Марьяна Торочешникова: В Росси началась работа над реализацией программы об увековечивании памяти жертв тоталитарного режима и национальном примирении. Коротко ее называют программой десталинизации. Этот проект, предложенный Советом при президенте России по развитию гражданского общества и правам человека, в последние дни довольно бурно обсуждается. Но программу касается вещей, скорее, не материальных, а таких, как модернизация сознания российского общества через признание трагедии народа времен тоталитарного режима. Но что происходит в повседневной жизни тех, кто прошел через ГУЛАГ? Почему люди вынуждены сейчас судиться с государством, для того чтобы отстоять свои права на положенные им выплаты и компенсации морального вреда, предоставление им каких-то льгот, о которых написано в законе? Вот об этом, в том числе, о защите социальных прав граждан, реабилитированных после сталинских репрессий, пойдет речь в сегодняшней передаче.
Гости в студии Радио Свобода – члены правления Московской ассоциации жертв политических репрессий Михаил Кошечкин и Игорь Бернакевич.
Расскажите, Игорь Алексеевич, что происходит? В связи с чем люди вынуждены сейчас мотаться по судам и кому-то что-то доказывать?
Игорь Бернакевич: В 2004 году президент Путин вместе с Федеральным Собранием утвердили новую редакцию закона о реабилитации. Новая редакция очень сильно изменила закон 1761-1 "О реабилитации жертв политических репрессий". В 12-ю статью был внесен термин "социальная поддержка" вместо конституционной нормы "возмещение ущерба". Было из преамбулы вычеркнуто слово "моральный ущерб". И таким образом, законодатель произвольно уменьшил величину ущерба, который нанесло государство жертвам репрессий.
Марьяна Торочешникова: То есть новая редакция закона привела к тому, что у людей формально пропало право требовать компенсации морального вреда?
Игорь Бернакевич: И не формально, а на законном основании, как они считали! Суды говорят, что "моральный ущерб вам не положен, потому что его нет в законе", но забывают, что после того, как мы получили реабилитацию, каждый из нас становится обыкновенным гражданином, и уже вступает в действие Уголовный кодекс, Гражданский кодекс, который возмещение ущерба предусматривает. Тем более что это предусмотрено 52-ой и 53-ей статье Конституции.
Марьяна Торочешникова: И люди не собираются смиряться и пытаются решить проблему в суде.
Игорь Бернакевич: Конституционный суд в 2007 году вынес определение, в котором сказал, что отделять моральный ущерб от материального неправильно, потому что тогда будет нарушена статья 52 и 53 Конституции. Но законодатели не посчитались с мнением Конституционного суда.
Марьяна Торочешникова: Просто, может быть, у них руки не дошли внести изменения в закон.
Игорь Бернакевич: Но прошло четыре года! И Конституционный суд 26 февраля прошлого года вновь вернулся к этому вопросу, и уже не ориентируясь на Федеральное собрание, он дал отмашку, что жертвы репрессий могут востребовать моральный ущерб, основываясь на том, что 2 февраля было решение Европейского суда по правам человека, который рассматривал подобный вопрос по жалобе граждан Грузии. Поскольку существует принцип прецедента, значит, это открывает и перед жертвами репрессий в России право востребовать моральный ущерб
Марьяна Торочешникова: Ссылаясь на это решение Европейского суда по правам человека и постановление Конституционного суда.
Игорь Бернакевич: Да. Но самое интересное, что когда в 2004 году законодатели принимали эту норму, что изъяли "моральный ущерб", они не посчитались с постановлением Пленума Верховного суда номер 10 по моральному ущербу. А Верховный суд имеет право трактовать закон.
Марьяна Торочешникова: Будем исходить из того, что сейчас происходит. Несмотря на то, что люди оказались в совершенно отчаянном положении, благодаря вот этой новой редакции закона, сейчас появилась надежда. Михаил Михайлович, я правильно понимаю, что сейчас в Москве несколько сотен подобных исков подано.
Михаил Кошечкин: Да.
Игорь Бернакевич: В Пресненский суд. И начинается борьба за свои права?
Марьяна Торочешникова: А известно, сколько людей, например, в Москве оказались обижены этим законом?
Игорь Бернакевич: У нас 28 тысяч приблизительно.
Марьяна Торочешникова: И около 500 сейчас судятся.
Игорь Бернакевич: Да. Но не у всех есть здоровье.
