеры, но, так или иначе, все они выходцы из семьи шейкеров, они, конечно, знают эту традицию. Я разговаривал с одной девушкой, которая была на кухне, показывала, как шейкеры готовили обед, и я попросил показать, как шейкеры дрожат. И она с некоторым смущением показала танец шейкеров, который, в общем, выглядит как обыкновенный пристойный танец, но в какой-то момент она начинает довольно истерически дергать руками, опуская их к низу – так они стряхивают с себя грехи, а потом они поднимают руки, и точно также экзальтированно трясут руками, обращаясь к небу - так они призывают бога. И вот отсюда возникла музыкальная часть шейкерской традиции.
Соломон Волков: Вот то, как себе по-разному представляют эту шейкерскую экзальтированность разные поколения, мне кажется, можно проследить на примере тех музыкальных отрывков, которые я подобрал. Первым из них будет сам шейкерский гимн, сочиненный старейшиной шейкерской общины Джозефом Бракетом-младшим. Он родился в 1797 и умер 1882 году. А этот гимн, под названием «Простые дары», он сочинил в 1848 году. Во-первых, 160 лет тому назад, а, во-вторых, ему тогда был 51 год. И эта музыка долгое время считалась анонимной, народной, но на самом деле у нее был автор, вот этот старейшина шейкерской общины. И в этом гимне поется о том, что если мы все достигнем новой простоты, то не будем стыдиться поклонов, сгибаний и кружений. И вот под эту музыку они и кружились. Причем начинали с простых и достаточно целомудренных движений, а постепенно, разогреваясь, эти движения приобретали все большую остроту.
Александр Генис: Интересно, что вначале шейкеры приветствовали появление неофитов. Они свое богослужение делали открытым для общества, и люди приходили смотреть на эти акты веры. Но именно из-за экзальтации, именно из за того, что все это превращалось в такие радения, над шейкерами стали издеваться и, в конце концов, они закрыли доступ для посторонних, туда можно было прийти, только получив специальное разрешение. С этим связана какая-то тайна, которая окутывает шейкерскую легенду.
Соломон Волков: Мы об этом еще поговорим, а сейчас гимн «Простые дары» прозвучит в исполнении замечательного валлийского баритона Брина Терфеля, и он-то как раз его исполняет достаточно торжественно и величаво.
А затем, в 1944 году, на эту мелодию наткнулся в сборнике, незадолго до этого изданном, американский композитор Аарон Копланд. Он как раз в это время думал о сочинении, ему был заказан балет, а сюжетом этого балета был праздник поселенцев в Пенсильвании. Копланд в это время находился на пике своего увлечения американским фольклором, ему нужна была какая-то яркая, представительная тема, годная для вариаций. И он вдруг увидел этот гимн, который был у него на слуху, но особой популярностью не пользовался. Между прочим, Копланд потом с гордостью говорил, что именно он раскрутил эту мелодию. Она действительно стала всенародно известной. И вот он взял эту тему, включил ее в балет и, действительно, в балете этом она прославилась на весь мир. Это тема, которую узнают на слух. Интересно, как Копланд обработал эту тему в своих вариациях. Во-первых, темп сдвинут, и, во-вторых, там использованы все возможности, которые в ней заложены и, в то же время, это достаточно традиционная обработка. Кстати, Копланд, когда-то, в разговоре со мной, не без юмора сказал, что вот, какой он был тогда неграмотный человек, а на самом деле в Пенсильвании никогда шейкеров не было. Там не менее, эта тема навсегда осталась связана с балетом о Пенсильвании.
Соломон Волков: И, наконец, сочинение 1978 года, которое принадлежит перу нашего современника Джона Адамса и называется «Шейкер лупс».
Александр Генис: «Петли шейкера». Это очень правильное определение. Известно, что шейкеры были очень умелые во всякого рода ремеслах. В том числе, они умели плести очень тонкие корзины великолепной выделки.
Соломон Волков: Сам Адамс говорит, что здесь еще двойной смысл, потому что слово «шейкинг» - «трястись», это жаргонное слово у американских оркестровых музыкантов. Оно означает вот такое резкое проведение смычком по струнам, при котором такой получается обертон, специфический такой звук. Но, конечно же, это было связано также и с шейкерами, потому что, когда он сочинял эту музыку, он жил в доме в Нью-Хэмпшире, и недалеко была покинутая колония шейкеров. И Адамс говорил, что он вспоминал, как в деревне много рассказывали об этой колонии и, наверное, преувеличивали, рассказывали всякие страшилки по этому поводу, и по поводу экстаза, и по поводу этих ритуалов, и что там творилось, за этими дверями. Народ-то всегда любопытен и посплетничать любит. Но, как сказал Адамс, его идеей было показать, как можно с помощью музыки достигнуть того экстатического состояния, которое шейкеры добиваются с помощью раскручивания во время своих гимнов. Джон Адамс, «Шейкер лупс». «Трясение и дрожание» - так называется эта часть. Это и попытался Адамс передать в своей музыке.
