Владимир Кара-Мурза: Сегодня президент Дмитрий Медведев вместе с журналистами трех федеральных телеканалов подвел итоги уходящего года. С Татьяной Митковой, Кириллом Клейменовым и Дмитрием Киселевым глава государства обсудил самые важные события в стране и мире. День принятия решения о вводе войск в Южную Осетию стал одним из самых трудных в его жизни. В итоговом интервью российским телеканалам Дмитрий Медведев много внимания уделил мировому финансовому кризису. Повода для истерик, по мнению главы государства, нет, из кризиса Россия должна выйти с более эффективной экономикой и укрепленным финансовым сектором. Первый опыт разговора со страной по результатам года, проведенного Дмитрием Медведевым в кресле президента, обсуждаем с бывшим руководителем ВГТРК и телеканала ТВ-Центр Олегом Попцовым. Как вы оцениваете первый опыт общения Дмитрия Медведева даже не со страной, а с тремя журналистами федеральных телеканалов?

Олег Попцов: Вы знаете, есть такая вещь, когда вы приходите на смену слабому, даже микродействия уже заметны, потому что предшественник был слабым. У Дмитрия Анатольевича гораздо более сложная ситуация, он пришел на смену президенту, который сумел добиться достаточно серьезных результатов. Не будем сейчас обсуждать, как ему в этом способствовала судьба, всегда воспользуйтесь этим шансом, а потом будем говорить. У другого есть шансы, но не может воспользоваться. Путин воспользовался. И цены на нефть были высокие, на энергоносители и так далее. Естественно в этом случае человек, который пришел на смену, он ищет свой формат, свою манеру, свой стиль. Я не могу сказать, что имиджмейкеры Дмитрия Анатольевича очень успешно справляются с этим - это не так, к сожалению. И вот этот такой консервативный и в параметрах беседы с тремя персонажами с трех каналов, мне не кажется, что это очень выгодный формат и очень правильный формат. Конечно, режиссура должна была быть другой. Но он все время оглядывается, как сделал Владимир Владимирович. Владимир Владимирович работает с толпой все время, толпа ли это журналистов, полный зал, толпа ли это через интернет – это тоже толпа в параметрах нанотехнологий, либо сидит «Единая Россия». Я очень сожалел, что там не было других партий. Но, тем не менее, это. Значит этот путь как бы отрезан. Естественно, Дмитрий Анатольевич избрал другой путь. Но мне кажется, что он или его имиджмейкеры очень переусердствовали с количественным составом аудитории. Это получилось такое камерное, на троих, все это прекрасно, с очень лояльными, сверхлояльными вопросами. От государственных каналов ожидать нелояльных было смешно, об этом никто не говорит. Но, тем не менее, лояльность была подчеркнута и, возможно, даже излишне. Журналист остается журналистом, суть журналиста в остроте вопроса. Суть власти – умение реагировать на остроту вопроса. Предшествующий президент это умел, реакция у него была и остается безукоризненная. И да, Путину задавали неудобные вопросы, да, он раздражался - это дело индивидуальности. Я думаю, что Дмитрию Анатольевичу это еще предстоит. Он все говорил правильно, все говорил убедительно. Если говорить, чисто восприятие стилистическое, самая сильная часть была, самая энергичная - это когда он говорил о военных действиях Грузии, когда он говорил о Южной Осетии. Картинка, которую решили ему напомнить, меня несколько смутила. Во-первых, уже надо знать, что цифры несколько другие, никаких двух тысяч, полутора тысяч нет, и как господин Бастрыкин сообщил, цифры несколько меньше, они меньше двухсот человек. Это тоже жертвы. Но тем не менее, это говорит о том, как работаем мы, информируя власть. То, что ему было тяжело, Путин в это время был в Пекине, он остался один на один с ситуацией. И в этом смысле это было самое сильное для него потрясение, но может быть это прекрасная школа, такое хорошее крещение было для президента. Что касается кризиса, то и Владимир Владимирович, и Дмитрий Анатольевич, они, видимо, считают, что их задача успокоить. Успокоить можно, только демонстрируя безукоризненное знание методологии кризиса. Если этого нет, никакие слова, как бы они красивы ни были, они не успокоят. Собственно дело в этом, сейчас надо не успокаивать, а очень четко чувствовать характер и программу действий. Потому что кризис будет колебаться, он будет идти то в одну, то в другую сторону, и скорость, с которой власть будет перестраиваться, от этого будет зависеть эффект отдачи. Было бы смешно, если бы Дмитрий Анатольевич не выделил социальный аспект. Представьте себе в этой ситуации пропустить этот аспект. Он это прекрасно понимал. Сейчас все говорят о сохранении социальных программ, я считаю, что это правильно, нельзя добавлять, бесспорно, появится безработица, нельзя к этому добавлять социальную аритмию. Потому что власть помимо того, что она думает о народе, как власть это говорит, власть еще думает о власти. И для нее очень важно не утратить эту власть.

