Ирина Лагунина: 14 октября в детском доме Родная семья в Кармелаве Каунасского района сотрудниками окружного отдела Департамента государственной безопасности Литовской Республики были задержаны Малик и Хадижат Гатаевы. Дело довольно быстро получило широкую огласку. Во-первых, из-за того, что семейную пару Гатаевых хорошо знают журналисты и благотворительные организации. Еще в конце первой чеченской войны Малик и Хадижат собрали в Грозном бездомных детей и стали ухаживать за ними. Об их детском доме написано немало статей, снято несколько фильмов, Малик и Хадижат стали героями книги "Ангелы Грозного".
Во-вторых, обвинения, предъявленные некоторыми приемными детьми своим родителям, достаточно серьезны. Неужели фасад детского дома служил прикрытием для жестокости и финансовых злоупотреблений. Заместитель руководителя финского Общества российско-чеченской дружбы Оксана Челышева специально отправилась в Литву, чтобы изучить обстоятельства дела. Об итогах своей поездки она рассказала моему коллеге Андрею Бабицкому.
Андрей Бабицкий: Вы вернулись из Каунаса, там сейчас передано в суд после следствия дело Гатаевых Малика и Хадижат. Это семейная пара, которая держит два детских дома, один в Грозном, другой в Каунасской области. Они были арестованы в октябре этого года, там несколько обвинений – применение физического насилия, вымогательство денег у воспитанников, нанесение им имущественного ущерба и так далее. И в общем вокруг этого дела сложилась странная атмосфера, потому что некоторые люди поверили в обвинения властей, власти сумели убедить в аргументированности своей позиции, но есть и значительное число друзей. К каким выводам вы пришли, побывав там и ознакомившись с обстоятельствами?
Оксана Челышева: Дело в том, что семью Гатаевых мы лично знаем с 2003 года, мы регулярно бывали у них в детском доме в Грозном, знаем детей. И когда пришло известие об их задержании, то естественно никаких выводов нельзя сделать, пока не увидели своими глазами и понять, что происходит там, потому что информация была крайне противоречивая. Поэтому в ноябре я поехала в Каунас и встретилась как со всеми воспитанниками, которые находятся в Литве, с младшими, там сейчас 8 маленьких детей и уже не дети, молодые люди от 19 до 23 лет, которые сейчас стали не все, но большая часть стала единственным источником доказательной базы в отношении Хадижат и Малика. Дело передано в суд, адвокаты Хадижат и Малика могут ознакомиться с материалами уголовного дела. И мне сказали о том, что после того как начали читать материалы, стало понятно, что те обвинения, которые им предъявлялись о каких-то финансовых махинациях, они на самом деле рассыпаны, им не предъявляются эти обвинения сейчас. Все доказательства строятся на показаниях некоторой части взрослых воспитанников о том, что они подвергались насилию. Тогда я лично встретилась с этими детьми, я продолжаю называть их детьми, но на самом деле это взрослые люди, которые настолько были искорежены обстоятельствами войны, что сейчас они действительно находятся в психологическом возрасте подростков. Поэтому мне очень трудно ожидать, что они могут принять какие-то разумные, аргументированные решения, что происходит с ними, почему они это говорят. То есть когда мы говорили со всей группой вместе, это был унисон голосов, они дополняли каждый по предложению, рассказывая о том, как несправедливо относились к ним Хадижат и Малик. Если же мы пробовали говорить с каждым из этих взрослых детей отдельно, то картина складывалась другая, они уже переставали быть частью маленькой толпы, которая пытается обосновать свою позицию. Их обоснования на самом деле элементарные: мы хотим жить как литовцы – это основной фон их выступления. Что означает жить как литовцы? Извините, ходить на дискотеку. Хадижат и Малик, отвечая за этих детей перед их оставшимися в Чечне дальними родственниками, пытались каким-то образом дать им понять, что и в Литве должны оставаться должны оставаться чеченцами. Поэтому уголовный конфликт я бы еще поставила в социально-культурный контекст. Это действительно столкновение цивилизаций, цивилизации традиционной культуры и цивилизации современной.
Андрей Бабицкий: Вообще очень характерная ситуация для вайнахских семей, которые находятся в Европе, когда родители пытаются следовать правилам, принятым дома, а дети наблюдают совсем иной уклад у своих сверстников в европейских семьях, это порождает очень серьезные конфликты. Потому что да, они хотят освободиться от тех ограничений, которые вывезли их родители из чеченской среды.
