11 декабря исполняется 90 лет со дня рождения Александра Солженицына. Сегодня Александру Исаевичу Солженицыну исполнилось бы 90 лет. Солженицын — писатель и общественный деятель — стал в шестидесятые и семидесятые годы символом борьбы с тоталитарным советским режимом. Его сочинения того времени — прежде всего, «Архипелаг ГУЛАГ» — открыли глаза миллионам на преступления Советcкой власти. После высылки из СССР Солженицын вел активную борьбу с коммунистической властью — и с западным либерализмом. Чем дальше, тем консервативнее были взгляды писателя, тем сильнее его критиковали из демократического лагеря. В 1994 году Солженицын вернулся в Россию, где его новая публицистка вызвала крайне неоднозначную реакцию. Александр Исаевич Солженицын умер в августе этого года.

Не успела миновать хрущевская «оттепель», как Солженицын стал запрещенным писателем, и тогда начался долгий период полуподпольного, а то и совсем тайного существования его произведений. В этом было задействовано немало людей. В их числе — лингвист Леонид Крысин, заместитель директора Института русского языка имени Виноградова, он вспоминает:

— У нас хранилась часть его архива, в разное время разные части. В то время, конечно, заикнуться об этом никому нельзя было, но, тем не менее, это было. Перемещали иногда с одного места на другое, перевозили, переносили. Это происходило довольно долгое время.

— Какие именно архивы?

— Например, «Архипелаг ГУЛАГ» одно время существовал в нескольких пленках, ведь не было же современной техники. Сейчас можно воспользоваться интернетом и все перекинуть туда. Все существовало на пленках или в печатном виде, на машинке размноженном. Но вот какое-то время у меня в руках был футляр с рулоном этих пленок, на котором находился «Архипелаг», еще не опубликованный.

— То есть ваше первое знакомство с «Архипелагом» состоялось в звуке, а не в тексте?

— Нет, в тексте. Я читал машинопись. Это было летом 1969 года. Я помнил свое состояние во время и после чтения «Архипелага», я как будто заболел просто физически, это такая тяжелая ноша была. Может быть, это как-то современным читателем иначе воспринимается, а тогда это была просто сокрушительная какая-то вещь.

— Вы хотите сказать, что, как и многие люди вашего поколения, тогда вы многого не знали, о чем говорил «Архипелаг»?

— Конечно, те очень многие факты истории, сама атмосфера, которая описана в «Архипелаге», — из всего этого мы многого не знали. Хотя у меня отец, допустим, был в ссылке, деда убили, братьев отца расстреляли, обвинили во вредительстве и так далее. То есть, я примерно знал, что репрессии были, конечно, но что такой масштаб, такие зверства, такое количество людей, пострадавших от этого, впервые, по-видимому, мне стали известны из «Архипелага». Ну, это великое, конечно, произведение, это просто атомная бомба была для советской власти.

— Вы говорили, что эти архивы все время перемещались. В конечном итоге, куда они попали?

— Не знаю, потому что я их передавал другим лицам, и дальше уже я не интересовался. Если бы я интересовался, это вызвало бы подозрения.

— Вы рассказывали, что во время глухой опалы, когда позади был не только лагерь, но и короткий период официального признания, Александра Солженицына пригласили в Академический институт русского языка.

— Да, в ноябре 1967 года, то есть в год и месяц 50-летия советской власти мне пришла в голову идея пригласить Солженицына в наш институт, хотя он в то время уже считался врагом советской власти. Произошло все очень открыто и прозаично. У нас была ученый секретарь Ламара Андреевна Капанадзе, она подписала это письмо (поскольку она ученый секретарь, а я был просто сотрудник), приглашающее Александра Исаевича к нам в институт почитать свои произведения. Открытой почтой (кинули в обычный почтовый ящик) письмо ушло в Рязань, где он тогда жил. Он нам ответил. Назначили день. Он пришел и читал, часа четыре он нам читал в этой комнате, причем наши славные органы проморгали это.

— То есть в комнате посторонних в штатском не было?

— Были наши сотрудники просто, хотя Александр Исаевич, когда читал, я сидел позади него, за спиной, и он оглянулся и так колюче меня в упор стал рассматривать, думая, что, может быть, я потенциальный стукач. Открыто записывали. Ну, была, конечно, аппаратура не та, что сейчас, громоздкие магнитофоны. После этого вот эти записи я хранил у себя дома — в книжном шкафу такую нишу сделал, вставил туда банку с водой, чтобы они не высыхали. Но все равно была опасность, что они рассыплются, потому что уже 40 лет. И вот недавно совсем запись перенесли на цифровые носители, у нас есть отдел фонетики, и там теперь появилась эта запись того, как читал Солженицын «Раковый корпус», «Крохотки», главы из «В круге первом», как рассказывал что-то такое биографическое, как его преследовали. Это длилось довольно долго.

В солженицынскую орбиту было включено немало людей, знакомившихся, несмотря на запреты, с идеями писателя через ходившие по рукам произведения.

Вот типичное свидетельство автора документальных фильмов о Солженицыне Сергея Мирошниченко: «Мой замечательный педагог во ВГИКе дала мне на одну ночь «Архипелаг ГУЛАГ». Это было андроповское время, достаточно сложное. Мы с моим товарищем, оператором, понимали, что за одну ночь это не прочитать, и мы ее всю пересняли на фото, всю постранично. У него в ванной мы переснимали, боялись, чтобы никто не зашел. И потом отпечатали. И у нас появилась книга «Архипелаг ГУЛАГ» - больше метра высотой. Две страницы на одном листе фотобумаги. У меня эта книга до сих пор сохранилась. Потом мы давали читать всем подряд».

90-летний юбилей Солженицына отмечается широко, но без помпезности. В Москве прошла серьезная научная конференция, в Манеже открылась большая фотовыставка. Сегодня же открывается официальный сайт, посвященный его творчеству - подобного портала до сих пор не было. На Таганке сегодня вечером идет спектакль «Шарашка». На кинофестивале «Сталкер» показывают фильм Глеба Панфилова «Хранить вечно» (по роману в «Круге первом»). Своя программа торжеств - в Пятигорске, где родился писатель.