Самогон в российской деревне гнали при самых разных властях, невзирая на разнообразные запреты – от государственных монополий царских еще времен до антиалкогольной кампании Горбачева.

Сейчас в России разрешено делать самогон для себя – но не для продажи. Есть любители, в том числе в городах, для которых самогоноварение – хобби, и недешевое. Самогонные аппараты есть в открытой торговле (хотя власти и ужесточают контроль в последнее время). Но, как и прежде, многие делают самогон, чтобы сэкономить.

Рассказы о новых и старых традициях самогоноварения и сопровождающие их застольные разговоры в деревне под Томском – в фильме Дарьи Гришановой "Самогон".

Сергей

Это не поставишь просто на поток для себя, здесь каждый пытается добиться чего-то своего. В основном народ стремится сделать водку, это не так сложно при нормальном оборудовании. Просто мне зачем водка? Мне нравится именно такой продукт, это называется протоспирт.

Раньше [самогоноварение] было уголовно наказуемо, даже если у тебя был просто аппарат. Если находили у тебя аппарат дома, то уже шел штраф, наказание и так далее. У меня бабулька с дедом гнали самогон всегда в бане. Ночами это все происходило. Свадьбы были, всякие гулянки, нельзя было на стол спиртное выставлять: как была антиалкогольная кампания, выставляли в чайниках фарфоровых, железных. У меня даже сестренка с такого чайника хлебанула самогончика. Был детям компот, в таком же другом большом чайнике стоял, она была маленькая, думала, это компот, прямо с носика отхлебнула.

Ближайшая цель достать винограда и сделать виноградную водку. Но это, я думаю, будет, только когда перееду в Краснодар, только там это будет решаемо. Мы "головы" отбираем – головные фракции, там всякие нехорошие вещества, которые, по сути, пить нельзя, типа ацетона, там целый букет. То, что раньше называли первачом, очень ценили, три рюмки выпил – и в люлю, там все самые нехорошие субстанции.

Петрович

Нет, мы не гоним, нам привозят. Самогоночка раньше своя была. Из картошки варили, о сахаре мы понятия не имели. Картошку, солод, ячмень и пшеницу проращивали – потом высушишь и мелешь крупно. В бочки здоровые – кто ведро, кто два солодили. Картошку зимой морозили, сладкая чтобы была. Дрожжи и хмель клали немного. Я сам морозил картошку на свадьбы, гулянки. Особенно зимой гнали. Гости, свадьбы. Купишь, что ли? Вся деревня гуляла, неделю ходили похмеляться. Где это все покупать? В магазине была водка, но тут было свое, а свое-то натуральное, никто никогда не травился, понятия не было.

Я родился в 1937-м. Мне четыре года было, война началась. Помню, отец нес меня на руках: "Ты будешь хозяином. Мамку слушай". Напутствия давал, на руках нес. Похоронка есть, в декабре 1942-го пропал без вести.

[Когда подрос,] на конях стал работать, потом на тракторе, в 1960 году пошел на тракториста. [Деревня] начала загибаться, когда совхоз стал. В 1967 году стали разъезжаться потихоньку. А в колхозе не отпускали никого: справку не дадут, паспорт не получишь – куда ты пойдешь? Так все и жили. На трудодни работали, когда дадут маленько хлеба, какой хлеб – овес.

Зять поставил перегонять небольшой, на три литра бачок. [У меня] своего аппарата нет. Возиться я буду? Я готовое скоро хотеть не буду. Так, рюмочка, я много никогда не пью. Налью рюмочку, потяну, посижу еще, поем хорошо. Питание хорошее, все свое.

Баба Галя

Я на флягу воды, четыре ведра, 10 килограмм сахара и пачку дрожжей. Это самодельное, муж сам делал. Ставил корыто, туда спускал шланг, тут фляга. Он сюда воды наливал или снегу набивал, отсюда бежала самогонка. На варенье ставили. Сладость, самое главное, чтоб была. Если хочешь крепкую, чтобы горело, 60 градусов, а если послабее, тогда разбавляешь. Если хорошая самогонка, то она 60 градусов. Принесет дед, почерпнет ложку, спичку – раз, и она вспыхивает.

У меня теперь вообще никакой [самогонки] нет, даже бражки нет. Я не ставлю ничего. Мои родители [не гнали]. Мама только другой раз поставит бражку, а самогонку никогда не гнали. Наверное, не умели. У нас папа главным бухгалтером работал. А брат старший мой был психически больной, мы поэтому никогда не ставили ничего, боялись. Нас много детей было, маленький дом был, комната и кухонька, семья большая – мама с папой на кровати были, а мы все на полу, а брат нож возьмет и ходит вокруг. Маме говорит: "Вы не спите. Если я кого-нибудь зарежу, у меня в голове такое, значит, выздоровею".