C 21 по 30 июня в Москве проходил Международный кинофестиваль. После «Кинотавра» сложилось единодушное мнение, что уровень фильмов, снятых в этом году в России, уступает прошлогоднему. Однако, если прибавить к конкурсной программе «Кинотавра» три российских фильма из международного конкурса Московского кинофестиваля, и сравнить все это с европейскими, американскими и азиатскими лентами того же смотра, то выйдет, что российское кино легко уложит мировое на обе лопатки. Действительности такая приятная картина не соответствует.
Чтобы убедиться в этом, довольно посмотреть всего три фильма внеконкурсной программы: румынскую картину «Четыре месяца, три недели, и два дня», а также немецкие: «Фальшивомонетчик» и «Жизнь других». Иными словами, конкурс Московского фестиваля в своей международной части не репрезентативен. Конечно, организаторы фестиваля этого года были поставлены в невыносимые условия. Никита Михалков сменил всю команду, работающую на фестивале, за три месяца до старта. Но никто не обязан учитывать все эти трудности. Тем более, что у самих журналистов по вине организаторов их возникло предостаточно. Чтобы попасть на церемонию открытия, заранее запасшись необходимыми аккредитациями, они с боями прорывались в кинотеатр «Пушкинский». Попытки узнать что-либо о переменах в расписании показов и пресс-конференций превращались в отдельную работу. Фильмы начинались с опозданием, а пресс-конференции, когда мы еще смотрели конкурсную программу. На фильме «Мужская работа» трудился переводчик, который знал английский язык примерно, как я, а я учила его 30 лет назад в школе. Пресс-конференцию американской картины «Вива» переводила барышня, английского почти не знавшая, а турецкий продюсер, услышав свою речь в переводе на русский, а потом на английский, с горя перешел на английский язык, и сам перевел все и за всех. На пресс-конференции по французскому фильму, опять же благодаря переводу, выяснилось, что режиссер считает пьесы Мольера скучными. А на мой вопрос, зачем же он так старательно обыгрывает сюжеты скучных пьес в своем веселом фильме, жертва перевода замахала руками и, артикулируя по слогам, пояснила, что считает скучными не пьесы, а их театральные постановки. И так далее, и тому подобное. Это я веду к тому, что организаторы фестиваля — компания «Медиафест» и агентство «Артефакт» сделали все возможное, чтобы помешать кинокритикам осуществить их право на труд. А должны были помочь. Отличилось и жюри. Гран-при получила российская картина «Путешествие с домашними животными» Россия, приз за режиссуру — Джузеппе Торнаторе, спецприз жюри достался грузинской картине «Русский треугольник». Таким образом, большое жюри проигнорировало картины, в которых есть хоть какие-то признаки образно-поэтической системы. Никакого интереса не вызвали у него крепко сбитые, без очевидного нарушения законов логики, истории, из которых можно узнать что-то конкретное про жизнь людей в разных странах (греческий фильм «Эдуарт», датская картина «Временное освобождение», российская — «Ничего личного», финская «Мужская работа», польская «Надежда», китайский «Парк»). Иными словами, жюри выбирало из самых простеньких детективов, комедий и мелодрам.. Наградили, стало быть, российскую мелодраму и грузинский боевичок. Единственная бесспорная награда — специальный приз «За покорение вершин актерского мастерства и верность принципам школы К.С. Станиславского» под названием «Я верю» — Даниэлю Ольбрыхскому. Тут сразу замечу, что значительная часть зрителей на церемонии закрытия не знала, кто это такой. А теперь представлю вам хронику конкурсной программы фестиваля, который проходил в кинотеатре «Октябрь».
«Парк», «Русский треугольник», «У реки»
В первый же день мы посмотрели три конкурсных фильма. «Парк». Красивое китайское трогательное кино об отношениях отца и дочери. Второй украинский фильм-дебют «У реки», снятый режиссером Евой Нейман по рассказу Фридриха Горенштейна «Старушки». Тут тоже история отношений матери и дочери, но здесь обе уже немолоды. Очевидно влияние старого итальянского неореализма и грузинских фильмов 1960-70-х годов, а в гротескной стилистике угадывается и влияние Киры Муратовой, если бы она внезапно взялась жалеть и утешать своих героев. Главные роли превосходно сыграны Ниной Руслановой и Марией Полицеймако.