Михаил Кошечкин: По статистике сейчас 12 тысяч репрессированных, последняя статистика. Это Московская область и Москва.
Игорь Бернакевич: Нет, больше!
Марьяна Торочешникова: А каков средний размер компенсации морального вреда, которую требуют люди?
Игорь Бернакевич: Государство странно ведет себя. Допустим, в законах оно предусматривает для нас компенсации, которые в тысячу раз меньше, чем нормальные компенсации. Допустим, за месяц незаконного содержания в тюрьме мне предлагается 75 рублей. А штраф за безбилетный проезд, административное наказание – 100 рублей.
Марьяна Торочешникова: Это, конечно, верх цинизма.
Игорь Бернакевич: А вот человек, которого обвинили в убийстве корреспондента Холодова, потом его реабилитировали и выплатили 2 миллиона 135 тысяч рублей – приблизительно 70-80 тысяч за месяц тюрьмы.
Марьяна Торочешникова: А кто вам предлагает такие суммы?
Игорь Бернакевич: Закон!
Марьяна Торочешникова: В законе конкретно прописаны эти размеры?
Игорь Бернакевич: Да.
Марьяна Торочешникова: И вы сейчас рассчитываете через суды добиваться каких-то больших сумм?
Игорь Бернакевич: Безусловно! Это же грабеж! Кстати, я не только добиваюсь морального ущерба. У меня трехкомнатная квартира в Уфе, и мне ее не возвращаются. Мне говорят: 10 тысяч тебе вместе с имуществом, за все.
Марьяна Торочешникова: Есть еще одна проблема, с которой сталкиваются реабилитированные граждане. Она заключается в том, что законом как раз предусмотрено. Если в случае с моральным вредом была проблема, что его просто вычеркнули из новой редакции закона о реабилитации, и сейчас там только с помощью Конституционного суда и Европейского суда по правам человека можно чего-то добиться, то есть какие-то вполне себе действующие, во всяком случае прописанные на бумаге положения закона, которые почему-то не работают на местах. Правильно я понимаю, Михаил Михайлович?
Михаил Кошечкин: Да.
Марьяна Торочешникова: Почему людям не предоставляют льготы, которые им положены?
Михаил Кошечкин: Я приведу пример. Это касается инвалидов – федеральных льготников, которые живут в разных городах и в регионах. Это было в 2009 году. С 2005 по 2009 год все инвалиды – федеральные льготники находились в страховом фонде. Спустя четыре года, нас опять вернули в правительство Москвы, департамент, Комитет социальной защиты. Это касается санаторно-курортного лечения, бесплатного проезда и так далее. И вот здесь я сделал прецедент. Обычно врач пишет, в какой санаторий направляют, в какой регион, сдаешь в собесе справку. Проходит какое-то время, мне дают путевку, но не дают спецталоны на льготный проезд. Это по Минздравсоцразвитию, постановление правительства Российской Федерации, касающееся федеральных инвалидов. То есть чиновники отказали, не мотивируя законом. Я обратился в Комитет социальной защиты. Правительство Российской Федерации передало бюджет четыре года назад, тогда его возглавлял Лужков, он не заключил договор с ОАО "Железные дорогие".
Марьяна Торочешникова: То есть государство свои обязательства исполнило, деньги на эти льготы выделило, но конкретно в московском регионе...
Михаил Кошечкин: Да, и нас москвичей, которых 850 тысяч инвалидов, нас всех культурно кинули. Я пришел в приемную президента, написал заявление на имя президента...
Марьяна Торочешникова: То есть эта ситуация касалась вообще инвалидов...
Михаил Кошечкин: Инвалидов на всей территории Российской Федерации.
Марьяна Торочешникова: То есть не только граждан, которые признаны жертвами политических репрессий.
Михаил Кошечкин: Да, но ведь и жертвы политических репрессий, одно дело – инвалиды, но те же инвалиды имеют статус репрессированного, реабилитированного, а тут нас по социальной поддержке вообще разделили. Это нонсенс! Так вот, бюджет передали и все. У меня уже путевка на руках, я написал на имя Медведева. Меня внимательно в администрации президента выслушали, все, и там буквально закон заработал через две недели, я уехал на МинВоды, в город Кисловодск. Приказ Минздравсоцразвития 328 от 29 декабря 2004 года четко и ясно говорит: при выдаче путевки одновременно должны выдавать спецталоны, а тем, кто не является инвалидом, компенсируют потом плату за билет деньгами. Не у всех пенсионеров есть такая сумма, например, куда я ездил – 13 тысяч туда и обратно. И многие инвалиды отказываются и от путевки, и от проезда.