Владимир Кара-Мурза: Писатель-историк Рой Медведев, автор биографической книги о Дмитрии Медведеве, ждал от этого интервью президента гораздо большего.

Рой Медведев: Я не увидел ничего нового. Я все-таки пишу книгу о Медведеве. Но думаю, что ему хотелось подвести итог года, сообщить слушателям трех телевизионных каналов главный акцент и главные приоритеты его как президента на протяжении последних 7 месяцев. То есть он просто подвел итог. Может быть для других слушателей что-то было новое, но для меня было просто интересно посмотреть, как он держится, как он ведет беседу. Он еще чувствует себя несколько скованно с журналистами. Я думаю, что и вопросы были согласованы заранее, то есть это все-таки не свободное, немножко постановочное интервью.

Олег Попцов: Рой прав. Я сказал, что это отрезок из пьесы, театральная постановка, где все отрежиссировано заранее. И потом есть еще один момент, на который я обратил внимание, как человек, много лет связанный с телевидением, и с радио, и с журналистикой. Не надо делать такие вещи в записи - это должен быть прямой эфир. На этом, учитывая, что Путин подчеркивал это, и был прав, что не надо ничего монтировать. Там своя была работа - это нормально. Смешно, чтобы толпа грохотала и не отбирали вопросы – это глупость. Но когда вы делаете в записи - это осетрина второй свежести. И здесь есть ошибка имиджмейкеров, безусловно, работа должна быть в прямой записи, безусловно, с какими-то осечками – это повышает коэффициент правды, коэффициент реальности. Если вы этого не делаете, если не случайно, когда человек ответственный говорит, что если это будет запись, я туда не пойду. Прямой эфир - пожалуйста. Он не хочет, чтобы его отсекали кто-то как-то. Ты президент России, ты начинаешь, да, твое право выбрать форму, но надо выбирать для себя, неумение работать в непривычном прибавляет профессионализма. Умение работать в удобном, убавляет профессионализм.

Владимир Кара-Мурза: Иван Рыбкин, бывший председатель первой Государственной думы, невысоко оценил увиденное.

Иван Рыбкин: Просто проходное выступление, надо подводить итоги года, который был годом двоих - Дмитрия Анатольевича Медведева и Владимира Владимировича Путина. И вообще-то выступление народу малопонятно. Получается, тончайшая прослойка вокруг Кремля и Белого дома около Охотного ряда живет своей жизнью, а страна живет своей жизнью. И этот разрыв увеличивается. Кризис есть кризис. И как бы от него в своих высказываниях ни пытался уйти Дмитрий Анатольевич, кризис он везде настигал. И когда естественное раздражение непонятными действиями власти народ, пытается свои естественные раздражения обнаружить, выйти на площадь - это жестко подавляется привозным ОМОНом.