Украинский фильм, как и грузинская картина «Русский треугольник», сделаны на русском языке, с участием российских актеров, а грузинская лента снималась к тому же на Украине. Вот такая глобализация. Не коснулась она только Китая. Итак, «Русский треугольник». Это чрезвычайно путаный боевик, сюжет которого мне пришлось несколько раз объяснять заблудившимся в нем коллегам. В городе действуют два убийцы. Персонажей, сыгранных Петром Мироновым и Константином Хабенским, связывает прошлое. Они воевали в Чечне по разные стороны баррикад. Один — бывший учитель русского языка. Его жена погибла при бомбадировке, и он подался к боевикам, где поучаствовал в отрезании голов и выкалывании глаз российским солдатам. Второй в то время был в плену, глаза выкололи как раз его брату. Теперь первый стал наемным киллером, второй мстителем. Чеченцы представлены в фильме живодерами и вымогателями, русские — двумя, по сути дела, обезумевшими убийцами. Сними такой фильм Алексей Балабанов, не к ночи будь помянут, его бы справедливо обвинили в ксенофобии, а «Русский треугольник» отчего-то награждают на ММКФ. Осман Карим, вручавший приз режиссеру Алеко Цабадзе, сказал, что фильм награждают за «открытость Московского Международного Кинофестиваля к обсуждению самых разных-разных тем». Что за смелость понадобилась грузинскому режиссеру, чтобы обличить чеченцев и русских, убейте, не понимаю. Впрочем, из формулировки вообще выходит, что наградили не фильм, а смелых отборщиков, которые пригласили «Русский треугольник» в конкурс фестиваля.
Что до режиссера, то на мой вопрос об отношении к героям «Русского треугольника», Алеко Цабадзе отвечает: «В этом фильме нет виновных. Виновата война». — Очень оригинальное и смелое, согласитесь, суждение.
«Опиум», «Мольер», «Мой фюрер»
Далее в конкурсе расположились три фильма, посвященные в разной степени известным людям. Картина «Опиум» поставлена Яношем Сасом по книге психоаналитика и писателя, венгерского последователя Зигмунда Фрейда, укрывшегося под псевдонимом Гёза Чат. Главное действующее лицо книги и фильма носит подлинное имя автора — Йожеф Бреннер. «Опиум» завораживающе красив по изобразительному ряду, а по существу это очередной анамнез психического заболевания, вернее, двух заболеваний, потому что врач — сам морфинист, а лечит больную шизофренией. В течение всего фильма я вспоминала куда более содержательный «Морфий» Михаила Булгакова. Его имя пришло в голову и в связи со следующей конкурсной лентой — французским «Мольером». Но и она только по касательной прошлась по теме «Кабалы святош», то есть по отношениям художника и власти. Это такой «Влюбленный Мольер» после «Влюбленного Шекспира». Исторический, костюмный, остроумный фильм, в котором персонажи пьес Мольера вторгаются в его жизнь, или он сам ненадолго перемещается в вымышленный им мир. По сюжету Мольер оказывается в тюрьме, оттуда его вызволяет господин Журден.
Режиссер Лоран Тирар весело объясняет: «Начало и финал фильма исторически достоверны, а середина — выдумка. В 24 года Мольер исчез из поля зрения биографов на шесть месяцев. Вот я и дополнил недостающую часть истории. Идею я заимствовал из пьесы Пиранделло «Шесть персонажей в поисках автора», там человек странным образом освобождается из заключения. И в моем фильме господин Журден вызволяет Мольера из тюрьмы и вводит его в выдуманный мир».
Мольер поселяется в доме под именем Тартюф и помогает семейству Журдена разрешить все имеющиеся проблемы самым безболезненным образом. Не знаю, простят ли французы такую режиссерскую вольность, но российская публика в большинстве своем про Тартюфа знать ничего не знает, и фильм посмотрит с удовольствием.