Марьяна Торочешникова: Просто не знают, что государство им эти расходы покроет. Геннадий из Ленинградской области, пожалуйста.
Слушатель: Добрый день! Имеют ли право на моральную компенсацию дети-инвалиды репрессированных в сталинском ГУЛАГе?
Игорь Бернакевич: Конечно! У нас нет такого понятия – "дети репрессированных". У нас есть одно понятие – "репрессированные". Потому что, по статье 1.1 закона о реабилитации, дети, потерявшие опеку, признаны реабилитированными.
Марьяна Торочешникова: Сегодняшние эксперты нашей программы как раз и есть дети, чьи родители были репрессированы.
Игорь Бернакевич: Да. Правда, надо сказать, что и нас сажали, поэтому мы еще прошли ГУЛАГ, сидели в тюрьме, хотя было мне 7 лет. Вот такие дела.
Марьяна Торочешникова: В нынешней ситуации у меня возникают вопрос такой. Если сейчас не существует специального распоряжения в законе, а люди, тем не менее, идут в суды просить компенсаций, то будет ли законно с формально точки зрения отказать им в выплате этих компенсаций. Или нет?
Игорь Бернакевич: Нет. В законе его нет, но, вместе с тем, есть 15-я статья Конституции, часть 4-я, которая говорит, что закон о реабилитации должен соответствовать международному закону. А поскольку путинский закон нарушает и Конституцию, не менее 20 статей Конституции, и международный закон, и постановление Конституционного суда, и постановление Пленума Верховного суда, и еще много законов наших...
Марьяна Торочешникова: Игорь Алексеевич, но это вам кажется, что он нарушает. А судья, которые сидит и рассматривает по какому-то невероятному количеству дел в месяц, может быть, так не думает.
Игорь Бернакевич: Нет, позвольте, это то, с чем правительство идет в суды. Вот три листа. Второй лист – 33 строки о намерениях, что закон предполагает и так далее, и ни одного пункта о выполнении.
Марьяна Торочешникова: То есть в Минздравсоцразвития вам говорят, что, да, мы будем выплачивать...
Игорь Бернакевич: И прошло 20 лет – возмещение ущерба еще не наступило, с 1991 года, с момента, когда появился закон. То есть сплошные нарушения! Компенсация наступит тогда, когда в бюджетный 83-й закон будет внесено предложение о выплате компенсации. Депутаты должны были это сделать еще 20 лет назад, но они стараются дождаться, когда мы все вымрем. То есть репрессии, как мы говорим, продолжаются, только несколько другими способами!
Марьяна Торочешникова: Николай из Москвы дозвонился на Радио Свобода. Пожалуйста.
Слушатель: Добрый день! У меня в 1937 году дед, отец моей матери, подошли двое, забрали, посадили в "воронок", и с тех пор его не видели. Пытались мы его найти, обращались к президенту письменно, перестали письмо в архив при ГУВД, пришел ответ, что не числится. Подскажите, пожалуйста, где можно найти родственникам, что и как с ним было?
Игорь Бернакевич: Есть, во-первых, в "Мемориале", люди, которые занимаются этими поисками, и в ФСБ и милиция имеют списки.
Марьяна Торочешникова: А вообще много ли людей во времена сталинских репрессий пропадали совсем бесследно, которых даже не удалось реабилитировать?
Михаил Кошечкин: Да, прецедентов очень много. Об этом и статистика есть и "Мемориала", и международных правозащитных организаций. Об этом написано в книге Яковлева "Жертвы политических репрессий 30-50-х годов".
Марьяна Торочешникова: А есть какая-то надежда найти человека?
Михаил Кошечкин: Есть. Это и ФСБ, и милиция. Вот если детей, то через Главное управление внутренних дел отправляли. У нас в Москве был спецприемник, даниловский, и меня после ареста моей мамы отправляли через спецприемник.
Марьяна Торочешникова: А взрослых, соответственно, надо через спецслужбы искать, через ФСБ. Плюс правозащитников подключить.