Олег Попцов: Ну, говорит Иван в определенной степени правильно. Ведь вопрос заключается, с одной стороны, что ждет зал, с другой стороны, какую задачу ставит перед собой актер. Не всегда это совпадает. В данном случае это было нечто подобное. Это было первое публичное выступление, он уже выступал не один раз, но непосредственно обращенное к народу через телевизионный эфир, на такую аудиторию. Поэтому, безусловно, сдерживающих моментов было больше, чем моментов свободы. Если принять за основу его тезис «свобода лучше, чем несвобода» - это нужно использовать и в таком общении с журналистами. Дмитрий Анатольевич, мне кажется, должен об этом подумать. Потому что он молодой президент, и молодой президент не должен выскакивать из штанов, совершенно верно. Но он должен дать другой рисунок, если он хочет остаться в памяти людей и так далее, должна проявиться индивидуальность. Вы заметили, что никто не говорит о содержании, все говорят о форме подачи -как вошел, как сидел, как говорил, меня ничего не удивило и так далее. Да, мне казалось, он поставил задачу подвести итоги года, но в итогах года были и негативные моменты. И мне кажется, что было бы правильно, если бы он хотя бы пунктирно сказал - это вызывало беспокойство. Полагаю, он мог бы сказать несколько слов о борьбе с коррупцией, имел бы право сказать. И не потому, что он внес законы и не потому, что законы хотели отвести и не начать, только когда последовал его окрик, дума вернулась и сразу стала рассматривать их. Сказать, обратившись к обществу, что он надеется на его поддержку в борьбе с коррупцией, обратиться к средствам массовой информации и сказать: мы никогда не победим коррупцию, если общество не скажет - я с вами, господин президент, и если средства массовой информации не скажут - мы с вами, мы будем бороться с этим делом. Мне кажется, что в итоговом, учитывая, что он с этого начал, по итогам года Дмитрию Анатольевичу имело бы смысл об этом сказать, он этого не сделал. Мне кажется, что это неправильно.

Владимир Кара-Мурза: Николай Петров, ведущий научный сотрудник Фонда Карнеги в Москве, разглядел незримое присутствие Владимира Путина.

Николай Петров: Я помню выражение лица Путина, когда Медведев участвовал в инаугурации, выполнял президентские обязанности, в частности, выступая с посланием. Честно говоря, в других ситуациях, когда они были не вынуждены находиться вместе, а находились бы по доброй воле, я не помню. Мне кажется, что до сих пор мы имеем путинскую систему власти, и Владимир Владимирович выступает не только как основатель, но как основной держатель акций, как человек, который принимает решения, а Дмитрий Анатольевич Медведев имел бы возможность выступить в более самостоятельном качестве. Но мне кажется, после кавказской войны, прихода финансового кризиса эти возможности практически улетучились. Я думаю, что жанр этого интервью, скорее какой-то позитивный сигнал о том, что власть существует, что она заботится о гражданах и упомянуть негативные проблемы до обращения президента к российскому народу под Новый год.

Олег Попцов: Я не думаю, что обращение президента под Новый год, оно будет очень коротким, оно будет касаться какого-то критического анализа. Под Новый год, под праздник говорят то, что хотят услышать люди в этот момент. Не надо портить им настроение, не надо давать негативную информацию. Это не то, я с этим не согласен. Речь идет о другом. Совершенно ясно, безусловно, влияние Путина, оно не могло не быть, человек всегда всю предшествующую карьеру прошел рядом с Путиным, за ним за его спиной. И когда вы выходите из тени, первое предупреждение: тень должна быть не так велика, чтобы заслонила меня. Реплика Владимира Владимировича: ты меня понял? Я вас понял. И это одна сторона. И вторая, совершенно правильная, вся концепции передачи власти была разработана Путиным, и Путин знал, что он поставит Медведева. Как человек по гороскопу Весы, он выставил двух, но уже тогда он знал. И все его следующие действия, потому что, скажем так, силовики почувствовали, что их кинули, вся дальнейшая разработка – это было авторство абсолютно стопроцентное Владимира Владимировича Путина, в этом никто не участвовал. Всю схему, безусловно, разработал он. Что ж, это правомерно, у нас появилась странная, сохранилась царская модель передачи наследнику. В таком же положении оказался Путин. Но если Медведев был гораздо более готов, Путин его предупредил, на Путина предложение Ельцина свалилось как снег на голову – это надо понять, что это было такое. Здесь было, это учли и сказали: не надо, что может быть нервное напряжение будет. То есть все было сделано, все было продумано и операция была проделана изыскано даже не в тот момент передачи, а все, что произошло после этого. Это достойно, об этом следует написать, это интересно.

Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Армавира от радиослушателя Сергея.

Слушатель: Добрый вечер. Вы знаете, эта цитата Дмитрия Медведева, когда он сказал - ведь наш прогноз, к сожалению, оправдался насчет экономического кризиса. И такое впечатление складывается, что печатный станок, который печатает американские доллары, находится в России. И цитата такая: мы предупреждали лидеров стран, президентов. У меня такое складывается впечатление, я почувствовал угрозу. Цитата: никакие кризисы не помешает нам продолжить реформы. То есть, кто нам помешает, тот получит отпор.

Олег Попцов: Я вам хочу сказать, что да, действительно была ситуация некоей тревоги, это была скорее реакция на неадекватное поведение Америки по отношению к России. Не будем говорить о том, что наши отношения с Америкой переживают не лучшие дни. Если вы спросите меня, я не думаю, что кардинальное улучшение произойдет с Обамой, этого не будет. Какие-то попытки будут делаться. Но так, как господин Обама формирует команду, они исключают излишний оптимизм. Это первое. И поэтому, когда Медведев давал те оценки, он давал оценки вмешательства Америки во все процессы. Он не говорил о кризисе, но тревожное состояние было не только у Медведева. Конечно, потом появился кризис ипотеки, и тогда уже почувствовал: видите, я предупреждал, что у них бардак полный. Правильно, и он коснется нас. Мы по-разному оцениваем кризис, мы говорим, что сначала это был кризис ипотечный, потом банковской системы, потом мы говорили, что системный кризис. Но мы не говорили, что сделал этот кризис – это был кризис доверия. К чему? Доверия к капитализму как к системе, которая может успешно управлять развитием цивилизации. Вот в чем сущность этого кризиса, вот о чем мы должны говорить. И это очень серьезный вопрос. Капитализм небезупречен, он может рухнуть так же, как рухнул Советский Союз. Но в данном случае это системный глобальный кризис. Потому что все страны поняли: капитализм небезупречен, он дает страшный сбой, который может опрокинуть любую страну. Поэтому следствие и как результат этого кризиса, бесспорно, будет кардинальная коррекция системы, которая называется капитализм. Вот о чем идет речь.

Владимир Кара-Мурза: Дмитрий Орешкин, руководитель аналитической группы «Меркатор», разочарован услышанным.

Дмитрий Орешкин: В целом разочаровывающее выступление, потому что непонятно, что собственно хотел президент сказать. Главный тезис, как мне кажется, государство направлено на решение социальных задач, значит государство заботится о народе. И за этим следует такая не сказанная, но подразумевающаяся формула, что народ должен позаботиться о государстве и не мешать ему заботиться о его, народа, интересах. Так что гораздо важнее то, о чем не сказал. Он например ни слова не сказал о национальных проектах, за которые отвечал, будучи первым вице-премьером. Понятно, что рухнул национальный проект с жильем, по-видимому, не будет выполнен национальный проект, касающийся здравоохранения и образования, на это не хватит денег. Поэтому эта тема вообще убрана в сторону.

