В российской блогосфере обсуждают только что вышедший на экраны фильм "Generation П". На экранизацию культового для большинства блогеров романа Виктора Пелевина ушло шесть лет. В создании полуторачасовой версии книги, которую многие знают почти наизусть, заключен известный риск. Поэтому положительных отзывов немного, и художественных достоинств картины они обычно не касаются. Пишет пользователь burckina-faso:
Фильм - полное погружение в атмосферу 90-х не только на визуальном уровне красных пиджаков, но и на ментальном, когда душа протестует и даже ужасается (на уровне инстинкта): "нет, не хочу повторения этого бардака!". С этой точки зрения фильм вышел вовремя. Нужно будет его еще раз повторить по ТВ перед выборами президента для тех, кто стосковался по "свободе" сдохнуть от случайной криминальной разборки или от паленой водки из ларька. За это создателям фильма 5 с плюсом.
Искушенная публика сочла фильм пародией на саму себя. На сайте Slon.ru об этом рассуждает журналист Артур Соломонов:
"Generation П" – почти шизофренический случай. Он абсолютно из нашего времени, когда критикующий какое-то явление человек оказывается его неотъемлемой частью. Взять хотя бы реакцию телевизионщиков на недавнюю обличительную речь Леонида Парфенова (сыгравшего в этом фильме). Тогда все сказали – в приватных беседах и даже в интервью: прав, прав, тысячу раз прав, герой! И продолжили делать свое дело. Возможно, со слезами раскаяния. Так и в случае с премьерой "Generation П". Это гламурное кино с антигламурным пафосом. Коммерческий фильм с авторской претензией. Попса, кричащая о борьбе с попсой. Получается, мощь прозрений Пелевина такова, что даже фильм по его роману оказывается невольным актом разоблачения режиссера и съемочной группы.
Затронутые в книге Пелевина вопросы никуда не исчезли за 12 лет, прошедшие с момента ее публикации, считает марксистки настроенный публицист Дмитрий Якушев. Авторы фильма, по его мнению, отнеслись к ним недостаточно серьезно:
"Generation П" - это такая мелкобуржуазная правда, которая и стебется над абсурдом, и одновременно считает его непобедимым и единственно возможным. Весь мир таков, чего стесняться. Авторы фильма "Generation П" показывают абсурд, но не занимают по отношению к нему позицию. У них нет не то чтобы положительного героя, но героя, который хотя бы в перспективе мог бросить вызов абсурду. Но тогда весь мир дерьмо, включая и авторов фильма. А они, похоже, с этим и не спорят. И всё-таки, авторы не правы. В нашем мире есть место смыслу, истине, любви и подвигу. Эти понятия живы, хотя и старательно забетонированны. Что же, значит надо долбать бетон.
***
В западной блогосфере тоже обсуждают нестыковки в композиции общественной реальности. Казалось бы, в публичной сфере с некоторых пор дозволенными считаются вещи, ранее проходившие по разряду личных и даже неприличных, однако с другой стороны, публичные речь и действия получают новые, совершенно неоправданные ограничения.
Французский социолог Ален Эренберг считает определяющим для современности переопределение границ личного и публичного. Об этом рассуждает на сайте The Hedgehog Review Зигмунт Бауман:
Ален Эренбер попытался обнаружить дату последней культурной революции, породившей текучую современности, в которой мы обнаруживаем себя по сей день. В качестве такой даты он выделил осенний вечер в конце 80-х годов (это была среда), когда некая Вивьен (обычная француженка) объявила на одном из ток-шоу с семимиллионной зрительской аудиторией, что ее муж Мишель страдает преждевременным семяизвержением, отчего она за все годы замужества не испытала ни единого оргазма. Что такого революционного в этом заявлении Вивьен? Две вещи: нечто очень частное стало после ее слов публичным, т.е. было открыто любому, у кого работал в тот момент телевизор, и в то же время открытое, доступное всем пространство было использовано для обсуждения эмоций и проблем, имеющих сугубо частное значение.