Юрий из Кузбасса, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте! Я инвалид второй группы пожизненно и реабилитированный. Власти меня лишили всех льгот по реабилитации и сказали, что только пользоваться льготами инвалида. Но бесплатного зубопротезирования меня лишили.
Марьяна Торочешникова: Я так понимаю, что вы уже боролись с решением этой проблемы, Игорь Алексеевич?
Игорь Бернакевич: Да. Я лично написал несколько писем генеральному прокурору. И там я говорил, что товарищ первый зам. генерального прокурора Бусман в ответе на письмо реабилитированного Янина сослался на статью 31-ю закона об инвалидах, которая говорит о том, что реабилитированный инвалид должен делать выбор: либо он реабилитированный и хочет получать как реабилитированный, либо как инвалид. Но это, во-первых, незаконно, потому что лишает права реабилитированного на его статус, а во-вторых, значит, этот же закон, только статья 3-я говорит о том, что закон об инвалидах должен соответствовать международному закону. Если он не соответствует, то вступает в действие международный закон, где нет права выбора, социальной поддержки и всего того, что есть в нашем законе.
Марьяна Торочешникова: Этих терминов нету. Поясните, вот сейчас что делать конкретно Юрию, который оказался в этой ситуации, каким образом ему добиться, чтобы чиновники, наконец, начали применять к нему не льготы, которые предусмотрены для инвалидов, а применять действие обоих законов?
Игорь Бернакевич: Ну, вот мы воюем за ваши права. Я думаю, что мы здесь, в Москве, ближе, и я пять писем написал Чайке, а мне пишут ответы такие, что они не понимают. Значит, сделаем повтор и добьемся, чтобы это было правильно.
Марьяна Торочешникова: То есть пока этот вопрос еще не решен.
Игорь Бернакевич: Мы сейчас воюем за это.
Михаил Кошечкин: Вот здесь звонок был очень объективный и правильный. Это касается также инвалидов и репрессированных. Вот я еще одного положения добился. В 2002 году Госдума вынесла положение по поводу повышения пенсий – это статья 110. Минимальная пенсия была в 1991 году – 185 рублей. И вот для участника войны – 100 процентов, а для репрессированных – 50 процентов повышение пенсии, это 92 рубля за покалеченную Сталиным жизнь. В чем суть? Я обратился с заявлением в собес, и после того, как закон уже вступил в законную силу, мне стали выплачивать эти 92 рубля. И вот эти 92 рубля, начиная с 2002 года по сегодняшний день, стала эта сумма – 400 рублей.
Марьяна Торочешникова: То есть была какая-то дополнительная надбавка к пенсии для людей, которые были признаны жертвами политических репрессий, и ее не платят что ли? Или ее не индексируют? В чем там проблема?
Михаил Кошечкин: Нет, ее индексируют, но не всем ее платили. С 2002-го по 2004 год нам выплачивали эту мизерную сумму, а потом из правительства Москвы эти деньги на повышение перевели в Пенсионный фонд. И Пенсионный фонд по Москве и по другим регионам, городам перестал выплачивать. И я обратился, почему не платят? И после этого с 2002 года по 2009 год мне выплатили.
Марьяна Торочешникова: То есть вы обращались в суд, чтобы вам выплатили?
Михаил Кошечкин: Без суда я решил. Я обращался в Пенсионный фонд, и по личному заявлению они рассмотрели этот вопрос, после двух отписок они приняли решение: "В настоящее время материалы пенсионного дела приведены в соответствие с действующим пенсионным законодательством. Доплата с 01.01.2002 года по 31.12.2009 года в сумме 15097 рублей 75 копеек".
Марьяна Торочешникова: То есть люди, которые признаны жертвами политических репрессий, могут заинтересоваться тем, выплачивалась ли им эта надбавка, и если нет, то обратиться в Пенсионный фонд Российской Федерации и попросить привести их дело пенсионное привели в порядок. И они могут получить эту выплату за все годы, за которые деньги не платили.
Михаил Кошечкин: Совершенно верно. Если уж москвичей кинули, а по регионам они вообще не знают ни положений, ни законов. Вот это будет реальная помощь. Вот пишет Андреев, управляющий по Москве и Московской области, после этого инцидента: "Приносим извинения за доставленные неудобства при неоднократном посещении территориального управления Пенсионного фонда Российской Федерации. Специалистам указано о недопущении подобных фактов впредь. Проведена техническая учеба. Обращено внимание на усиление контроля за качеством приема документов и своевременностью исполнения, устранения недоработок".