Олег Попцов: Понимаете, так устроен человек: я хочу услышать то, что я хочу услышать. Орешкин хотел услышать, но не услышал. Это естественное состояние, потому что те вопросы, которых он коснулся сейчас, они безусловно зависли. Но есть формула: у нас кризис, и это как бы оправдывает. И в то же время это не оправдывает. В чем был замысел этих проектов? Первые четыре года Путин выполнял обязательства, слово, данное Ельцину. И присутствие в правительстве Касьянова - это все было те нормативы, соблюдая которые он мог стать президентом. Последующие четыре года это были совсем другой Путин, более самостоятельный и когда он сказал: хватит, я должен думать о народе, и тогда появились предложения с четырьмя национальными проектами. Социальных проектов, подчеркиваю. Потому что задача любого государства, ответственного перед народом, выполнять три – учить, лечить и защищать. Вот эти три компонента должны быть. И поэтому Путин выдвинул проекты и они, безусловно, произвели достаточный эффект. У них был один недостаток – малый объем инвестиций в эти проекты. В антикризисных ситуациях это как раз тот случай, когда это социальные проекты, мы спасаем заводы, мы спасаем банки, мы даже в Исландию вложили два миллиарда, конечно, это важный проект, я понимаю. Но вот как антикризисные действия, вложение денег в социальные проекты, в жилье, сельское хозяйство, медицину - вот это действительно адресная социальная поддержка, потому что вы поддерживаете социальный концепт, который вы отстаиваете. Мы говорим - отрыв власти от народа. А что вы хотите? Мы имеем самую богатую в мире власть, ни одно государство не имеет такой богатой власти и поэтому народ говорит: кому будут помогать? Своим. Будут помогать богатым. А для того, чтобы форма была неуязвимая, они говорят: мы будем помогать богатым потому, что они будут помогать бедным. Если мы не спасем эти компании, они разорят государство и тогда мало не покажется ни государству, ни бедным. Вот ведь какая формула. И в этой ситуации надо было, нужна не риторика, что для нас социальные вопросы, а конкретика. Я говорю сейчас о выступлении Дмитрия Анатольевича. А какие социальные моменты для нас превыше всего? Да, в кризис, чтобы не было безработных. Но все говорят: ни в коем случае не останавливайте инвестиционные проекты. Потому что когда вы стартовую линию после кризиса, если вы упускаете этот момент, все уйдут вперед, вы опять будете догонять. И поэтому национальные проекты, как раз те социальные стартовые площадки, которые могут сохранить импульс страны в момент выхода из кризиса. Вот почему это очень важно.

Владимир Кара-Мурза: Валентин Зорин, бывший обозреватель Гостелерадио СССР, услышал в ответах президента гарантии социальных обязательств.

Валентин Зорин: Самое главное, что сказано президентом о неприкосновенности социальных обязательств государства в этих очень трудных для нашей страны условиях экономических. Потому что у нас не принято в средствах массовой информации употреблять слово «кризис». Но, конечно, имеет место кризис. Я считаю самым важным в этом выступлении президента России заявление о том, что все обязательства по отношению к населению, которые были взяты руководством страны, будут неукоснительно выполняться. Четыре национальных проекта не будут урезываться – это крайне важно.

Олег Попцов: Видимо, Валентин Зорин по старой привычке читает между строк – это хорошо. Но если вы хотите, чтобы это услышали, это надо называть. Я уже сказал, не в целом, но на сегодняшний день это каждый день о том, что социальные проблемы не будут защищены. Мы говорим о разных социальных программах. Национальные проекты и социальные программы – это немножко разные вещи. Но вопрос заключается в другом, это же говорит Владимир Владимирович, это говорит мэр Москвы. Я хочу сказать, попробуйте не сказать в этот момент, что вы не будете защищать социальные гарантии, рискните это не сказать. Вы понимаете, что это не может быть, потому что этого не может быть никогда. Ибо если вы этого не скажете, этого делать не будете, то вы понимаете, народ вечен, а власть меняется. Поэтому это правильно. Но не надо из этого делать подвиг. Важно, чтобы за этими словами были действия. И я должен сказать, премьер подчеркивает: мы выделяем туда-то, туда-то деньги. Но сейчас уже говорят: да, мы выделяем деньги, но надо поставить контролера. Как сказал господин Иванов, в каждое предприятие, куда мы выделяем деньги, чтобы он сигналил нам, дошли ли они до предприятия, в том числе и в частные компании. Значит, как я понимаю, и к Дерипаске тоже поставят контролера, который скажет, как они, дошли туда или они привычным путем не ушли за пределы нашего отечества. Это говорит о том, что механизм сегодняшнего управления страной чрезвычайно несовершенен. И создание бесконечного контролирующих органов повышает коррупционность и снижает управляемость страной. Если бы Дмитрий Анатольевич сказал, что одной из задач, кризис имеет положительную сторону, кризис – это отсев. И мы думаем, что кризис поможет нам не просто уплотнить чиновничий аппарат, а сделать его более эффективным. Это тоже одна из социальных проблем, надо сказать.

