Центральная избирательная комиссия России восьмого февраля проведет заседание, на котором станет ясно, будет ли допущен до выборов президента Борис Надеждин, единственный кандидат с антивоенной позицией. Как ранее сообщал штаб политика, по состоянию на начало недели члены Центризбиркома признали недействительными более 9 тысяч из 60 тысяч отобранных подписей – это более 15 процентов при допустимой законом норме брака в 5 процентов (всего штаб подал в ЦИК России 105 тысяч подписей). Сейчас юристы Надеждина пытаются подготовить возражения по поводу признания недействительными примерно семи тысяч подписей.
Борис Надеждин рассказал в интервью "Настоящему Времени", как проходит подтверждение подписей и что политик планирует делать в случае недопуска к президентским выборам, которые пройдут весной 2024 года.
"У меня есть план А – что меня зарегистрируют и я продолжаю кампанию. Но у меня есть план Б и план В", – отметил он в эфире "Настоящего Времени". – Но несогласованных митингов, майданов, например, с моей стороны точно не будет".
– Вы попросили перенести заседание ЦИК, где вам должны объявить, допускают вас или не допускают. Почему?
– История такая: Центризбирком выкатил нам претензии к 9200 подписям. Мы сдали 105 тысяч, мы можем потерять как недействительные пять тысяч, нам выкатили 9200. То есть мы должны отбить, условно говоря, 4500 подписей.
Это чудовищный по размеру текст. Чтобы вы понимали масштабы проблемы: это несколько тысяч страниц, на которых 60 тысяч строчек. Каждая строчка – это отсканированная и расшифрованная подпись, распознанная. То есть подписи пишутся руками, ручками, и это превращается в текстовый файл, и с помощью специальной программы Центризбиркома она их распознает. И каждая строчка заканчивается вердиктом: действительная подпись или недействительная.
Кстати, ни одной недостоверной подписи у нас не нашли. Недостоверная – это если она подделана. Таких нет, то есть у нас все подписи честные.
Но существует несколько причин, по которым наши подписи были признаны недействительными. И самая частая причина заключается в том, что разными руками написаны фамилия, имя, отчество избирателей и дата внесения подписи, как считают графологи.
Каким образом бедные графологи ухитрились за полтора дня рассмотреть 60 тысяч подписей?
Там есть много удивительного. Каким образом бедные графологи ухитрились за полтора дня рассмотреть 60 тысяч подписей? Они же все должны были смотреть? Вот якобы есть какие-то заключения, мы их изучаем.
Вторая по частоте упоминания ошибка – это то, что там паспортные данные и адреса людей, которых на самом деле нет. Тут мы уже отловили и отбили много подписей, потому что среди тех адресов, которых якобы нет, есть совершенно удивительные. Уже, наверное, все слышали про город "Ростов-на-Дому". Понятно, что человек писал "Ростов-на-Дону", но программа Центризбиркома расшифровала как "Ростов-на-Дому". Соответственно, это ушло в МВД, и МВД честно написало, что такого адреса нет, потому что нет такого города "Ростов-на-Дому". Такого там тоже хватает. Там явно неправильно расшифрованы адреса: улица Мяковского вместо Маяковского и так далее.
Теперь объясняю, почему мы попросили перенести заседание в ЦИК на 10 февраля. Потому что за два дня этой работы по перемалыванию тысяч листов наши юристы (а они находятся в Центризбиркоме, в моем телеграм-канале можно посмотреть видео, как это происходит) продвинулись примерно только на четверть. То есть за два дня на четверть.
Но хорошо, что перенесли с седьмого февраля хотя бы на восьмое февраля. Хотя мне казалось, что до 10 февраля надо, потому что просто за это время в принципе невозможно подготовить ответ на все замечания Центризбиркома. Это в принципе невозможно сделать.
И это проблема даже не Центризбиркома, к нему особых претензий нет, а это проблема законодательства о выборах. То есть оно устроено так, что за то время, которое дается кандидату, чтобы ответить на замечания Центризбиркома, это в принципе невозможно сделать. Вот в чем проблема.
– Совершенно случайно выбираются 60 тысяч?
– Да, тут запускается программа, она выбирает подписи. Технически это выглядит так, что она выдает. Каждая подпись уложена в папку со своим регионом. На каждый регион несколько папок, потому что в одной папке не больше ста листов. И все подписи нумеруются так: номер папки, номер листа и в листе номер строки. То есть такая трехзначная нумерация.
