Утром 11 сентября 2001 г. молодой финансист Александр Лыгин как обычно поднялся в офис компании "Кантор Фицджералд" (Cantor Fitzgerald) на 104-м этаже северной башни Всемирного торгового центра (ВТЦ) в Нью-Йорке. 46 минут спустя авиалайнер компании American Airlines на скорости почти 800 километров в час протаранил небоскреб пятью этажами ниже, и все аварийные выходы оказались отрезаны.
В сети есть уникальное видео: турист, снимавший у подножия 110-этажной башни, за секунду до трагедии направил камеру вверх. Видно, как самолет врезается в бетон. На следующем кадре лайнер уже полностью вошел в башню, но 60 тонн керосина еще не взорвались. Можно сказать, что это последний кадр Америки XX века. Через 1/30 долю секунды стены небоскреба начинают раздуваться, и разлетаются осколки стекла.
Ни один человек, находившийся на верхних этажах, не смог выбраться. Некоторые успели дозвониться по мобильным телефонам, чаще всего – для того, чтобы попрощаться близкими. "Кантор Фицджералд" арендовала со 101-го по 105-й этаж в Северной башне. Погибли все 658 служащих компании, она занимает первое место по числу жертв терактов 11 сентября. Саше Лыгину было 28 лет. На 20 октября 2001 года была назначена его свадьба с украинской девушкой.
Схожая судьба у 25-летней Марины Герцберг из Одессы. В Нью-Йорк она приехала трехлетней малышкой. Марина тоже находилась в офисе компании "Кантор Фицджералд", где получила работу всего за неделю до терактов. Выпускницу престижнейшей средней школы "Питер Стайвесант" в Нью-Йорке и колледжа "Бинхемптон" ожидала блестящая карьера. И вдруг обрыв – резкий, черный, безвозвратный.
Сейчас, 21 год спустя, изображения падающих башен-близнецов закрепились в поп-культуре. Изучены мельчайшие детали этих кадров. Страшные 105 минут на Манхэттене вышли за рамки прежних представлений о цивилизации, и в них погружаются снова и снова.
Теракты происходят внезапно и застают своих жертв врасплох. Двенадцать погибших были украинского происхождения: пожарный Иван Скала, который погиб в Южной башне, спасая людей, Олег Венгерчук, работавший там, молодой полицейский Рассел Тимошенко, финансист Александр Брагинский, Людмила Ксидо, Геннадий Боярский, Елена Белеловская, Марина Герцберг, Юрий Мушинский, Владимир Савинкин, Борис Халиф, Игорь Цукерман, Татьяна Бакалинская. Они приехали в Нью-Йорк из бывшего СССР и общались на одном языке.
Роман Герцберг, отец Марины, прибыл с семьей в США в 1979 году
– Как будете отмечать 11 сентября в этом году?
– Как всегда. Те, у кого есть силы, утром едут к мемориалу, а в 4 дня у нас своя церемония в парке в Бруклине, где стоит памятник нашим детям.
– Все ли сделано в Нью-Йорке, чтобы достойно чтить память жертв?
– В принципе да. Погибли люди разных национальностей, и частных мемориалов много. Мы построили отдельный мемориал для русскоязычных семей тех, кто погиб. Многие живут в Бруклине, и им проще приезжать сюда. У нас есть крытая площадка, если идет дождь или солнце светит сильно. Люди могут посидеть, пообщаться, так что мы встречаемся там.
– С учетом того, что происходит в Украине, возникло ли напряжение между родственниками погибших в терактах 11 сентября?
– Абсолютно нет. Все, с кем я разговаривал, поддерживают Украину. У нас есть люди, приехавшие из Грузии, у нас есть приехавшие из России, которые недовольны российским правительством и открыто об этом говорят. У нас очень многие помогают людям в Украине, женщинам с детьми помогают выехать.
Ари Каган – депутат городского совета Нью-Йорка по 47-му избирательному округу. Он представляет интересы людей в кварталах Кони-Айланд и Брайтон-Бич, где живут тысячи русскоговорящих переселенцев из бывшего СССР. Каган прибыл в США из Беларуси более 30 лет назад.
– Среди погибших 11 сентября немало русскоговорящих. С учетом того, что сейчас происходит в Украине, возникает ли напряжение между родственниками этих людей?