Тем не менее, эта освобождающая, на первый взгляд, перемена, вовсе не принесла освобождения. В публичном дискурсе образовалась огромная закрытая область – область высказываний, которые могут кого-то "оскорбить". В защиту "оскорбительных" точек зрения выступил в своем блоге на портале New York Times телеведущий Дэн Каветт:
Короткий диалог. Телевизионный начальник: "Боюсь, это может задеть некоторых наших телезрителей". Я: "Ну и что?" Это был мой первый урок телевизионной боязливости, хотя я так и не понял, что страшного, если содержание программы кого-то заденет. Существуют ли вообще вещи, которые никого не задевают? И какой интерес заниматься предметами настолько плоскими, что даже эти ужасные "некоторые" никогда не воспримут их на свой счет? "Что может быть оскорбительнее, чем не задевающая никого дискуссия?" - спросил я начальника. Начальник счел мое замечание оскорбительным.
Когда нормы политкорректности распространяются на человеческую деятельность, многим приходится с удивлением узнавать, что любимое времяпрепровождение считается теперь криминальным. О криминализации покера в США пишет в блогах британского еженедельника Spectator Алекс Масси:
Войну, которую в Вашингтоне объявили покеру, конечно, нельзя считать столь же вредоносной, как войну с наркотиками, но что она еще тупее – это точно. Что характерно для обеих этих войн – так это криминализация безобидных действий, совершаемых людьми по взаимному согласию. Если вам сегодня вздумается сыграть в покер на одном из популярных покерных сайтов, вы обнаружите, что они закрыты. Основателей этих сайтов обвиняют в мошенничестве и отмывании денег в соответствии с принятым в 2006 году законом об игорной деятельности в интернете. Согласно этому закону, банки не в праве осуществлять платежи в пользу покерных сайтов, где бы эти сайты ни были зарегистрированы. При этом никто не запрещает играть на скачках, размещать казино в индейских резервациях или участвовать в государственных лотереях. Даже набитый круглыми идиотами Конгресс согласится, что основанием для запрета покера была чистая мстительность.
Фильм - полное погружение в атмосферу 90-х не только на визуальном уровне красных пиджаков, но и на ментальном, когда душа протестует и даже ужасается (на уровне инстинкта): "нет, не хочу повторения этого бардака!". С этой точки зрения фильм вышел вовремя. Нужно будет его еще раз повторить по ТВ перед выборами президента для тех, кто стосковался по "свободе" сдохнуть от случайной криминальной разборки или от паленой водки из ларька. За это создателям фильма 5 с плюсом.
Искушенная публика сочла фильм пародией на саму себя. На сайте Slon.ru об этом рассуждает журналист Артур Соломонов:
"Generation П" – почти шизофренический случай. Он абсолютно из нашего времени, когда критикующий какое-то явление человек оказывается его неотъемлемой частью. Взять хотя бы реакцию телевизионщиков на недавнюю обличительную речь Леонида Парфенова (сыгравшего в этом фильме). Тогда все сказали – в приватных беседах и даже в интервью: прав, прав, тысячу раз прав, герой! И продолжили делать свое дело. Возможно, со слезами раскаяния. Так и в случае с премьерой "Generation П". Это гламурное кино с антигламурным пафосом. Коммерческий фильм с авторской претензией. Попса, кричащая о борьбе с попсой. Получается, мощь прозрений Пелевина такова, что даже фильм по его роману оказывается невольным актом разоблачения режиссера и съемочной группы.