И программа просто случайным образом выбирает те самые папки, листы и строчки. И потом все это сканируется, запускается в программу, которая превращает сканы, распознает в тексты. Тексты рассылаются в МВД, сшиваются базы МВД, и выясняют, что так и не так. Но по дороге там черт ногу сломит, честно говоря.
– В какой момент они забиваются в компьютер?
– Физически подписи – это листы бумаги. У Центризбиркома есть специальный хитрый сканер, который сканирует сшитые листы, потому что это не так просто сделать. То есть он как-то там листает и сканирует. Это какое-то время занимает, но, наверное, недолгое. На выходе там текстовые файлы, в которых, собственно говоря, буквами написано все, что в подписных листах, в чем проблемы.
Это адская работа. Вы можете себе представить, что нужно по 60 тысячам строчек пройтись?
Программы распознавания дают косяки, отсюда "Ростов-на-Дому", "улица Мяковского" и так далее.
Далее файлы пересылаются в МВД, которое их сравнивает со своими базами реальных живых людей. Но если у вас реально человек живет на улице Маяковского, а ее распознали как Мяковского, то база МВД говорит, что такого адреса нет, и эта подпись недействительна – по версии Центризбиркома. Но мы считаем, что такой человек есть, просто его не распознали. Это адская работа. Вы можете себе представить, что нужно по 60 тысячам строчек пройтись? Невозможно это сделать.
Я вам больше скажу – ладно там "улица Мяковского", Центризбирком говорит: "Ну да, наверное, ошибка". Но там же еще другая история: там же куча ошибок, сотни, что паспорт не тот. А что такое паспорт? То не распознали, потому что почерк такой, что тройку за пятерку приняли. И таких случаев тоже сотни, и мы в таких случаях пытаемся найти этого человека. Мы уже плюнули на всю Россию, мы их только по Москве ищем, потому что невозможно.
Например, Иван Иванович Иванов, проживающий в Москве на Ленинском проспекте, дом такой-то. МВД пишет: "У него номер паспорта не тот". Мы ищем этого человека, просим его прислать нам скан паспорта и пытаемся доказать, что у него все правильно написано. Как вы думаете, сколько нужно времени, чтобы это сделать для сотен людей? Точно не один день.
– Они объявили, что они нашли у вас 15 процентов брака. Сколько вы надеетесь отбить? По законодательству 5 процентов допустимо, то есть надо 10 процентов исправить. Это реально?
– Нам нужно отбить 4500 подписей. 4442 – мы оспариваем заключение графолога. Когда нам пишут, что разными руками написаны фамилия, имя, отчество и даты, это вкусовщина чистой воды. Я сам смотрел на эти даты. В половине случаев там, где графолог написал, что это разная рука, мне кажется, что это одна рука.
1767 – мы будем доказывать, там есть отдельная история, там нотариусы иногда косячили. Это то, из-за чего Дунцову не зарегистрировали. То есть, короче говоря, нотариусы должны заверить все эти тысячи сборщиков подписей по всем регионам.
Будем судиться в любом случае
Некоторые из нотариусов чуть-чуть ошиблись, когда заполняли данные. Это проблема, казалось бы, нотариуса, но нет, это оказалась наша проблема.
858 – недостоверные сведения об избирателях. Это то, что я сказал: ошибки распознавания листов.
То есть мы набрали где-то на семь тысяч, и мы пытаемся их отбить, но нет времени на это, если честно. Поэтому мы будем судиться в любом случае. В том числе будем обжаловать в суде не только отказ в регистрации, но и сами законы, которые эту всю невозможную историю сделали.
Просто никто никогда этого не делал. До сих пор не было проблем: до сих пор либо кандидат что-то приносил, правильный, согласованный кандидат, и его регистрировали не глядя. Либо человеку нужно было отказать – ему отказывали, и он вздыхал и уходил. А мы – первый случай, когда пытаемся отстоять свои подписи, потому что весь мир видел, что мы реально их собирали.
(Прим. НВ: Надеждин говорит неправду. Екатерина Дунцова, которую ЦИК РФ также не допустил до выборов президента в 2024 году, пыталась судиться с ведомством, но Верховный суд РФ отказался удовлетворить ее иск. На многих региональных выборах и выборах в Госдуму в прошлые годы после отказа в регистрации судились с ЦИК РФ и региональными избиркомами десятки независимых кандидатов, в частности соратники Навального.)
– Вы уже комментировали это, и штаб комментировал заметку "Новой Газеты Европа" про то, что в штабе был конфликт: кто-то куда-то что-то положил, и 20 тысяч подписей могли оказаться бракованными. Было что-то подобное?
