Вероника Боде: Сегодня наша тема – праздники. Что такое праздник с точки зрения социолога, священника и рядового россиянина? Можно ли сказать, что отношение к праздникам в России какое-то особенное?
У нас в гостях – Игорь Яковенко, профессор РГГУ, социолог, культуролог, доктор философских наук, и священник Яков Кротов.
И начать мне хотелось бы с сообщений, которые пришли на наш сайт в Интернете. Слушатели отвечали на вопрос: что значат для вас праздники?
Юрий из Белоруссии пишет: «Блеск и нищета во всем своем величии нищей России».
Валентин из Иваново: «Вот на Рублевке - праздник. Ждут знаменитого фокусника. Цена билета от 40 тысяч долларов. И полный аншлаг. Ворье кризиса не ощущает».
Немо из Нельзяназватанска пишет: «В России Новый год - это повышение цен. Ждем этого «праздника» с ужасом. С каждым годом становится все хуже. Праздники только у бандитов и чиновников».
А Игорь из Санкт-Петербурга отвечает: «Очень правильно изложил тему мистер Немо. Кроме гадостей - если от «власти» - ждать нечего. И подарки от нее... С прошлого понедельника празднует старший сын: у него «отпуск» без оплаты и срока. В метро продают не больше двух жетонов в одни руки - чтоб было, чем в праздники заниматься».
«Для меня праздники - только очередная дырка в тощем бюджете. Праздник хорош, когда все вокруг хорошо, а когда нищета и бесправие - праздник только выходной. Напиться под слезу. Сам за жизнь ничего не заработал, дети мыкаются на чужбине. Что праздновать?..».
Попрошу вас, уважаемые гости, эти сообщения прокомментировать.
Игорь Яковенко: Вообще говоря, нашим людям (да и сейчас есть к тому основания) свойственно перед праздником – и перед Новым годом, и перед любым другим, подводя итоги, говорить, что «все довольно плохо, а дальше будет еще хуже». Это, в общем, присуще вообще человеку. Но сама по себе идея праздника – это одно из древнейших установлений или завоеваний человечества. Люди придумали однажды праздники, особое время, в которые они забывают о заботах сегодняшнего дня, создают идеальное пространство. Почему мы на праздник делаем кучу еды? Воссоздается идея рая, как его понимал древний простой человек: рай – это всеобщее изобилие, вот ешь-ешь – не хочу. Мы ведь забыли, что только в ХХ веке и только Европа ушла от голода, а люди раньше жили и недоедали. Вот в праздник все и наедаются.
И праздники существуют у всех народов, во всех культурах. В празднике есть такая идея, что он всеобщий. Праздник по своему замыслу предполагает, что он охватывает всех людей вообще, даже тварей бессловесных, зверей и животных. Вот на Благовещение отпускали птиц, которых специально покупали перед этим. На Флора и Лавра из шахт, из-под земли выводили лошадей, которые там ходили по кругу целый год, наружу поднимали, и они дышали воздухом, о котором они не знали, падали просто,как пьяные, и люди плакали, глядя на это. Праздник – это вещь идеальная. В праздник хочется надеяться, радоваться.
Яков Кротов: Я просто подумал, что вот на Пасху резали барашков. То есть все творение участвует в празднике. На День благодарения индейка принимает «активное участие». «Знакомься, Алиса, это пудинг».
Признаться, я думаю, что есть российская специфика у праздника, и она связана с социалистическим прошлым и с тем в настоящем, что социализм остается. И, наверное, я бы сказал так, что праздник является как бы «спиной» трудового дня. То есть это совершенно неразрывное единство. Человек тогда полноценно празднует, когда он полноценно работает. Вот во всех этих отзывах, которые вы сейчас зачитали, мне кажется, в основном преобладает интонация смердяковской озлобленности, ресентимента. Начальство что-то должно, кругом – воры, кровопийцы. Вы понимаете, вот работающий человек так рассуждать не будет. Человек, который включен в тяжелый, будничный ритм, - ему некогда подглядывать в чужой карман и так далее. Я не говорю, что можно воровать. Нельзя. Но жить с вывороченной шеей – это тоже не совсем нормально. Нельзя писать «Войну и мир» и при этом изучать, сколько взяток взял Госсовет. Чтобы праздник был полноценным, нужно перед этим пахать и пахать. Я боюсь оскорбить большинство населения, но, наверное, придется. Я скажу так: вот эти российские праздники - когда они у нас начинаются? Они начинаются 23 декабря и заканчиваются...