– Никакого напряжения, никаких трений, всех этих людей объединила беда, горе, потеря родных. Никакого разделения на грузин, русских, евреев, украинцев в этой группе никогда не было. Приглашали на ежегодные воспоминания в мемориальном сквере "11 сентября" в Бруклине. Приходил и священник, и раввин, и никогда никакого разделения не было, никакого разделения и сейчас тоже не произошло. Всех объединила одна беда, одно горе, потеря близких людей. Эти семьи очень дружат между собой, друг друга поддерживают, всегда общаются, собираются. Беда и горе их объединили, я не вижу никаких трений, и в этом году никаких изменений абсолютно.
– Где вы находились в тот день?
– Мне в тот день повезло, потому что я работал в газете, редакция была в нижнем Манхэттене (рядом с башнями ВТЦ), но так получилось, что в этот день были выборы в горсовет, выборы мэра, и я должен был освещать эти выборы в русскоязычной общине. Поэтому редактор попросил меня остаться на Брайтоне и подойти там к 9 часам утра в еврейский центр, где был крупный избирательный участок, поговорить с русскоязычными избирателями, сделать репортаж, за кого они голосуют. И я не поехал в Манхэттен в этот день. Когда я подъехал к 9 часам на Брайтон, я увидел в магазинах электроники телевизоры, и на всех экранах был этот ужас. В начале люди собирались, не могли поверить вообще, что это не какой-то фантасмагорический фильм ужасов, а реалии Манхэттена.
Позже в тот же день на Брайтон стал лететь пепел из Манхэттена, потому что пепел летал по всему городу, половина Манхэттена была покрыта пеплом. В этот день мне повезло, что я не поехал в Манхэттен и беда меня миновала. Но я знаю людей, которых, к сожалению, беда не миновала. Сейчас я депутат горсовета Нью-Йорка. Но тогда я работал в газете. Когда я приехал в Америку я работал в начале в газете "Еврейский мир", я интервьюировал тогда человека под именем Алекс Брагинский, он тогда работал в крупной финансовой компании и был волонтером в организации по оказанию помощи новым эмигрантам "Наяна". Так он приехал в Бруклин и провёл бесплатный семинар для тех, кто хотел найти работу в финансовой индустрии. Он проводил этот семинар в еврейском центре квартала Бенсон-Хурст, я сделал с ним большое интервью.
Кто бы мог подумать, что 11 сентября 2001 г. он будет проводить на 101-м этаже одной из башен Всемирного торгового центра большую конференцию компании Reuters, где он тогда работал вице-президентом по маркетингу. Алекс погиб в первые минуты терактов. И когда я увидел его имя в списках погибших, я понял, что я его знаю. В первые же дни трагедии, так получилось, я как журналист и как неравнодушный человек познакомился почти с 30 семьями погибших в терактах 11 сентября. Они для меня стали близкими людьми. Я тогда ещё и телеведущим был, они у меня и на телевидении были, я присутствовал на всех событиях, которые проводила эта организация, группа семей жертв 11 сентября, был на открытии мемориального сквера в Бруклине в парке "Сибрис" (Sea Breeze). Там в последние годы, видимо, мемориал кого-то не устраивает, были даже акты вандализма, к сожалению.
Эти люди, родственники погибших 11 сентября стали для меня родными и близкими, я их очень ценю и уважаю. Террористы хотели уничтожить цвет нации, поэтому они целились во Всемирный торговый центр и в Пентагон. Те, кто погиб там, – это люди очень успешные, очень одаренные. И никто не разбирал, особенно в первые дни после терактов, и в этой группе тоже – и тогда и сейчас (после начала войны на Украине) – кто там какой национальности. Беда и горе всех объединили, все друг друга поддерживают много лет.
21-летний Владимир Савинкин был одним из самых молодых сотрудников "Кантор Фицджералд". Вместе со своей семьей Владимир переехал в Нью-Йорк из Одессы в 1996 году, когда ему было 16 лет. Начинал разносчиком пиццы в Бруклине, параллельно учился на отлично в университете "Пейс" (Pace) в Манхэттене, работал в бухгалтерских конторах и наконец "взлетел" на 101-й этаж северной башни ВТЦ.
"Для него, – говорит его отец Валерий Савинкин, – начало было особенно трудно". Молодой Савинкин оставил свою первую любовь в Одессе и так скучал по дому, что, оказавшись в США, сразу начал копить деньги на обратную поездку. Та поездка в 1997 году длилась всего две недели, девушка Савинкина давно нашла другого, а отношения Владимира с его старыми друзьями разладились. "Это было путешествие-пробуждение, – говорит его отец. – Владик понял, что Одессы для него больше нет и что его новая жизнь – в Америке. Он стал чрезвычайно сосредоточенным и больше не оглядывался назад".