Владимир Кара-Мурза: Журналист-международник Борис Туманов, бывший заведующий международным отделом еженедельника «Новое время», счел интервью президента пустой формальностью.

Борис Туманов: Медведев выполнял какую-то скорее формальную обязанность. Особенно в последние недели, когда оживились разговоры о том, кто же, в конце концов, управляет страной, ему просто необходимо было как-то обозначиться и напомнить, что есть президент. Но его выступление – это такой отлакированный набор путинских тезисов. И не зря Медведев особо подчеркнул в своем выступлении, что в его отношениях с Владимиром Владимировичем тишь да гладь да божья благодать, так с самого начала договаривались о сотрудничестве. Я не могу понять, что это за сотрудничество, когда президент подписывает соглашение о том, что Россия из солидарности с двадцаткой не будет принимать протекционистские меры, а премьер-министр совершенно спокойно поднимает пошлины. Теперь уже допрыгались до того, что Япония напомнила об этом противоречии. Поэтому к его выступлению так и отнеслись как к формальности, никто не припадал к экранам телевизора, никто не искал новые намеки на очередную либерализацию и так далее, и тому подобное.

Олег Попцов: Первое выступление, проба пера, я ничего абсолютно не ждал. Мне было интересно, как Дмитрий Анатольевич использует свой шанс, мы об этом говорим. И очень важно говорить, чего Медведев не сказал и чего ждет общество. И когда мы сейчас коснулись национальных проектов, когда сказали о коррупции и есть одна еще острейшая проблема страны. Ведь кризис сейчас даст толчок преступности. И это колоссальная проблема в нашей стране - рост преступности и проблемы беспризорных детей. Как можно, имея за 8 лет такие дивиденды. Поганые большевики вопрос с беспризорными детьми решили за три года и беспризорников не стало, они были в училищах и так далее. Появились блистательные люди, которые работали с этими людьми. Так вот если бы энное количество миллиардов было поставлено на то, чтобы раз и навсегда закрыть вопрос с беспризорностью, нет в России беспризорности. Это социальная задача, это задача национального достоинства государства, ибо нищие и беспризорные дети – это позор государства. И то, что происходит у нас вокзалах – это катастрофа. А сейчас эти ряды пополнятся, потому что окажутся молодые люди безработными, и мы уже видим - гастарбайтеры оказываются безработными. И один начал заниматься грабежом, не было денег уехать на родину. Объяснение такое - поэтому я ограбил троих. Это, конечно, красивое объяснение. И когда задерживают таджиков и у них обнаруживают что-то такое, 400 килограмм наркотиков, афганских наркотиков, и они ставят перед собой задачу создать сеть, которой будут заниматься подростки и молодые люди, мы понимаем, перед какой опасностью мы стоим. Это тоже проблема, это тоже колоссальная проблема, о которой нужно говорить в этом выступлении, в другом выступлении, но это необходимо делать. И говорить о том, что нужно торжество закона, торжество закона нужно обеспечивать. Надо говорить о том, что есть закон, а есть люди первоисполнители закона. Исполнителем закона является народ, но первыми исполнителями являются чиновники. И многоэтажность чиновничьего здания сводит на нет любой закон. Это, конечно, большой прорыв, что нельзя давать подарки дороже трех тысяч рублей, это почти революция по борьбе с коррупцией. Но мы отдаем себе отчет, что не это решает проблему. Потому что сегодня народ и, это трагическое, заинтересован в существовании коррупции, потому что только при ее существовании можно что-то решить, а иначе вообще задушат. Обычно, не дашь - не получишь. И этот вопрос сверхважный для сегодняшнего развития. И последнее. Мне кажется, что чрезвычайно важная ситуация, вопрос, который надо было задать Медведеву: как кризис изменит отношения между странами. Вот мы договорились - двадцатка, тридцатка, восьмерка. Бороться с кризисом, как он изменит эти отношения. Как кризис изменит отношения России и НАТО. Может быть за вступление в НАТО будут понижены цены. Это очень серьезный вопрос, что будет после кризиса. После кризиса станции ПРО останутся или нет. Это очень интересные вещи, о которых нужно думать. Я еще раз скажу, кризис показал, что капитализм не справляется с той функцией, которую он себе присвоил.

Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвички Евгении Витальевны.

Слушательница: Добрый вечер. Меня тоже очень интересует национальное достоинство России, место России в мире. Кажется, это прозвучало в вопросе Митковой. Просто оторопь берет от ответа Медведева. Ведь они же сами с Путиным, никто их за язык не тянул сказать, что коррупция в самых верхах. Помните, в первую неделю Медведев сказал, оказывается, у нас за большие деньги берут большие должности. Если у нас такая коррупция, нежели Медведев не понимает, что для Европы Ющенко, Медведев, Куприянов – это из одной советской бочки, может быть даже Ющенко больше уважают, Белоруссию точно больше уважают. Ведь получается коррупция - это позор. Вот как может Медведев после этого говорить, что ему комфортно, на вопрос Митковой. Ему лично комфортно среди лидеров других государств.

Олег Попцов: Понимаете, он немножко другого касался. Вы правы, ваш вопрос и ваше мнение достаточно существенно и оно правомерно абсолютно. Более того, в громадной массе я с ним согласен. Но Миткова задавала немножко другой вопрос. Когда у Петрова нет денег, а кто-то чувствует себя комфортно, Петров готов этого человека растерзать. Это нормально, по-человечески его можно понять. Но он молодой президент, как он себя чувствует в общении с лидерами. Правильно было сказано, когда мне задали вопрос, когда президент читал свое послание: на что вы больше всего обратили внимание, что было самым значимым? Я сказал: если вы спрашиваете мен -я лицо Владимира Владимировича Путина. «Я вас не понял». Лицо Владимира Владимировича Путина в момент, когда Дмитрий Анатольевич Медведев читал послание – это было самое яркое, что я увидел, самое запоминающееся, потому что это дает повод подумать о многом. Здесь же он чувствует себя комфортно, он получает от этого удовольствие, это видно и может быть это не следует так показывать. Я хочу сказать еще один момент. Если возьмете наш эфир, количество показов Владимира Владимировича Путина и Дмитрия Анатольевича невозможное и надо прекрасно понимать, что переизбыток дает отторжение нельзя этого делать. У меня такое впечатление, что некие силы пытаются создать энергетику отторжения. Я вспоминаю всегда прекрасный разговор, который у меня был в Швейцарии. Я в разговоре спрашиваю: «Как вы относитесь к вашему премьеру?». Человек сказал: «А кто у нас премьер?». «Вы что, не знаете?». «Вы знаете, когда жизнь идет нормально и власть не слышно, значит она работает очень продуктивно». Это сказал швейцарский банкир. Это было любопытно. Я подумал и сказал: а ведь он говорит очень правильные вещи. Мы все время делаем, власть все время создает некий шумовой эффект. Да, власть должна высказываться, но абсолютно нет необходимости каждый шаг, и когда мы снимаем, когда Дмитрий Анатольевич встречается с тремя сотрудниками, со своим аппаратом, ребята, это уже полный, не буду говорить, что это такое. Нельзя этого делать, это не повышает популярность, а вызывает отторжение. Надо все-таки быть психологами и понимать, что такое восприятие.

Владимир Кара-Мурза: Обозреватель газеты «Московский комсомолец» Александр Минкин, автор многочисленных открытых писем президенту, задается мучительными вопросами.