Вероника Боде: ...в феврале, китайским Новым годом.
Яков Кротов: Какой февраль?! Пасха, потом то да се, и заканчиваются где-то 20 декабря. В году примерно два рабочих дня. А около 7 января, плюс-минус три месяца, около 9 мая, плюс-минус три месяца, около Преображения в России лучше не появляться – тут не работают, тут празднуют.
Вероника Боде: А почему, Яков?
Яков Кротов: А потому что подневольный труд – это мерзость и гадость, поэтому при социализме работать было заподло и неприлично. А что работать при социализме? На войну работаешь, на угнетение, на разрушение. И к тому же, тебе не платят или платят неадекватно. Поэтому при социализме нормальный человек старался не работать. Ну, соответственно, и праздник исчезал. Появлялся социалистический праздник. А социалистический праздник – это как «жареный лед» - явление странное.
Вероника Боде: Но сейчас-то все-таки ситуация изменилась. Работать многим приходится очень тяжело.
Яков Кротов: Ну, и праздники отчасти появились.
Игорь Яковенко: Во многом я согласен с тем, что сейчас прозвучало. Праздник существует на фоне труда, настоящего, напряженного, тяжелого труда. Вот вспомните позднесоветскую эпоху – была куча праздников. Какой-то День работника торговли, еще какой-то, еще какой-то день. И все это изобилие девальвировало самую идею праздника. Праздник должен быть после трудов праведных и тяжких. Мне трудно представить себе судьбу человека, празднующего целый год, - это безумие. И я бы повесился, не отходя от кассы.
Но что касается советского праздника, то ведь в СССР праздновали и церковные, и советские все праздники. И вот это желание все праздновать, - а в итоге ты ничего не празднуешь, - оно живо до сегодняшнего дня. Другое дело, что советские праздники создавались специально. Пришли большевики к власти, а к тому моменту в России были церковные праздники и немного императорских, связанных с монархией. Вот их отменили, разумеется. Но надо было заменять – 1 Мая, 7 Ноября, День Парижской коммуны. И все эти новые праздники не были погружены в традицию, они не были чем-то согреты. И вот, кстати, Новый год, которого мы ожидаем, - он ведь вводился перед самой войной. Его разрешили как, так сказать, послабление, что ли, народной традиции. И это было огромным завоеванием.
Вероника Боде: Продолжу читать сообщения от слушателей. Владимир из Москвы: «Это повод пригласить друзей, проведать родителей, съездить на рыбалку, да просто проснуться с мыслью, что сегодня у меня нет никаких обязательных дел».
Алекс из Парниковска: «Возможность общаться по желанию, а не по обязанности. Желания праздновать надуманные Дни и юбилеи нет».
Гришка Мелихов из Ростова-на-Дону: «Праздник - еще один бездельный день из вашей короткой жизни».
И сообщение с пейджера. «Праздник для меня – это предвкушение радости, удачи, торжества в будущем, выражение надежды на лучшее будущее, а также возможность восторжествовать над кем-либо или чем-либо. Верю, что националистическая идея в России победит», - радиослушатель Добрый.
Яков Кротов: Если можно, я сперва хотел бы все-таки чуть-чуть не согласиться насчет того, что праздник общий. Мне кажется, что как раз... Впрочем, наверное, в древности – да.
Игорь Яковенко: Исходно.