За Гезой Чатом и Мольером последовала еще одна известная личность. Немецкий фильм «Мой фюрер», как легко догадаться, повествует об Адольфе Гитлере. Режиссер Дани Леви снял трагифарс, наследующий «Карьере Артуро Уи» Брехта и «Великому диктатору» Чаплина. Еврейский актер нанят обучать фюрера азам своей профессии. Занятия переходят в сеанс психоанализа. Гитлер охотно делится с еврейским очкариком воспоминаниями. И становится похож на заурядного маньяка, который мстит людям за свое несчастное детство. Дани Леви говорит: «Эта тема в Германии табуирована. Там считают, что не следует выводить суть диктатора из его детства. А я думаю, что Гитлер как самый банальный серийный убийца, был в детстве несчастен. И вообще то, как мы воспитываем детей, влияет на общество. Конечно, мне самому трудно разобраться с этой темой. Во мне будто — две души. Одна хочет совсем забыть про Гитлера, вторая — хочет как следует его понять. Первая — комическая — с удовольствием его уничтожает, вторая — трагическая — с ужасом сознает, что он натворил в мире. Я не хотел снять это противоречие, поэтому в фильме — две души. Для меня Гитлер — символ времени, его дух, один из миллионов немцев и австрийцев. Я хотел снять нацистов с постамента. Показать, что национал-социализм занимался извращением всего человеческого. Я — еврей, моя семья в то время вынуждена была покинуть Германию. И я хотел своим фильмом дать нацистам сдачи».
Дани Леви унизил фюрера, выставив его на посмешище, зато возвысил Актера. В отличие от Мефисто и его реального прототипа Густава Грюндгенса, выдающегося немецкого актера, полностью приспособившего свой талант к потребностям Третьего рейха, актер Грюнбаум из фильма «Мой фюрер» жертвует своей жизнью ради правды. Из фарса Дани Леви прорастает трагедия. А маленький еврейский актер оказывается чуть не единственным персонажем конкурсной программы Московского Международного Кинофестиваля, к которому применимо слово «герой». Впрочем, был еще один претендент на это гордое звание.
«Надежда», «Эдуарт»
Юноша из польско-германской картины «Надежда». Он становится свидетелем кражи картины из собора и, как поначалу кажется, шантажирует весьма влиятельного преступника. Вскоре выяснится, что молодому человеку не нужны деньги, ему нужно, чтобы полотно вернулось на место, а виновный раскаялся в содеянном. Тема раскаяния — главная в греческой картине «Эдуарт». История основана на подлинных событиях. Человек сам явился в полицию с повинной.
Режиссер Ангелика Антониу рассказывает: ее этот поступок так удивил, что она пошла к нему в тюрьму: «Я никогда не общалась с убийцами и не была уверена, что этот человек действительно изменился. Может, он просто психопат или что-то вроде того. Я долго с ним встречалась, много разговаривала. И убедилась: веры у него больше, чем у меня».
Того, о ком говорит Ангелика Антониу, в фильме зовут Эдуарт. Это юноша албанского происхождения. Вор, он скрывается от правосудия в Греции. В поисках счастья, попадает в беду. Вынужденный вернутся на Родину, тут же оказывается в заключении, где знакомится с тюремным врачом. Это хорошая, правдивая история, и в то же время — рассказ о воспитании человеческой души.
«Я очень много разговаривала с прототипом Эдуарта. И для меня он, как Раскольников, который отдает себя в руки полиции. Только дело тут не в Соне, а во встрече с немецким доктором, своего рода Чеховым, ведь Чехов был не только драматургом, но и врачом. Эта встреча изменила отношение Эдуарта к миру», — говорит Ангелика Антониу.
«Дети СССР», «Незнакомка»
Если в «Эдуарте» мытарствам эмигрантов уделено совсем немного времени, то в израильской картине «Дети СССР» речь — только о них. «Дети СССР» способны отбить у любого еврея всякую охоту к переезду в Израиль. Действие происходит в 1997 году, герои — молодые люди, бывшие советские, которых родители привезли в Израиль детьми. Те выросли неассимилированными хулиганами. По мысли режиссера мы должны их пожалеть. Но жалко было бы только государство Израиль, если бы дела там обстояли так, как показано в кино. Продюсер фильма Айдын Ализаде объясняет смысл фильма по-своему: «На самом деле, мы просто думаем о том, чтобы донести до человека одну простую вещь: чтобы он был готов ко всему. Если он уже собрался, то он должен быть готов к тому, что дорога из тысячи ступенек — дорога в тысячу ступенек, а не в пятьсот, и не в двести».