Затронутые в книге Пелевина вопросы никуда не исчезли за 12 лет, прошедшие с момента ее публикации, считает марксистки настроенный публицист Дмитрий Якушев. Авторы фильма, по его мнению, отнеслись к ним недостаточно серьезно:
"Generation П" - это такая мелкобуржуазная правда, которая и стебется над абсурдом, и одновременно считает его непобедимым и единственно возможным. Весь мир таков, чего стесняться. Авторы фильма "Generation П" показывают абсурд, но не занимают по отношению к нему позицию. У них нет не то чтобы положительного героя, но героя, который хотя бы в перспективе мог бросить вызов абсурду. Но тогда весь мир дерьмо, включая и авторов фильма. А они, похоже, с этим и не спорят. И всё-таки, авторы не правы. В нашем мире есть место смыслу, истине, любви и подвигу. Эти понятия живы, хотя и старательно забетонированны. Что же, значит надо долбать бетон.
***
В западной блогосфере тоже обсуждают нестыковки в композиции общественной реальности. Казалось бы, в публичной сфере с некоторых пор дозволенными считаются вещи, ранее проходившие по разряду личных и даже неприличных, однако с другой стороны, публичные речь и действия получают новые, совершенно неоправданные ограничения.
Французский социолог Ален Эренберг считает определяющим для современности переопределение границ личного и публичного. Об этом рассуждает на сайте The Hedgehog Review Зигмунт Бауман:
Ален Эренбер попытался обнаружить дату последней культурной революции, породившей текучую современности, в которой мы обнаруживаем себя по сей день. В качестве такой даты он выделил осенний вечер в конце 80-х годов (это была среда), когда некая Вивьен (обычная француженка) объявила на одном из ток-шоу с семимиллионной зрительской аудиторией, что ее муж Мишель страдает преждевременным семяизвержением, отчего она за все годы замужества не испытала ни единого оргазма. Что такого революционного в этом заявлении Вивьен? Две вещи: нечто очень частное стало после ее слов публичным, т.е. было открыто любому, у кого работал в тот момент телевизор, и в то же время открытое, доступное всем пространство было использовано для обсуждения эмоций и проблем, имеющих сугубо частное значение.
Тем не менее, эта освобождающая, на первый взгляд, перемена, вовсе не принесла освобождения. В публичном дискурсе образовалась огромная закрытая область – область высказываний, которые могут кого-то "оскорбить". В защиту "оскорбительных" точек зрения выступил в своем блоге на портале New York Times телеведущий Дэн Каветт:
Короткий диалог. Телевизионный начальник: "Боюсь, это может задеть некоторых наших телезрителей". Я: "Ну и что?" Это был мой первый урок телевизионной боязливости, хотя я так и не понял, что страшного, если содержание программы кого-то заденет. Существуют ли вообще вещи, которые никого не задевают? И какой интерес заниматься предметами настолько плоскими, что даже эти ужасные "некоторые" никогда не воспримут их на свой счет? "Что может быть оскорбительнее, чем не задевающая никого дискуссия?" - спросил я начальника. Начальник счел мое замечание оскорбительным.
Когда нормы политкорректности распространяются на человеческую деятельность, многим приходится с удивлением узнавать, что любимое времяпрепровождение считается теперь криминальным. О криминализации покера в США пишет в блогах британского еженедельника Spectator Алекс Масси:
Войну, которую в Вашингтоне объявили покеру, конечно, нельзя считать столь же вредоносной, как войну с наркотиками, но что она еще тупее – это точно. Что характерно для обеих этих войн – так это криминализация безобидных действий, совершаемых людьми по взаимному согласию. Если вам сегодня вздумается сыграть в покер на одном из популярных покерных сайтов, вы обнаружите, что они закрыты. Основателей этих сайтов обвиняют в мошенничестве и отмывании денег в соответствии с принятым в 2006 году законом об игорной деятельности в интернете. Согласно этому закону, банки не в праве осуществлять платежи в пользу покерных сайтов, где бы эти сайты ни были зарегистрированы. При этом никто не запрещает играть на скачках, размещать казино в индейских резервациях или участвовать в государственных лотереях. Даже набитый круглыми идиотами Конгресс согласится, что основанием для запрета покера была чистая мстительность.