Яков Кротов: Да, исходно. Но тогда я скажу так, если что-то христианство принесло в мир, то это именно начало личное. Мне кажется, что не может быть нормального Нового года там, где люди не умеют устраивать себе личные праздники. Тем более что Новый год у нас, как Рождество на Западе, - это все-таки, прежде всего, семейный праздник. И трагедия России в этом смысле, я бы сказал, в том, что народ разучился устраивать семейные праздники и пока еще опять не научился. У нас скорее даже корпоративные праздники сейчас поставлены на прочную основу, а вот научиться праздновать с любимой женщиной вдвоем или с детьми – в общем, этому надо учить. И это не случайно, потому что на корпоративный праздник приходит массовик-затейник и все организует. А когда человек в наших обстоятельствах духовно пустой, опустошенный, усталый, измотавшийся от зависти и от работы тоже (но устают от зависти больше, чем от работы), и вот он оказывается без дела и с любимой некогда женщиной, - и вдруг он обнаруживает, что любовь ушла, но вот «пол-литра» осталась. И они вдвоем эту «пол-литру» давят.
Игорь Яковенко: А еще – телевизор.
Яков Кротов: Да, еще телевизор. Но телевизор выступает в роли «черной дыры», которая человека засасывает, и в результате он не лично празднует. Он весь в Максиме Галкине, как был фильм «Быть Джоном Малковичем». Вот сидят 140 миллионов человек, и они пытаются быть Максимом Галкиным и смотреть на мир его глазами. Все-таки это довольно странное занятие.
Вероника Боде: Сообщение с пейджера. «Как вы относитесь к фразе из советской песни: «Трудовые будни – праздники для нас»? Это что, бить баклуши на работе?», - спрашивает Олег.
Игорь Яковенко: Нет, давайте различать советские демагогические штампы «работа – это праздник» и нормальные отношения нормального, свободного человека к работе как к процессу самореализации, как к некоторому, данному Богом ему и судьбою, способу жизни и способу существовать. Человек свободный трудится в радость себе. Это и бремя, и радость одновременно. Тут была реплика одна из того, что вы читали, о том, что праздник – это безделье. Это неправда. Исходно праздник – это очень большая и важная деятельность - ну, специальная, культурная деятельность. Она не предполагает просто праздное проведение времени, сидя на диване. А там, где праздник понимается как бездеятельность, это признак размытости и деградировавшей культуры.
Вероника Боде: Вот по данным социологов, самый любимый праздник россиян – это Новый год. А как вы думаете, почему?
Игорь Яковенко: Советские праздники за эти 70 лет, - их прививали, и очень интенсивно прививали. Из советских праздников, я думаю, 9 Мая установилось как нечто более-менее бесспорное. Это было такое эпическое событие, оно вошло в общество. А Новый год был единственный старый, традиционный праздник, разрешенный как бы советской властью, оставленный, поэтому он вобрал в себя как раз эти семейные ценности, которые, как совершенно верно говорит отец Яков, размываются и утрачиваются. Но какая-то память о том, что «когда мы были детьми, нас родители собирали, и был праздник, и была какая-то радость идеального бытия»,- эта память осталась. И вот пока она жива, пока она теплится как-то в сознании, и живет ощущение Нового года как самого главного, самого теплого семейного праздника.
Яков Кротов: Я бы еще со своей поповской колокольни заметил, что у праздника Нового года есть такая особенность, в отличие от 9 Мая, - он достаточно структурирован, у него есть обряд. 9 мая никакого обряда нет. Ну, разве что, когда я был маленьким, шли смотреть военную технику, которая возвращалась с Красной площади, и мы ее на Садовом в экстазе привечали. А у Нового года всегда очень четкая обрядность. И в этом смысле: да, не просто даже структурированная деятельность праздничная. Сейчас от этой обрядности осталась елка, закупка подарков и салат «Оливье», шампанское и шпроты, «газировка» для детей. Но литургическое начало праздника здесь обнаруживается со страшной силой. Как во время литургии - приносят хлеб и вино, ну, здесь – «Оливье» и шампанское, делают подарки – пожертвования, поют гимны, соответственно. И я не говорю, что это пародия на христианство, наоборот, христианство взяло литургию из жизни античного мира и вот так сделало. Ну, елка заменяет распятье, и тоже, в общем, я не склонен паниковать по этому поводу. Когда-то ведь тоже кто-то возмущался карточными играми, что там «пики», которыми якобы распинали Спасителя. Надо сохранять здоровое метафорическое и поэтическое мышление. Елка – древний символ мирового дерева.