Оксана Челышева: Но вот здесь ситуация мне представляется еще более тяжелой, потому что на самом деле это конфликт культур, его нельзя сделать сутью уголовного преследования. Но в этой ситуации все очень остро, потому что и Хадижат, и Малик все это время с середины сентября находятся в предварительном заключении, их здоровье, надо сказать, не лучшим образом обстоит, все достаточно сложно. Самая большая проблема сейчас - это маленькие, оставшиеся без надлежащей опеки маленькие дети, среди которых есть те, я их видела в Чечне в 2004 году. Хадижат и Малик, конечно, совершили чудо, поставили их на ноги. Например, есть две русские девочки, которые просто не могли ходить или разговаривать, они не могли пользоваться ложкой, хотя старшей было 4 года, младшей два года. Сейчас они говорят на трех языках. Я вижу результаты того, что сделали эти два человека, Хадижат и Малик Гатаевы. И я видел письма маленьких детей, маленькие дети до сих пор не знают, что родители в тюрьме, они думают, что они в Вильнюсе.
Андрей Бабицкий: Я должен сказать, что вообще на самом деле, отдавая должное Хадижат, нужно все-таки иметь в виду, что ее умение поставить на ноги, заботиться о детях все-таки не исключает вероятности грубого обращения с детьми.
Оксана Челышева: По поводу грубого обращения с детьми - это все надо доказывать. Во-первых, даже сейчас понятно, что взрослые бывшие воспитанники они, видимо, будут давать противоречивые показания, и часть не подтверждает показания тех, кто стоит за обвинениями. Это во-первых. Во-вторых, давайте логически рассуждать. Им предъявляются обвинения в вымогательстве денег у бывших воспитанников. Как можно вымогать деньги у людей, которые не работают и которые находятся у них на иждивении. Из этих взрослых воспитанников, насколько я знаю, работали всего две девушки.
Андрей Бабицкий: Одна из девушек и написала заявление, что у нее вымогали деньги.
Оксана Челышева: Но при этом мы разговаривали, выясняли ситуацию с ее работой, она должна была платить до 500 литов в месяц за то, чтобы сохранялось ее рабочее место, она работала в косметическом салоне и заработки, доход этой девушки на самом деле не позволяли ей выплачивать эти деньги, и поэтому Хадижат и Малик доплачивали за нее. Более того, на момент встречи прошло более месяца и ни один из тех людей, взрослых людей, которые в принципе обладают рабочей квалификацией, не работал.
Андрей Бабицкий: А почему тогда в таком случае, если такая противоречивая, как вы говорите, доказательная база, отдельные обвинения даже не были предъявлены или не будут предъявлены по результатам следствия, почему их на время следствия удерживали в заключении?
Оксана Челышева: Это очень странный вопрос. Потому что на самом деле дело по сути является уголовным, им должна была заниматься обычная прокуратура Литвы. Но почему-то с самого начала дело попало в ведение полиции безопасности Литвы.
Андрей Бабицкий: Это я могу понять, потому что сразу вокруг этого дела поднялся шум, это дело приобрело политический контекст.
Оксана Челышева: Кстати говоря, не сразу этот шум поднялся. То есть прошло, когда я приехала в Литву, прошло более месяца с момента задержания Хадижат и Малика. Дело в том, что полиция безопасности по сути способствовала тому, чтобы был поднят шум, было привлечено внимание и это было, конечно, не прямо сделано, но эта политика, практика запугивания свидетелей, какие-то угрозы, которые получили первый адвокат Хадижат Гатаевой и те друзья, которые просто пытались узнать, что происходит с детьми, которые пытались пройти, передать какую-то еду детям в том доме, который в пригороде Каунаса, расположен – это, конечно, не могло не вызывать не просто удивления, а возмущения. Почему полиция безопасности Литвы считает своим долгом на самом деле отпугивать всех, кто пытался реально помочь детям, в данном случае речь шла в первую очередь о детях.
Андрей Бабицкий: Будем следить за ходом этого дела и будем надеяться, что то внимание, которое сейчас уделяется этому делу, заставит силовые структуры и власти Литвы как-то ответственно подходить к судьбе и к детского дома, и семейной пары.
Оксана Челышева: Дело в том, что я очень бы надеялась на то, что омбудсмен Литвы по вопросам защиты прав ребенка госпожа Реманте Шалашевичуте все-таки ознакомится с этой ситуацией. Потому что те малолетние воспитанники, которые находятся, продолжают жаловаться на то, что именно сейчас подвергаются физическому насилию со стороны тех, кто жалуется на физическое насилие со стороны родителей, они подвергаются физическому насилию, об этом они пишут в своих письмах, со стороны бывших воспитанников.