Александр Минкин: У меня завтра выходит аж две стати. Одна называется «Всенародная любовь», и там я спрашиваю наших президентов обоих, Медведева и Путина, понимают ли они, что те улыбки и те аплодисменты, которые они получают у себя в Кремле, что это фальшивые улыбки людей, заинтересованных материально, что это не искренняя любовь, что это любовь рабов. И очень скоро всенародная, якобы любовь по телевизору превратится в ненависть реальную, которая перехлестнет и перевыплестнет. А вторая заметка о том, что совпало случайно, что отказали в условно-досрочном освобождении Бахминой и дали условно-досрочное освобождение Буданову, полковнику, который задушил и изнасиловал чеченку 18-летнюю. Кремлевский Дед Мороз раздает подарки, исходя из своих соображений. Эти соображения не очень совпадают с человеческими.

Олег Попцов: Саша Минкин - это Саша Минкин, его письма президенту - это прекрасная работа. Хорошо бы, чтобы и второй наш президент Владимир Владимирович Путин, и третий наш президент Дмитрий Анатольевич эти письма читал - это чрезвычайно важно. Но вот ведь какая вещь: мы все время хотим, будем говорить так, Владимир Владимирович Путин никогда не любил журналистов, он не мог их любить, потому что он пришел из сферы прямо противоположной по основной задаче. Задача этой сферы, которая называлась КГБ, ФСБ, разведка, как можно больше скрыть, задача журналистов делать прямо обратное. Это борьба единства и противоположностей. Следовательно ожидать большой любви нелепо. И это проявилось, когда первая беседа Владимира Владимировича была с Доренко. Доренко на этом спекулировал очень активно. Но Путин задал Доренко правильный вопрос: вам же все равно, от кого получать деньги? Но в этом было отношение Путина к журналистам и всегда можно было сослаться. Да, журналисты превратились в товар, их превратил в товар не Путин, их превратили в товар его предшественники. Их превратило в товар то управление страной, которое было при Борисе Николаевиче. И поэтому они сказали: нас устраивает эта свобода. Вы вправе о нас писать, вы праве плевать на то, что вы пишете. Вы свободны, мы свободны. Потому что это стало товаром. Всегда можно было сказать: вы говорите, что вы представляете общественное мнение? Секундочку, кому принадлежит газета? Гусинскому? Кто считает, что Гусинский представляет общественное мнение, поднимите руки. Ах, нет таких? Вы поняли. Вот это произошло. Это очень опасная ситуация. И мне кажется, сейчас наступило время и время кризиса, когда общение с обществом, совет общества гражданского надо слышать и надо уметь вести диалог с обществом. Громадная проблема власти, что она не умеет вести диалог. Диалог - это не только пресс-конференция Владимира Владимировича и интервью Дмитрия Анатольевича. Нет. Диалог с обществом ведет власть повсеместно и повседневно. Более того, она поддерживает инициативы общества. Если мы сегодня не обратимся к обществу, как касается ли это коррупции или касается это выхода из кризиса, надо побудить общество работать во время кризиса, проявлять инициативу. А что значит побудить? Значит их надо заразить этой идеей, без диалога этого не бывает. И вот этого постоянного диалога с властью, его нет. Есть посещение, но это несколько разные вещи. То есть выносить на суд, сколько мы провели реформ. Хоть одна реформа на суд общества по ее итогам была вынесена? Нет. По национальному проекту с учительским сообществом посоветовались? Нет. Так нельзя делать. Кремлевский, в момент кризиса Кремлевский дворец надо занимать вот этими диалогами с обществом, когда мы с ним обсуждаем ту или иную проблему. И отсюда рождается доверие. Потому что справедливости не существует без доверия, нет доверия - нет справедливости. Власть раздражена, почему народ критикует. Вообще власть положено критиковать. Раз ты встал у власти, ты должен сказать: я этот крест взваливаю на себя. Прежде всего критикует власти тот, кто не стал ею, а дальше идет вниз. Ведь в чем была сила большевиков, в чем была сила КПСС? Мы не можем сказать, что КПСС была вне народа, она была создана снизу. Сейчас все создается сверху и отрыв богатого верха от бедного низа колоссален. Вот результат.