Вероника Боде: И об этом древнем символе мирового дерева у нас есть опрос. «Есть ли у вас елка?», - на этот вопрос Радио Свобода отвечают москвичи.
- Мы купили маленькие елочки, поставили в воду, в большие вазы, и просто несколько шариков повесили. И у каждого в комнате сейчас своя елка.
- Вот такой берется таз, высыпается туда пачка соли. И вот в этот концентрированный раствор вы кладете ветку. И когда ветка высыхает, она становится серебряной. Ну, это сказка!
- Конечно, жалко. Конечно, осыпается. Но вот дети... Они входят в комнату – и вот эта елочка пахнет, она две недели стоит. Хорошо!
- Под елку – подарки, а на елку – звезды.
- Мандарины и конфеты. И они две недели собираются с елки по ночам.
- Дезодорант – и нет проблем. Обыкновенный хвойный. Нужен тебе запах лесной? Пожалуйста, пшикай. А если не хочешь пшикать, сиди так, смотри на искусственную елку.
- У меня дома багульник. Вы знаете, он распустился, расцвел пышным цветом, фиолетовыми цветами.
- Возиться не хочу. Ну, если были бы дети малолетние...
- Натуральная только. Традиция детская. Тогда еще не было искусственных елок. И такая радость – потом собирать эти иголочки, и до 13-го числа держать эту елочку в водичке с песочком. У меня сохранились игрушки послевоенного времени – картонные петушки серебряные с хвостиками разноцветными. Будоражит память!
- Вон там елочка стоит, на самой Тверской улице стоит!
- Здравствуй, Дедушка Мороз!
- Здравствуй, мальчик. Как тебя зовут?
- Сережа.
- Сереженька, а что же ты дедушке расскажешь?
- «В лесу родилась елочка, в лесу она росла. Зимой и летом стройная, зеленая была...».
Вероника Боде: А у елки ведь довольно интересная история. Игорь Григорьевич, расскажете?
Игорь Яковенко: Ну, вообще говоря, елка - по крайней мере, для нашей страны, - это сравнительно позднее явление. Она начинается в привилегированных сословиях уже в новую эпоху, послепетровскую. А в XIX веке, даже ближе к концу, это становится и купеческим, и общим праздником. Причем если в мире Санта Клаус, или Пер Ноэль, на самом деле, Николай Угодник, то в России при таком особом отношении к Святому Николаю и место Николая Угодника занял некоторый языческий Дед Мороз. А к нему потом еще придумали Снегурочку. Это такой синтез каких-то языческих компонентов, языческих элементов с Новым годом, который связан, разумеется, с Рождеством. Это такой праздник солнцеворота и перемены с зимы на лето, ожиданий.
Яков Кротов: А я давеча прочел среди всего этого потока новогодней информации, что, собственно, например, в Соединенных Штатах еще в середине XIX века елок не было в принципе. А лет через 10, когда один немецкий пастор лютеранский поставил в церкви елку, так его просто уволили прихожане, потому что сочли это поступком абсолютно кощунственным. И надо сказать, вот я еще помню, что в 1970-ые годы тоже у православных как-то не было... как сейчас легко ставят елки в храмах, а тогда еще, я помню, в некоторых приходах к этому относились тоже скептически: «Это церковь. Чего мы сюда елку-то потащим? Это же светский, это совершенно другой пласт культуры». А сейчас, по-моему, эта проблема снята.
Игорь Яковенко: Ну, люди помнили о том, что елка – это что-то языческое, дохристианское. И была идея сжигания елки. Ведь эти лампочки – это воспоминания о свечках, а свечка – воспоминание о том, что елку сжигали когда-то. Это такой синтез, конечно, объединение.
Яков Кротов: Это синтез, да. Но вот это «родилась елочка» - это, конечно, попахивает пародией какой-то на Рождество.