Наверное, Джузеппе Торнаторе тоже решил предупредить желающих получить вид на жительство в Италии. Во всяком случае, он тоже снял фильм про эмигрантку. Ну, честно признаюсь, такой залипухи я давно не видела. Актриса Малого драматического театра Петербурга Ксения Раппопорт играет украинскую женщину, попавшую в Италии в сексуальное рабство и пытающуюся отыскать отнятого у нее злыми мафиози ребенка. Мало того, что злодей-сутенер, подвергает своих подопечных зверским пыткам, он еще заставляет их рожать, а новорожденных нелегально продает в бездетные семьи. Ну, если бы видели, какую фигуру удалось сохранить героине после 9-ти родов, вы бы глазам своим не поверили. Впрочем, тут не веришь всему и сразу. И тому, что наша бедняжка дважды убивает сутенера (первый раз не добила ножницами, пришлось во второй раз орудовать лопатой). И тому, что, задавшись целью устроиться домработницей, сталкивает с лестницы свою конкурентку, и тому, как учит маленькую девочку жизни, фактически пытая несчастного ребенка. Мало всего этого бреда, так наша эмигрантка выступает еще и в роли носителя причудливой морали. Если тебя ударили, отвечай ударом; если не знаешь, кто ударил, бей того, кто попался под руку.
Ну, тут мне Джузеппе Торнаторе ответил: «Этот фильм я считаю удачным, он полностью соответствует моему замыслу. Но ваши сомнения имеют под собой основания. Я, правда, не думал, что фильм должен нести в себе какую-то мораль или послание. Но там есть тема самоуважения и любви к себе. Главная героиня себя не любит и не уважает. Она хочет, чтобы дочь была на нее не похожа. Уничтожь другого, но не разрушай себя. Главное — сохранить себя, как личность. Ведь все родители учат детей не повторять их собственных ошибок». — Ну, от комментариев воздержусь. Авторская позиция ясна.
«Мужская работа»
Вообще, проблемы проституции заняли серьезное место в конкурсной программе Московского Международного Кинофестиваля. Финская картина называется «Мужская работа». Главное действующее лицо финского фильма — это мужчина по вызову. Он безработный. На нем жена и дети. Все, что ему удается найти — это работа в сфере сексуальных услуг. Сам себе он подыскивает, как водится, серьезные оправдания. Ведь он помогает немолодым одиноким женщинам. В этом фильме хороши некоторые подробности. Вот наш герой клеит объявления на стеклах магазинов и сам отрывает две полосочки с телефоном, чтобы создать видимость востребованности. Или то, как ставит старую машину подальше от школы, чтобы не позорить сына перед его товарищами. Или рассказ о человеке, который работает на заводе бесплатно, работу получить не может, а сидеть дома без дела не может тоже.
Режиссер Алекси Салменпери на мое замечание реагирует так: «В фильме главная тема — столкновение мужчины со своим стыдом. Историю я выдумал из головы, но проблемы моего героя мне понятны. У меня трое детей и я изо всех сил стараюсь обеспечить свою семью, знаю, чего это стоит».
«Вива!», «Интернационал», «Убийца клана Инугами»
За «Мужской работой» последовала американская картина «Вива!». В ней проституцией от безделья и жажды приключения занимаются молоденькие миловидные домохозяйки. Одну из них играет режиссер Анна Биннер, она же композитор, сценарист и художник. Судя по всему, Анна Биннер решила конструировать фильмы, снимавшиеся в 1970-е годы. Таким образом, воссоздать дух начала 1970-х с идеями сексуальной революции и раскрепощению женщин. Никакого духа в фильме не ночевало. На протяжении всего фильма в кадре появлялись микрофоны. И все решили — ага, это все понарошку, ну, фильм в фильме, а дальше начнется настоящая история. Не тут-то было. На пресс-конференции выяснилось, что показали рабочую копию картины. Никаких микрофонов в кадре не должно было быть. Эх, жаль, специалисты не успели к этому времени подвести под микрофоны искусствоведческую базу.
Следующий сюрприз поджидал на фильме классика японского кино 92-летнего Кона Итикавы. Лично я видела детектив «Убийца клана Инугами» 30 лет тому назад. Продюсеры подтвердили, что это ремейк. Но, уверяю, если вам покажут оба варианта, десяти отличий вы не найдете.
Приятным сюрпризом стал фильм из Турции «Интернационал». Действие его происходит в начале 1980-х годов. У власти хунта. Ее представителей собираются торжественно встречать в небольшом местечке. Все начинается с анекдота. С того, что немолодой руководитель оркестра слышит мелодию «Интернационала», а его дочь обманывает его и говорит, что это песня о весне. И вот этой мелодией оркестр встречает руководство страны. Финал, как вы понимаете, трагический.
