Ирина Лагунина: В среду в швейцарском Давосе открылась очередная ежегодная сессия Всемирного экономического форума. На этот раз она проводится под девизом, который можно перевести как «Обустройство мира после кризиса» (Shaping the Post-Crisis World).
Однако большинство участников форума признают, что главным вопросом дискуссии для начала надо поставить такой: как вывести мир из финансового кризиса?
Любые пути ведут через скорейшее восстановление банковского кредитования в мире. Банки в США и Европе уже получили от правительств триллионы долларов и евро, но кредиты в экономиках так до сих пор и не появились. Почему? Об этом – в материале Сергея Сенинского...
Сергей Сенинский: ... Объем государственной антикризисной поддержки американских и европейских банков уже исчисляется триллионами. Но даже такие деньги не смогли пока побудить коммерческие банки возобновить кредитование - и друг друга, и компаний. А без кредитов любой экономический рост меняется на рецессию. Как можно оценить масштабы явления? Из США – научный сотрудник Гуверовского института Стэнфордского университета профессор Михаил Бернштам:
Михаил Бернштам: Давайте посмотрим просто на цифры, что происходит. Возьмем Соединенные Штаты. Федеральная резервная система в течение года выдала кредитов на триллион триста миллиардов долларов, увеличила свой баланс более чем в два раза. Одновременно Министерство финансов в сумме 700 миллиардов. Сложим Федеральную резервную систему и Министерство финансов, получается два триллиона долларов выделено банкам и другим финансовым учреждениям. А вместе с тем в кредит эти деньги не переходят – два триллиона долларов, колоссальная сумма. Примерно о таких же масштабах мы говорим в еврозоне, в Японии. А кредит замерз и лишь слегка размораживается.
Сергей Сенинский: Директор немецкого исследовательского института IFO в Мюнхене Гернот Нерб, к которому обратился наш корреспондент Александр Маннхайм, считает, что уже потраченные триллионы пошли на самые первые, «пожарные» меры:
Гернот Нерб: Все прежние «антикризисные пакеты» имели целью предотвратить полный обвал банковской системы. И это удалось. Теперь, на втором этапе стабилизации, необходимо восстановить доверие между банками.
Главная проблема заключается в том, что никто не может точно оценить, каковы реальные объемы всех рисковых активов? Причем речь идет теперь далеко не только о тех, которые привязаны к американскому рынку недвижимости, как считали еще недавно.
Не исключено, что под угрозой оказываются и какие-то государственные ценные бумаги. В целом взаимные долговые обязательства участников финансовых рынков достигли таких объемов, что никто не рискует оценивать их даже приблизительно...
Сергей Сенинский: Одни лишь взаимные страховки банков и финансовых компаний по рисковым ценным бумагам, ставшие фактически главной причиной нынешнего финансового кризиса, достигли, по экспертным оценкам, 63 триллионов долларов. Это на 15% больше, объема всей мировой экономики! И какие-то из этих страховок в принципе могут быть предъявлены к оплате в любой момент. Под грузом таких долгов может рухнуть любой, даже самый крупный банк! Распутать этот гигантский узел взаимных долговых обязательств можно было бы, например, проведя их взаимозачет. И такая идея сегодня обсуждается...
Объем же самих рисковых активов, то есть предмета этих страховок, - в разы меньше, но все равно он больше тех кредитов, которые банки уже получили от правительств.
Михаил Бернштам: Подсчитано, что облигаций, которые поддержаны ипотеками и другими провалившимися или сомнительными активами, выпущено только в Соединенных Штатах на два триллиона восемьсот миллиардов долларов. В Европе, в еврозоне – два триллиона долларов. Вот о каких масштабах идет речь. Все эти деньги, которые Центральный банк Соединенных Штатов и Европы переводит в кредитную систему и Министерство финансов переводит в капитал банков, они идут на то, чтобы уравновесить «плохие» активы, которые еще в два – в полтора раза больше, чем те кредиты и та финансовая помощь, которую получают банки.
Сергей Сенинский: А как соотнести «плохие» активы банков США и Европы с их собственными капиталами? Ведь именно это - показатель текущего состояния банковской системы...
Михаил Бернштам: Общий капитал американских банков триллион четыреста миллиардов долларов. Одновременно долги, которые сейчас списываются, и потери, которые сейчас банковская система пережила, примерно триллион четыреста миллиардов долларов, и капиталы у них триллион четыреста миллиардов долларов. То есть вся банковская система имеет нулевой капитал, она находится в состоянии банкротства или на грани банкротства. Сходное положение в Европе. В этих условиях, естественно, принимать на себя новые риски и создавать кредит банки не могут. И не только не могут, но в общем-то не должны, и они обязаны это не делать, потому что они находятся на грани банкротства. Все те деньги, которые они получили от Федеральной резервной системы и от Министерства финансов, в общем-то ушли просто на покрытие тех плохих активов, которые уже сейчас надо списывать или их уже списывают.
Сергей Сенинский: Но, чтобы покрыть убытки по прежним активам, полученные от правительств деньги банки вкладывают в какие-то новые активы... Есть ли среди них новые кредиты?
