Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие корреспондент Радио Свобода в Праге Иван Толстой.
Андрей Шарый: В Париже в возрасте 88 лет скончалась основательница музея скульптора Аристида Майоля и фонда своего имени Дина Верни, ее настоящее имя – Дина Эйбиндер. Верни известна как муза и натурщица Майоля, ставшая моделью для скульптурных композиций, часть которых выставлена в парижских садах Тюильри. Она позировала также Анри Матиссу, Раулю Дюфи, Пьеру Боннару и другим знаменитым художницам. Уроженка Одессы, девочкой она попала в Париж времен Первой мировой войны. После гибели Майоля в автокатастрофе и смерти его родственников Дина Верни, певица и галерист, унаследовала все состояние и коллекции художника. В шестидесятые-семидесятые годы в своей галерее Верни организовывала выставки советских неформальных художников.
О жизни и судьбе Дины Верни я беседую с моим коллегой, обозревателем Радио Свобода и историком культуры Иваном Толстым.
Иван Толстой: В истории французской культуры Дина Верни, конечно, занимает место большое. Русская культура никогда не числила ее в своих официальных рядах, а вот в неофициальных, в нон-конформистских, безусловно, Дина сыграла свою роль.
Андрей Шарый: А ее можно назвать фигурой русского зарубежья или нет?
Иван Толстой: Я бы назвал ее фигурой французской культуры, которая была страшно расположена по своим обстоятельствам рождения, обстоятельствам воспитания, той среды, в которой она возрастала, расположена к русской культуре. Но в русской культуре она выбирала самые разные ее грани. Наиболее яркая, конечно, это была грань нон-конформистская, что мы всегда называли подпольем.
Андрей Шарый: Что главное в Дине Верни? Очень молоденькой девушкой она попала в объятия мэтра, художника, стала его музой – это ли главное? Или, может быть, есть какие-то таланты, талант галериста? За что мы уважаем Дину Верни в культуре?
Иван Толстой: Для Аристида Майоля, для того самого великого старца, который увидел ее 14-летней и великолепной в своем саду в Марле ле Руа, где она явилась пред его очи, для него, безусловно, Дина Верни – это, несомненно, событие. Для Дины Верни вот эта роль музы, все-таки не желая ее нисколько обидеть, я сказал бы, что это был потрясающий трамплин везения, трамплин, ведущий к славе. И она использовала его со всем артистизмом своей натуры и со всей ловкостью и умением. Это и был ее талант, и он оставался всегда ее талантом, до вчерашнего дня. Дина Верни обладала тем не вероятным талантом «проходимости» во всех обстоятельствах, во всех условиях, во всех культурных слоях и стратах, который дается только, конечно, избранникам в этом мире. Это был ее талант. Она была менеджер самой себя и всех своих проектов. Она была как бы Дягилев в юбке в каком-то смысле, современный Дягилев. Хотя он был, кстати, ее современником тоже.
Андрей Шарый: У вас есть опыт общения с Диной Верни, расскажите об этом.
Иван Толстой: Я много раз пытался взять у нее интервью. И в последний раз я предложил ей сделать большую, часовую программу для Радио Свобода. Это было два года назад. И она с радостью согласилась. У меня сохранились ее письма. Она с радостью согласилась и назначала мне такие свидания, на которые я не мог прийти, поскольку я жил в Праге, а она жила до своего последнего дня в Париже. Она в 88 лет говорила, что она невероятно занятой человек. Записываться на интервью к ней нужно за три месяца, а то и дольше, и вполне вероятно, что она сорвет эту встречу. И дважды она ее срывала. Я так и не смог это интервью записать, мне очень жаль. Но в основном общался я с результатами ее артистической натуры и ее невероятного труда – с ее песнями, которые я считаю абсолютно шедевральными. Она невероятно талантливый человек. Впрочем, она и дочь певца. А тема современной уголовной песни, послевоенной, - эта тема, конечно, дала ей невероятную краску: с ее акцентом, с ее невероятной одесской страстностью, с ее французской выучкой, с ее международным артистизмом – и вдруг зэческая тематика. Пороховая бочка! И я считаю, что это талант удивительный.
Андрей Шарый: Что главное, что оставила после себя Дина Верни – миф, образ музы, музей?
Иван Толстой: Конечно же, она запечатлена в гениальных скульптурах Аристида Майоля, которые обрамляют аллеи парка Тюильри в центре Парижа. Конечно, она оставила и музей Майоля, во многом созданный на основе ее коллекции. Она оставила дивные песни. Она оставила очень интересные судьбы русских художников 60-70-х годов, произведения которых, а потом и самих художников она вывозила за границу. Она была их наложницей, она была их музой, она была их импресарио, она была всем на свете. И я думаю, что она просто в очень многих ипостасях осталась в мировой культуре, и во французской, и в русской. Когда вы заходите в музей Майоля, вы видите повсюду вот эту героиню: Дина, Дина, Дина, Дина на боку, Дина стоя, Дина сидя, Дина вдохновенная, с развевающимися волосами… Это великолепный образ! По-моему, она его угадала своим метким взглядом. Вот она такой и останется. Она всюду, она во многих судьбах, очень противоречивая, очень скандальная, очень вздорная, невероятно талантливая женщина.