Режиссер Сирри Ондер говорит: «По убеждениям я — коммунист. За свои взгляды я провел 12 лет при хунте в тюрьме, и остался верен им до сих пор. А вот продюсер моего фильма коммунистических убеждений не разделяет».
Продюсер Мухарреш Гулмеш добавляет: «В 1980 году мне было 12 лет. Мое поколение не политизировано. Нас держали в узде, не разрешали даже собираться большими компаниями. В итоге я вырос либералом».
«Временное освобождение»
Судя по фильму «Интернационал», сотрудничество коммунистов и либералов, если они умны и талантливы, может дать очень хороший результат. Режиссер датского фильма «Временное освобождение», он же — исполнитель одной из главных ролей, Эрик Клаусен признался, что вышел из совсем простой семьи, а его партнер, актер Еспер Аскольт принадлежит верхушке среднего класса. Подробно, чуть ли не в режиме реального времени в фильме воспроизведен один день из жизни заключенного, которого выпустили из тюрьмы в сопровождении полицейского. К финалу наивный полицейский окажется куда большим преступником, чем его подконвойный. «Временное освобождение» многим пришлось по нраву. Послушав режиссера, мы поймем, почему: «30-40 лет назад кинематографисты потребовали, чтобы в датском кино люди могли узнавать самих себя. И такова наша традиция: кино отражает реальную жизнь».
«Ничего личного»
Ну вот, в российском кино жизнь обычных людей отображать не принято. Хотя бывают и приятные исключения. К примеру, Лариса Садилова взяла за правило снимать хорошие фильмы о реальных проблемах нормальных людей и продолжает ему следовать. За картинами «С любовью Лиля», «Требуется няня» последовала новая работа. Называется «Ничего личного». Полностью сюжет пересказывать не стоит, он — детективного свойства. Бывший следователь работает в частном сыскном агентстве. Подсматривая за одинокой женщиной, он проникается к ней сочувствием, чуть не разрушает свою собственную жизнь, а детектив на наших глазах превращается в драму. «Ничего личного», как всякий серьезный фильм, задает вопросы, на которые нет однозначного ответа. В нем есть тема, знакомая по пьесе Брехта «Добрый человек из Сезуанна»: ты не можешь быть одинаково добр со всеми, тебя на это не хватит; по закону сохранения энергии добро прибывает в одном месте и убывает в другом. Главную роль в фильме замечательно, сдержанно и подробно сыграл Валерий Баринов, который так прокомментировал мои рассуждения: «Вы абсолютно точно угадали: душа, вероятно, имеете свои объемы. Если ты что-то отдаешь в одном месте, то приходится забирать у другого. И очень много приходится забирать у себя. Знаете, когда-то Окуджава написал: «Дай передышку щедрому…» Но щедрый сам себе передышки не дает.
«Путина»
Второй участник конкурса от России — фильм «Путина». Его режиссер Валерий Огородников умер год тому назад. Фильм удалось спасти, благодаря усилиям многих людей, в том числе, Владимира Рослова и Владилена Арсеньева.
Говорит Владилен Арсеньев: «В этой картине есть и шекспировские страсти, вот они — Макбеты, Лиры, Ромео и Джульетта, они здесь на этом острове. В фильме в простой форме говорится о чем-то очень важном и дается это бесспорно замечательными актерскими работами».
Надо полагать, что «Путину» критики станут сравнивать с «Эйфорией» Ивана Вырыпаева и напишут, что там действие происходило на юге, а тут — на севере. Разница гораздо существеннее. Фильм Вырыпаева заканчивается гибелью главных героев — лодку с их телами красиво уносит река. В картине Валерия Огородникова в лодке, на реке, рождается ребенок, и его плач разносится над островом Залита — крошечной моделью большого мира. Тяжело больной человек перед смертью снял картину про жизнь. Последний российский участник конкурса, он же — лауреат 29-го Московского Международного Кинофестиваля, называется «Путешествие с домашними животными» и снят Верой Сторожевой. Из разговоров на пресс-конференции я поняла, что по сценарию главная героиня была продана из детдома немолодому мужчине и прожила с ним 17 лет. Странности характера героини следуют из ее биографии. Однако, вся предыстория в фильме опущена, из него можно понять, что она была в детдоме и была замужем. Стало быть, просто малахольная. Играет ее Ксения Кутепова. Живет она на полустаночке, мимо пролетают поезда, она смолит лодку, доит корову, колет дрова, а руки ее — крупным планом в кадре — белые-белые, чистые-чистые. Курам и коровам на смех. Ладно, допустим, это притча. Но к чему тогда бесконечные подробности быта, а главное — в чем суть? Притча всегда предполагает мудрое и неожиданное высказывание. А единственная мысль, которую можно извлечь из медленной, претенциозной картины Сторожевой, изумительно шаблонна и сводится к тому, что призвание женщины — в материнстве. Вот у Веры Сторожевой спрашивают, где она видела детдома, похожие на тот, что в ее фильме. Она отвечает: «Нам захотелось так».