Михаил Бернштам: Они сейчас вкладывают деньги в облигации государственного займа. И вот что получается: Центральный банк и Министерство финансов дают им кредиты, и они покупают те же самые активы правительства или кладут деньги на счета в Центральном банке. Вот кредита нет, и в этой ситуации кредита быть не может.
Сергей Сенинский: И в Европе, и в США сегодня активно обсуждается идея создания "bad bank", то есть некоего виртуального «плохого банка», который аккумулировал бы «проблемные» долги действующих банков в европейских странах или в США на огромные суммы. Сколь, на ваш взгляд, она эффективна по сути своей? Из Мюнхена – Гернот Нерб, директор института IFO:
Гернот Нерб: Если вспомнить финансовые кризисы недавнего прошлого, будь то в 80-ые годы в США или в начале 90-ых – в Японии и Швеции, всегда возникала необходимость «стерилизовать» большую часть рисковых активов при помощи какого-то вспомогательного инструмента. Сегодня таковым призван стать именно "bad bank".
Конечно, на преодоление нынешнего кризиса уйдет немало времени. Но подобные меры дадут банкам передышку, а это как раз и будет способствовать восстановлению взаимного доверия банков, а значит - кредитования.
Как именно организовать такой "bad bank", придется еще подумать...
Сергей Сенинский: И все же - каков сам механизм «стерилизации» рисковых активов? Они переводятся в некую новую структуру, которую потом – просто банкротят?
Михаил Бернштам: Все идеи примерно одного круга. Сейчас председатель Федеральной резервной системы выдвинул идею создания единого, как они называют его, агрегативного, то есть совокупного «плохого банка». Речь идет о том, что будет создан один большой банк, в который банки будут переводить все рухнувшие, не состоявшиеся, не состоятельные активы. Таким образом, они будут сняты с балансов банков, они перейдут на баланс единого банка, и если окажется, что эти активы никогда не будут выплачены, то этот большой банк обанкротят, но остальные банки будут иметь на балансах нормальные активы, получат кредит от Центрального банка и тогда они смогут выдавать кредиты. Это одна из таких идей.
Сергей Сенинский: Гернот Нерб, директор мюнхенского института IFO, уже ссылался на опыт Швеции в разрешении финансового кризиса, который разразился в стране в начале 90-ых годов. Правительство Швеции тогда фактически выкупило национальную банковскую систему, потратив на покупку резко подешевевших акций национальных банков сумму, равную примерно 5% ВВП страны. А когда кризис миновал и акции банков вновь подорожали, правительство выставило на продажу большую их часть.
О возможности временной национализации банковских систем и сегодня много говорят в Европе. И не только говорят: многие банки уже национализированы, по крайней мере, частично. Гернот Нерб, директор института IFO:
Гернот Нерб: Некоторые обсуждаемые ныне идеи отчасти напоминают мне программу при воссоединении Германии в 1990-ом году. Тогда ФРГ просто выкупила рисковые активы банков бывшей ГДР... Сегодня государство также несет основное бремя, но при этом оно не снимает с банков ответственности за их финансовые операции.
Негативной стороной национализации может стать то, что банки будут фактически «социализированы», то есть полностью лишены какой-либо собственной ответственности. А это означает, что все последствия любых финансовых ошибок будут однозначно переложены на налогоплательщиков. Ведь государство, как мы убеждались не раз на собственном горьком опыте, отнюдь не является банкиром по призванию! Зачастую именно оно и оказывается самым крупным банкротом...
Аварийным, но все же допустимым вариантом, можно считать, например, последние события вокруг немецкого Commerzbank, второго по величине в Германии, когда государство выкупило 25% его акций.
Но в целом, на мой взгляд, именно идея создания "Bad Bank" поможет вывести банковскую систему из кризиса. И это решение лучше всего подходит к условиям свободного мирового рынка...
Сергей Сенинский: Из Соединенных Штатов – профессор Михаил Бернштам, сотрудник Гуверовского института Стэнфордского университета:
Михаил Бернштам: Дело в том, что это тоже идеи одного круга, они все выглядят радикальными, звучат страшно – национализация банков. На самом деле это уже делается и будет делаться в том или ином виде. Все те программы, при которых правительство производит капитализацию банков, то есть дает деньги и берет себе какие-то акции – это уже частичная национализация, уже правительство Соединенных Штатов и правительства Западной Европы являются частичными собственниками всех основных банков и всей банковской системы. Только что появилось новое предложение, которое серьезно обсуждается новым Министерством финансов и Федеральной резервной системой, о создании конвертируемых облигаций. Это очень простая идея: банки будут продавать правительству и Федеральной резервной системе облигации и получать деньги. Если они не могут вернуть эти долги, эти облигации конвертируются и превращаются в акции этих банков. А что в результате? В результате правительство и Федеральная резервная система становятся собственниками банков. То есть в любом случае это национализация.
Сергей Сенинский: Так - национализировать ли банки? Проводить ли взаимозачет страховок по проблемным активам, объем которых уже на 15% превысил объем всей мировой экономики? Создавать ли виртуальные «плохие банки», чтобы, собрав в них «плохие активы» банков действующих, затем - обанкротить? Многие участники этих дискуссий из разных стран мира на несколько дней собрались теперь в швейцарском Давосе на ежегодный Всемирный экономический форум...