Корреспондент Радио Свобода побывал в доме Савинкиных в Бруклине в 2011 года и записал рассказ Валерия о тех часах, когда он отчаянно пытался дозвониться до сына:
"Часов около девяти пришел начальник. И он мне говорит, "Слушай, там в "Близнецах" что-то вроде горит". Я посмотрел в окно, увидел дым, но я смотрел со стороны реки. Той стороны, куда влетел самолет, я не видел. Я только видел какой-то дым. Как-то я сразу не придавал этому даже значения такого катастрофического. Прошло еще десять секунд, я стал, естественно, сразу набирать его номер телефона. Никто не отвечал. И тут меня подбросило. Я понял, что дело плохо. Я побежал на Path Train (электричку). Еще не было девяти часов. То есть это было всё между первым и вторым самолетом. И тут я увидел какой-то блеск. И потом только я понял, что это второй самолет. С этого момента, естественно, я не знал, куда деваться. Я бегал по берегу и смотрел на то, что я видел (Валерий Савинкин стал очевидцем терактов, поскольку его офис располагался через реку прямо против башен ВТЦ). И звонил, и звонил, и звонил домой. Побежал обратно к себе в офис в надежде, что Владик позвонит мне, если мобильная связь не работает. Что позвонит мне на стационарный телефон. Я сел возле телефона, пытался уже не отходить, но все на работе, столпились около телевизора. Хотя то же самое, что по телевизору, можно было увидеть и в окне, но по телевизору что-то ещё говорили. Так просидели мы возле телефонов. Понятно, что мы в общем, люди неверующие. Но в такие моменты, в такие моменты начинаешь молиться. По телевизору показали, как падает южная башня. Южная башня упала первой. А я молюсь только, чтобы северная башня не упала. Пусть спасают. Я понимаю, что кто-то там кого-то спасает, но когда башня падает, спасать некого. Я молюсь только о том, чтобы северная башня осталась стоять. И в этот момент пришел приказ, что мы все уходим. Мы выходим на улицу. И здесь я вижу, как падает та башня, где работал мой сын".
Для Нью-Йорка башни-близнецы ВТЦ были визитной карточкой города. На белых футболках со знаменитым логотипом I Love NY фоном чаще всего служили изображения этих небоскребов. Позже мы узнали, что у Усамы бин Ладена была к этим башням особая неприязнь; в его глазах они являлись символом американской мощи и высокомерия: два устремленных в небо многоэтажных фаллоса, которым вообще по барабану, что происходит в мире. С 1972 по 1974 год "близнецы" являлись самыми высокими зданиями на планете.
Валерий Савинкин продолжает свой рассказ:
"Мы поехали с женой в Манхэттен. Зачем мы поехали? Потому что у нас была надежда. Мы приготовили открытки с портретом Вадика. Мы же не знали, что произошло, и поэтому вполне могли допустить, что он вышел попить кофе в этот момент. Мы, как все, придумывали способы его спасения. И их существовало немало. Мы узнаем потом, что были такие случаи, но это просто не наш случай. Кто-то не успел и опоздал на работу. Ну, по-всякому бывало. И вот, мы поехали. Я помню, как мы сидим с женой в электричке, людей было мало в поезде, никто никуда не ехал, тем более в Манхэттен – туда, где все это произошло. И вот, немногочисленные наши попутчики в электричке, глядя на нас, казалось, понимали, что случилось. Вот мы надеялись и расклеивали эти листовки с его данными: вес, рост, портрет. Это были одни из первых листовок. Потом их появилось очень много. Потом мы стали объезжать больницы неизвестно зачем, потому что никто же правду не говорил. Они выпустили какой-то список больниц, куда якобы могли бы поступить раненые. Сделано это было, наверное, для того, чтобы психологически смягчить правду. Люди, которые были свидетелями со стороны, – им легче было понять, что это всё абсурд, что если нет раненых, то нет раненых, какие тут больницы? Но для нас это был не довод, и мы каждый день ездили по этим больницам, и так продолжалось месяц, наверное".
Валерий Савинкин, интервью с которым было записано в 2011 году, – один из создателей группы "Семьи жертв 11 сентября". Савинкин был также председателем одесского землячества в Нью-Йорке. Он скончался в марте 2016 года. Сейчас его именем назван один из крупных перекрестков в Бруклине – пересечение авеню Кони-Айланд с авеню Брайтон-Бич.