« Могли быть "Бесы", а мог быть "Дым"»
Какой детдом — неважно. И это отличительная черта не только фильма Веры Сторожевой. Вот в американской картине «Вива!», действие которой происходит в 72-м году, фигурирует стодоллоровая купюра современного образца. Режиссер Анна Биннер нисколько не смущена: «Да, это просто актриса перепутала, не ту купюру достала».
А вот из общения с Алеко Цабадзе. В «Русском треугольнике» с исключительной назойливостью нам показывают обложку книги «Бесы». Вот я и спрашиваю у режиссера, какое отношение имеет роман Достоевского к происходящему в фильме? «Ничего особенного я туда не вкладывал, просто "Бесы". Там мог быть и «Мастер и Маргарита", или "Братья Карамазовы"»? — отвечает режиссер.
Могли быть «Бесы», а мог быть «Дым» Тургенева или что-то еще. Необязательность деталей и, как следствие, необязательность целого — отличительный признак многих современных фильмов. Второе наблюдение. Российские актеры на пресс-конференциях куда более содержательны, чем режиссеры. Петр Миронов отдувался за Алеко Цабадзе, Валерий Баринов — за Ларису Садилову, Мария Полицеймако и Нина Русланова — за Еву Нейман, то же самое можно сказать и про израильского актера, выходца из России Даниила Брука. Так быть не должно, потому что актеры — исполнители, режиссеры — авторы, за фильм отвечают они. Когда иностранные режиссеры, даже такие знаменитые, как Торнаторе, слышат неудобный вопрос, они фокусируют внимание на критически настроенном журналисте и крайне дружелюбно, уважительно и подробно пробуют доказать свою правоту. Все наши или бывшие наши в таких случаях ведут себя крайне агрессивно и по сути претензий не отвечают. Свидетельствует это не об исключительной ранимости наших режиссеров, но только и единственно об отсутствии культуры и неуважении к точке зрения оппонента. Что еще обращает на себя внимание? Чем дальше совершенствуется техника, чем больше входит в жизнь кино сложного монтажа, объемного изображения и звука, тем более плоским и примитивным становится все остальное. Почти все фильмы, представленные в конкурсе ММКФ, описываются пересказом сюжета. И даже лучшие из них вызывают ощущение дежа вю. В прежние времена по фильмам, привезенным из разных стран, можно было составить определенную социологическую картинку. То косяком шли картины, в которых действовали благородные и не по летам взрослые дети, то женщины, сильные и выносливые, оказывались героинями фильмов. Если судить о состоянии мира по конкурсной программе Московского Международного Кинофестиваля, говорила я в прошлом году, холод лезет за воротник. Здесь люди боятся подпустить к себе кого-либо ближе, чем на 40 сантиметров, они заняты тяжелым, непроизводительным трудом — букмекеры, клерки в офисах, страховые агенты, менеджеры по продажам. Люди зарабатывают деньги, страхуют заработанное и так по мертвому кругу. «Работа, работа и никакого отдыха для Джека», как в романе Стивена Кинга «Сияние», но безо всякой мистики. Остается извлечь из знаменитой триады «Потребляй-работай-сдохни» первое слово. Останется «Работай-сдохни». Конкурс этого года, по сути, не дал никаких оснований даже для социологических обобщений. Разве что в нескольких фильмах главными действующими лицами становились эмигранты и проститутки обоих полов. Да еще мастеров экрана объединяет ненависть или антипатия к сотрудникам правоохранительных и, шире, силовых ведомств. Все зло мира воплощено теперь не столько в образах бандитов, убийц и сутенеров, сколько в образах милиционеров, полицейских и военных. Вряд ли кинорежиссеры днюют и ночуют в околотках, скорее, они много читают газеты и смотрят телевизионные сюжеты. Поэтому сюжеты вторичны, подробности необязательны, Москву можно снимать в Киеве, а в людях почти невозможно узнать своих современников.