Вероника Боде: Карина из Санкт-Петербурга пишет: « С детства любила праздники, и до сих пор сохранилось еще светлое чувство ожидания чего-то необычайного и загадочного».
Валентин из Иваново: «В праздник буду читать Библию в переводе Мартина Лютера. На хлеб денег хватит, а картошка есть. Проживем! Вот что будет к лету? Очень страшно. Цены уже сейчас в галопе. С наступающим Новым годом, друзья!».
Сергей из Ростовской области: «Праздники - это возможность почитать хорошие книги и подумать над их содержанием. В этот раз собираюсь порешать задачки по высшей математике с физическим смыслом. Рекомендую гостям форума».
И Вячеслав из Верхотурья: «Беззаконие и праздник несовместимы».
Александр: «Праздники – это выкачивание денег из карманов. А когда почти все выламываются, прыгают и скачут – головная боль после них. Советские праздники были добрыми и светлыми, они не опустошали человека».
Я думаю, Яков Кротов тут что-нибудь скажет обязательно.
Яков Кротов: Советские праздники были разными. Я сам несколько раз удостаивался большой чести ходить в Кремлевский Дворец Съездов. И было это ужасно, между прочим, потому что родителей не пускали. И у меня от тех праздников осталась страшная, апокалиптическая, надо сказать, картина. Как выходишь из этого «аквариума», стоящего на месте монастыря, и идешь сквозь шеренгу родителей и ищешь своих – и жуткий страх, что мама тебя проглядит или ты ее проглядишь. Ну, это из той же серии, что у нас не пускают мужа к жене во время родов, не говорят больному, что у него рак. То есть ты превращаешься в какую-то елочную игрушку. Ну, конечно, какой тут праздник?.. А воспоминания остаются светлые – вот висел, болтался.
Игорь Яковенко: Я думаю, что здесь нет смысла дискутировать. Это идеологическая оценка. Для людей советских внутренне советские праздники были прекрасными, это их детство. И дай им Бог помнить о них до конца своих дней.
Яков Кротов: А я что, значит, по вашему мнению, был антисоветский, когда страдал по маме?
Игорь Яковенко: А это специальный вопрос. Для людей с другими ощущениями, скажем (вот я себя советским никогда не ощущал) советские праздники не были праздниками в собственном смысле. И дай им Бог их выбора праздничного. Ведь праздник – это было время, когда традиционно, скажем, отпускали преступников на свободу, какие-то делались акты милости.
Яков Кротов: Это до революции, а в советское время праздник – это выдача продовольственных заказов.
Игорь Яковенко: Ну, кто спорит?! Это же тоже празднично – выдача продовольственных заказов. Это выделяет из потока жизненного.
Вероника Боде: Ну да. И дело хорошее.
Игорь Яковенко: Заметим, и сейчас преступников перед праздником отпускают.
Яков Кротов: Буданова.
Игорь Яковенко: Ну да, вот я как раз и имел в виду...
Яков Кротов: А Бахмину – нет.
Игорь Яковенко: Так что же вы хотите...
Яков Кротов: Я хочу, чтобы выпустили Бахмину, а чтобы Буданова не выпускали. Я боюсь за его жизнь.
Игорь Яковенко: Отец Яков, общество хотело гуманности, и власть ответила на это гуманностью. А уж к кому она ее проявляет, это власть решает.
Вероника Боде: А вот Андрей пишет нам: «Работаю на «скорой помощи». У нас нет праздников. Приходится работать по двое суток, без сна. Очень тяжело, а особенно в праздники – много ДТП, алкогольных отравлений и суицидов». Вот и такой бывает взгляд на праздник.
А Зинаида из Парижа пишет, что такое для нее праздники: «Тусовка и радость от сидения с родными и друзьями, ожидание подарков. Все как у людей».
Спасибо вам большое, уважаемые гости.
И на этом мы завершаем на волнах Радио Свобода программу «Общественное мнение». Большое спасибо всем, кто прислал нам сообщения на пейджер и на форум в Интернете.