Пятью этажами выше кабинета Владимира Савинкина в Северной башне проходил деловой завтрак, запланированный на это утро в Windows of the World, шикарном ресторане на 106-м этаже северной башни. Александр (Алекс) Брагинский, 38-летний менеджер финансового агентства Reuters, собирался выступить с лекцией о профессиональном обучении для новичков Ассоциации новых американцев. Брагинский заменял коллегу, который не смог прийти в тот день. Как и Владимир Савинкин, Брагинский приехал в Америку из Одессы в 1979 году в возрасте 16 лет и быстро сделал карьеру. В 1991 году Владимир Молчанов, ведущий популярной телевизионной передачи "До и после полуночи", показал его в выпуске, посвященном новым русским американцам. Брагинский был счастлив в браке и жил с супругой в зажиточном городе Стэмфорд, штат Коннектикут.
Рассказывает мать Алекса, Нэлля Брагинская. Интервью корреспонденту Радио Свобода записано в 2011 году:
"Я собираюсь на работу, муж тоже, и он говорит, "Ой, иди посмотри!" И я захожу в гостиную, думаю: "Делать что ли нечего? Чушь какую-то собачью смотришь. Что за дурацкое кино?" И вдруг я вижу, что это не кино, это Всемирный торговый центр. И я начинаю звонить Шурику, узнать, где же он, я не знала, что он там, сказать ему, что происходит в городе, что он вряд ли уже домой попадет сегодня, что там несчастье, что, может, что-то надо. И отвечает мне автоответчик, что он не будет два дня на работе, конференция была рассчитана на два дня. Я начинаю звонить его боссу, спрашиваю:
– Где Алекс?
– Алекс на конференции.
– Где?
– Не знаю.
Звоню второму начальнику, выше рангом:
– Где конференция?
– Не знаю.
– Как так не знаете, вы же отправили туда людей?
– Кажется, на Лексингтон-авеню (примерно в пяти километрах от Всемирного торгового центра).
Они боялись сказать, они не знали, что с ним ещё. Это же только что произошло. И мы не знали, конечно, всю ночь и понимали, что оттуда никто не выйдет. Он был на 106-м этаже, а самолёт врезался в 84-й. А бумажник Шурика нашли на следующий день, 12 сентября. Бумажник я отдала им в музей. Там был его пропуск, кредитные карточки, деньги. Всё это было придавлено, искорежено, бумажник плотный был, маленький, из плотной кожи. Я тогда поняла, что, видимо, Шурка выбросился из окна. Так я чувствую, потому что они его не нашли. Во-первых, не тот он человек, который будет ждать, чтобы он задыхался и медленно умирал. И бумажник отыскался на второй день, непонятно, каким образом они его нашли. Он не звонил, я звонила всё время, я не знала, что он там. "Шурик, где ты?" И он не отвечал. Я понимаю, что он телефон тоже, конечно, выбросил, потому что сказать: "Мама, я умираю..." Мы очень близки были, просто очень хорошие друзья. И вообще, я не помню, когда он меня называл мамой. Всё "Нэллёк" да "Нэллёк". И так я была "Нэллёк" всю жизнь. Знала все его секреты, он советовался и насчет девушек, и друзей. Ну мы просто были очень близкими друзьями. И он не мог сказать: "Мама, я умираю".
Нэлля Брагинская живёт с мужем Михаилом в районе Нью-Йорка Стейтн-Айланд. Брагинская приложила много усилий, чтобы о трагедии 11 сентября помнили не только в Америке, но и по всему миру, в особенности в Израиле. При её активном содействии в Иерусалиме, недалеко от Стены Плача установлена мемориальная плита жертвам 11 сентября. Парк в городе Хайфа в Израиле назван в честь Алекса Брагинского. Мать продолжает свой рассказ.