Марьяна Торочешникова: Будем надеяться, что сейчас это станет руководством к действию многих людей, чтобы они проверили, что у них происходит с их надбавками к пенсиям.
Леонид Николаевич из Москвы дозвонился на Радио Свобода.
Слушатель: Добрый день! Чтобы понять объем проблемы, сколько всего реабилитировано по Москве и по стране?
Марьяна Торочешникова: Мы говорили в начале передачи, что по последним данным сейчас...
Михаил Кошечкин: По Москве и Московской области я могу статистику сказать - 17 тысяч.
Игорь Бернакевич: По России – около 700 тысяч. И умирают многие.
Марьяна Торочешникова: Государство заняло циничную позицию, оттягивая вопрос о выплатах компенсации морального вреда, и в своих письмах и отзывах на исковые заявления, несмотря на то, что Министерство социального развития указывает, что у нас есть намерения это выплачивать, 20 лет как действует закон, и ничего не выплачивается, а люди умирают.
Раиса Николаевна из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Добрый день! А до какого колена считают репрессированными людьми? И второе, почему нам, детям войны, у которых отцы погибли, ничего не доплачивают?
Игорь Бернакевич: Я могу сказать, что вы дети войны, но вас же не выбрасывали на улицу, у вас не забирали ваше жилище и ваши вещи, вас не сажали в тюрьму! Вот о чем идет разговор, за это надо возместить ущерб. Это обыкновенная практика, по всем законам положено: нанес ущерб, разбил автомобиль кому-то – плати. А здесь – это кошмар, это было приблизительно то, что делали фашисты. А до какого колена – есть закон, и закон рассматривает, что дети репрессированных, потерявшие опеку, и все.
Марьяна Торочешникова: То есть сами репрессированные и их дети.
Игорь Бернакевич: Да.
Михаил Кошечкин: Есть международный закон – Конвенция о правах ребенка. Значит, вот если говорить о приказе 00486, секретном, подписанном еще Ежовым в 1937 году, там говорили о детях пострадавших. Потом статус поменяли, мы – реабилитированные, основание – решение Конституционного суда. А конвенция – это что? Мы вот дети, мне 11 лет, и меня отправили в колонию, но я по международному закону не достиг 14 лет, и без решения суда в административном порядке меня, как преступника, отправлять за колючую проволоку, где охрана с вышками... И если устроишь побег, в тебя имели право стрелять. Это касается детей, всего, что мы прошли.
Марьяна Торочешникова: То есть на внуков это не распространяется. Игорь Алексеевич, а что делать сейчас людям, которые хотят получить компенсацию морального вреда, кто признан жертвами политических репрессий?
Игорь Бернакевич: Надо подавать в суд заявления, иски. Я могу сразу сказать, что дело у нас выигрышное, но надеяться на выигрыш нам не приходится, потому что суды имеют предвзятое мнение. И даже неудобно говорить, но могут, значит, передернуть. Вот, предположим, такой пример. Решает Московский городской суд, он решает и ссылается на постановление Пленума Верховного суда по возмещению морального ущерба, и приводит статью 6-ю. Но он ее не полностью приводит, а точку ставит там, где ему нужно отказать. А дальше идут слова "однако", "в том случае", а это значит уже совсем другое решение.
Марьяна Торочешникова: То есть речь идет о том, как толкуют законодательство суды.
Игорь Бернакевич: Да! И это, в общем-то, мошенничество, когда ты только часть используешь.
Марьяна Торочешникова: А в Московской ассоциации жертв политических репрессий могут помочь гражданам, дать им какую-то консультацию?
Игорь Бернакевич: Конечно! И лучше, если иски объединять, не идти по одному. И конечно, я бы хотел обратиться к правозащитным организациям. Посмотрите на сегодняшнюю ситуацию, люди, не обладающие юридическими знаниями, идут в суды и бездарно проигрывают. Потому что они не знают законы, не знают, на что нужно опереться.
Марьяна Торочешникова: Проигрывают, а повторно, по российскому законодательству, с тем же иском обращаться уже нельзя. Насколько я понимаю, вы призываете правозащитные организации оказать содействие.
Игорь Бернакевич: Да, помочь. Потому что смотреть на то, как люди выигрышную ситуацию проигрывают, просто невозможно!