– Там уже якобы Дмитрий Муратов (главный редактор "Новой газеты". – НВ) воспитывает авторов этой статьи, как мне доложили. Короткий ответ: полное вранье. Ни на чем не основанные выводы, просто бред какой-то. Я похож на идиота? Если люди стояли в очередях, с какой логикой я сдаю рисованные подписи? Просто какая-то логика есть в этом?
– Есть человеческий фактор. Массивы подписей огромные, вы же сами об этом говорите.
– Просто некоторые люди обиделись.
– Вы же не можете смотреть на всех людей во всех городах.
– То, что там написано, – вранье, просто стопроцентное вранье. Там перепутаны имена людей, там какие-то люди, которые к "Гражданской инициативе" никакого отношения не имеют, объявлены ее представителями. То есть статья основана на сообщениях каких-то неизвестных людей, которые просто матчасть не знали. Авторы статьи сделали какие-то совершенно бредовые выводы про все это.
Все происходило на конспиративных квартирах, и люди не знали о существовании других квартир на всякий случай
У нас есть официальный комментарий, мы объяснили, как это все происходило, почему было несколько центров проверки подписей: просто потому что мы захлебнулись в их количестве. Мы-то думали, что мы соберем 105 тысяч с копейками, а мы 211 тысяч собрали только в России. Пришлось создать несколько центров обработки, мы наняли на работу 500 человек за несколько дней. Пятьсот человек просматривали 211 тысяч подписей. Чтобы снять риски уничтожения подписей, все происходило на конспиративных квартирах, и те, кто там находились, не знали о существовании других квартир на всякий случай. Потому что, если бы какие-то враги пришли, плеснули бензином и подожгли наши подписи, была бы вообще беда. Мы на это тоже ориентировались.
И выяснилось, что все эти группы хорошо отработали. И в совокупности хорошо оформленные, упакованные и сшитые подписи были представлены в количестве 125 тысяч. Поэтому мы все взять не могли, мы у кого-то взяли, у кого-то не взяли. Те, у кого не взяли, расстроились. И им показалось, что был какой-то замысел в том, чтобы у них не взять хорошие подписи, значит, взяли плохие, подумали они. Никаких абсолютно аргументов в эту сторону у них точно не было, они все придумали.
– Какой план дальше, кроме как судиться? То есть вам на заседании ЦИК Памфилова говорит: "Борис Борисович, зарегистрировать не можем, вы молодой человек, у вас все впереди", – как она обычно это делает. Какой дальше план?
Я 30 лет занимаюсь политикой, чего это вдруг я перестану этим заниматься?
– Совершенно простой и понятный: участвовать дальше в выборах, заниматься политической деятельностью, сделать так, чтобы Россия была в итоге мирной и свободной. Если на эти выборы меня не пустят, следующие я точно выиграю. Я тридцать лет занимаюсь политикой, чего это вдруг я перестану этим заниматься? Нет, конечно.
– То есть план ждать следующих выборов?
– Почему ждать? Выборы постоянно происходят. В сентябре выборы в парламент, губернаторов, будем там участвовать. Чем больше людей, которые за мир и свободу, изберутся депутатами и губернаторами, тем лучше. А ресурсы огромные. Мой рейтинг, я думаю, сейчас процентов пятнадцать или двадцать уже. Растет на 5 процентов в неделю.
– Вы ранее допускали, что городские штабы, которые у вас сейчас есть, могут подавать документы на согласование митингов.
– Подчеркиваю, я действую исключительно в правовом поле Российской Федерации. Я ни один закон никогда не нарушил. Поэтому никаких несогласованных митингов, майданов, например, с моей стороны точно не будет. А во всех законных формах мы готовы участвовать.
Никаких несогласованных митингов, майданов, например, с моей стороны точно не будет
– То есть будете подавать заявление?
– Посмотрим на результаты регистрации. Там же не сразу все, там же еще суд должен рассматривать. Пройдем судебные инстанции, будем делать выводы, посмотрим.
– Судебные инстанции, кстати, про сроки. Это же тоже занимает время?
– Нет, там сроки очень сжатые. В течение десяти дней подать в Верховный суд, а он в течение пяти дней должен рассмотреть. То есть на это не уходят месяцы и годы, нет, конечно.
– То есть, условно, в течение февраля решится?
– Да, конечно.
– Согласовывать митинги. А если эти митинги не согласуют? На этом все заканчивается?
– У меня есть план А, конечно, что меня зарегистрируют и я продолжаю кампанию, но у меня есть план Б, план В. Просто зачем я буду сейчас рассказывать? Вы же понимаете, что сейчас все, что я говорю, слушает администрация президента. Зачем я буду рассказывать?