"Конференция должна была проводиться во Всемирном торговом центре, причем заранее место не было определено, но потом мне сказали, что место выбирал Шурик. Приехали гости отовсюду, ему очень хотелось, чтобы все имели возможность полюбоваться Нью-Йорком, а откуда же смотреть, как не с высоты Всемирного торгового центра? И вот он был на 106-м этаже, а ресторан там назывался Windows of the World ("Окна мира", в Северной башне). И обычно они открывались только на время ланча. А на завтрак они никогда не открывались, только в 12 часов дня. Но так как Reuters попросил, приезжают отовсюду представители компании, в 8 часов был завтрак, и пришла девочка-менеджер, причем совсем новая, молодая девочка (Кристина Олендер, погибла во время теракта вместе со всеми 72 работниками ресторана). Подавали, как обычно, бублики со всякой ерундой, сэндвичи. И Шурик там был, он человек обязательный, никогда не опаздывал, он ездил поездом на работу из штата Коннектикут в Нью-Йорк, подъезжал поезд прямо ко Всемирному торговому центру, остановка там была, он вообще в костюме был, без пальто... Это было время, когда началась перестройка и когда начали из России приезжать руководители учреждений, министры, вы, наверное, помните это время? Они приезжали учиться, и Шурик выбрал Всемирный торговый центр, чтобы все видели Нью-Йорк".
Останки более чем 1100 человек так и не были найдены. Во время падения башен крошащийся бетон и металл измельчали всё, включая и тела погибших. Спустя месяцы все это было вывезено с места трагедии, и оказалось невозможным с достоверностью идентифицировать их останки. Последняя идентификация погибшего в терактах была сделана в 2021 гjle – через 20 лет после трагедии – при помощи новейших технологий ДНК.
Нэлля Брагинская продолжает свой рассказ.
"Я не могла поверить и не верила до тех пор, пока не нашли кусочек Шурика – косточка величиной 2 сантиметра. Я не видела её раскрытую, я не могла видеть это. Она была завернута в целлофан, черной ленточкой перевязана. Я понимаю, что это либо чашечка коленная или из другого сустава, потому что округлая такая. И я не хоронила, я ещё ждала, потому что всё время находили по кусочку. А одна наша русскоговорящая, по-моему трижды хоронила, в третий раз голову нашли, и маме сказали, что нашли. Ну, это же вообще, идиотизм..."
Мне самому удалось в тот день пешком пробраться на расстояние примерно 300 метров от уничтоженных башен. Полыхали огромные языки пламени, и огонь обжигал даже там. По пути туда я прошел мимо двух больниц, перед которыми уже выстроились – через три часа после терактов – огромные очереди волонтеров на сдачу крови. Однако, судя по тому, что показывали по телевизору, было очевидно, что переливать кровь будет некому. В конечном итоге из-под завалов удалось извлечь живыми всего лишь шесть человек.
Продолжает Нэлля Брагинская:
"Сейчас в Америке творится черт-те что, а тогда действительно все были вместе. Вы себе не представляете. Стояла очередь, тысячи, тысячи людей, на Лексингтон-авеню стоял народ. Люди стояли целый день, было жарко, хоть это и был сентябрь. Несли ящики с водой, салфетки, мешки для мусора, чтоб тут же бросать это, пиццу, бейглы (бублики), у кого что было, кто чем торговал, печенье, всё несли. Чужие люди подходили, обнимали, плакали, вся Лексингтон была в фотографиях".
После трагедии члены семей русскоязычных жертв терактов 11 сентября создали свою группу и с согласия администрации Бруклина воздвигли мемориал 11 сентября в парке "Сисайд" возле набережной на Брайтон-Бич. Мемориальная плита с именами 18 русскоязычных погибших в тот день расположена в тени ветвей небольшой плакучей ивы. Каждый год семьи собираются здесь, чтобы почтить память своих близких. Они часто поют две песни, которые сочинили сами участники группы: "Молитва матери" и "Две свечи как две башни".
В ноябре 2001 года город начал выдавать свидетельства о смерти на основании показаний свидетелей, и семья Савинкиных получила урну с землей. Опознаваемые останки погибшего Савинкина были обнаружены в 2002–2003 годах и захоронены в одной могиле. В 2007 году установлена мемориальная доска Савинкину в средней школе №83 в его родной Одессе.
Алекс Брагинский был единственным ребенком. Семья Брагинских получила 800 000 долларов компенсации за сына, и его мать пожертвовала 200 000 долларов колледжу "Квинс", чтобы назвать его именем конференц-зал и выделить стипендиальный фонд на его имя. Сначала все шло гладко, но потом Брагинская узнала, что колледж не присуждает стипендию с 2008 года. Она пригрозила судебным иском и в ответ получила письмо со встречной угрозой, что если она инициирует судебный иск, то оставшиеся деньги будут помещены в счет условного депозита и что плита в честь ее сына в колледже будет удалена. Стороны урегулировали спор во внесудебном порядке.