Марьяна Торочешникова: Валерий Аркадьевич из города Королева дозвонился на Радио Свобода. Пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте! Я с благодарностью и достоинством оцениваю труд вашего гостя. У меня у самого дед сидел с 1936 по 1953-й сидел, но, слава богу, живой вернулся. Но в этой связи о моральном ущербе я хотел бы еще сказать. У нас еще 2,5 миллиона военных пенсионеров ограблены по продовольственному пайку, и власть совершенно не хочет возвращать, а это порядка 100-150 тысяч на каждого военного пенсионера. Так что репрессии продолжаются. Спасибо.
Марьяна Торочешникова: Мне бы хотелось подвести итог нашего разговора. Несмотря на то, что в нынешней ситуации закон, мягко говоря, работает не в пользу жертв политических репрессий, вы, Игорь Алексеевич, настаиваете на том, что права восстановить можно, оперируя совершенно другими актами, имеющими силу законов, как постановление Конституционного суда и решения Европейского суда по правам человека.
Игорь Бернакевич: И даже больше того! Когда ответчик, представитель правительства говорит о том, что "я прошу отказать в иске", таким образом он сразу выступает против решения Конституционного суда от 26 февраля 2010 года, где говорится о том, что они имеют право на востребование иска.
Марьяна Торочешникова: В России есть печальная поговорка: право имею – имеешься, а могу – не можешь.
Сергей Иванович из Московской области, пожалуйста.
Слушатель: Добрый день! Я хочу выразить свою искреннюю признательность за вашу передачу! И у меня просьба и пожелание. Могли бы вы подготовить аналогичную передачу в отношении чернобыльцев? Спасибо!
Марьяна Торочешникова: Спасибо, Сергей Иванович, за ваш звонок. Вообще, уже традиционно сложилось, что в рамках передачи "Человек имеет право" ближе к дням памяти чернобыльской трагедии я приглашают сюда людей, которые занимаются защитой прав чернобыльцев. И они здесь рассказывают о текущей ситуации, о том, что нужно делать и чего удалось добиться. Я думаю, что в ближайшее время тоже будет подобная передача в эфире. А по поводу отставных военных и защиты их прав, военных пенсионеров, тоже очень много просьб приходит ко мне на личную страницу в интернете на сайте Радио Свобода, и я думаю, что в одной из ближайших передач мы об этом тоже поговорим.
Понятно, Игорь Алексеевич настроился на суды, его ждет Пресненский суд и 500 человек, которые уже подали туда свои иски. А вы, Михаил Михайлович, будете с кем бороться в ближайшее время?
Михаил Кошечкин: Потенциальный противник, понятно, государство и чиновники, которые не дают нам реализацию наших льгот и наших прав. Что подтверждено и международным законом, и решением Конституционного суда, что неоднократно подтверждал Игорь Алексеевич. Вот у меня была хорошая статья – "Жертвы репрессий российского периода" в "Московской правде", 18 сентября 2008 года. И нам все подробности описаны, как наши льготы отнимают, и полный произвол творится. Мы же не только жертвы, но мы и инвалидами стали.
Марьяна Торочешникова: Получается, первый раз государство испортило жизнь людям, когда применило к ним репрессии, к их семьям, к их родителям, а потом, когда вроде бы был совершен акт доброй воли, люди были реабилитированы, то у них начались чудовищные мытарства с тем, чтобы сначала получить статус жертвы политических репрессий, потом добиться льготы, которые положены людям с этим статусом, потом не потерять льготы, если вы вдруг стали инвалидом, которые вам положены по статусу жертвы политических репрессий, добиться компенсации морального вреда, которые государство не считает необходимым выплачивать людям. Конечно, очень цинично. И может быть, сейчас, в том числе, и благодаря тому, что началась работа над этой программой десталинизации, может быть, и в сознании законодателей что-то изменится в этой связи. И наконец, решат проблемы, восстановят в правах людей, которые признаны жертвами политических репрессий в России. Тем более не так много уже их осталось, к сожалению, потому что люди в возрасте, они просто могут не дожить до этих компенсаций.
На волнах Радио Свобода прозвучала передача "Человек имеет право". Со мной в студии сегодня были члены правления Московской ассоциации жертв политических репрессий Михаил Кошечкин и Игорь Бернакевич.
