Крупнейшие страховые компании мира на днях обнародовали данные об общем ущербе от природных катастроф в 2014 году, который составил более 106 миллиардов долларов по всему земному шару. Глобальные изменения климата и вызываемые ими экстремальные засухи, наводнения, ураганы, перепады температур, ведущие к нарушению привычного уклада жизни целых народов, становятся все заметнее. Однако мировое сообщество, как показали последние события и международные саммиты, все еще не готово не только выработать единую программу противодействия этим изменениям, но даже верно оценить масштаб опасности.
Жертвами разных стихийных бедствий в минувшем году напрямую стали не менее 12 тысяч человек, без учета миллионов так называемых "косвенных смертей", вызванных связанными с глобальными изменениями климата неурожаями, войнами или эпидемиями. Экстремальные зимние температуры и снегопады в США и Японии, бури с градом и небывалые дожди и ветры в Европе, колоссальные наводнения на Балканах, в Индии и Пакистане, лесные пожары в Австралии и засухи в Китае – всем этим, в числе прочего, был отмечен 2014 год, по данным синоптиков, в целом оказавшийся самым жарким на планете за всю историю метеонаблюдений.
Одновременно своего максимума в 2014 году достиг и уровень концентрации парниковых газов, в первую очередь CO2, в атмосфере, превышающий сейчас 142 процента – если за 100 процентов взять масштабы доиндустриальной эпохи. Особую тревогу также вызывает сейчас прогрессирующее потепление мирового океана, подчеркивает Кристиана Фигерес, исполнительный секретарь специального ведомства ООН, ответственного за исполнение условий Рамочной конвенции ООН об изменении климата, принятой, кстати, уже более 20 лет назад:
– Жара постоянно абсорбируется океанами. Нет никаких сомнений в том, что океанская вода продолжит нагреваться, этот процесс идет непрерывно. При этом происходящее, честно говоря, нас отчасти пока спасает – потому что океаны принимают на себя жару, которая иначе ударила бы по земле. Пока вода расплачивается за нас.
Конференция ООН по защите климата в столице Перу Лиме, завершившаяся в последний месяц 2014 года, не принесла ожидаемых результатов. Представители более чем 190 государств мира, участвовавшие в ее работе, лишь утвердили промежуточный документ о сокращении выбросов парниковых газов в атмосферу, который ученые и экологические организации назвали крайне слабым, компромиссным и расплывчатым. По плану ООН, новое фундаментальное соглашение о том, как международное сообщество намерено после 2020 года реагировать на глобальные изменения климата, должно быть подписано на саммите в Париже в конце 2015 года. Оно повлияет на мировые энергетику, транспортные системы и планы развития экономики в будущие десятилетия.
Однако переговоры в Лиме лишь показали, насколько сильно по-прежнему отличаются позиции разных стран в этом вопросе. В результате итоговый документ прошедшей в Перу конференции представляет собой простое перечисление мер, которые то или иное государство могло бы, но не обязано, принять для ограничения выбросов в атмосферу парниковых газов, в первую очередь двуокиси углерода, – хотя в начале все участники вроде бы высказывались за то, чтобы действовать как можно более решительно.
Большинство стран Азии, Африки и Латинской Америки при этом опасаются, что любые новые ограничения в области эмиссии парниковых газов подорвут развитие их экономик, и считают несправедливыми любые предложения ввести какие-либо общие, единые для всех ограничительные нормы, в то время как богатые государства, на чью долю приходится львиная доля выбросов в атмосферу, настаивают на введении таких норм для всех без исключения. В любом случае, последние события в мире и на конференции в Лиме в частности оказались холодным душем для более чем ста развивающихся стран, отмечает руководитель программы "Климат и энергетика" российского представительства Всемирного фонда дикой природы Алексей Кокорин:
– Развивающиеся страны поняли, что они наиболее уязвимы. Сами они снизить выбросы СО2 не могут, потому что, во-первых, они у них очень маленькие, и во-вторых, у них для этого просто недостаточно ресурсов. Максимум, что они могут сделать, это адаптироваться к изменению климата, и даже в этом им нужна помощь. Также стало понятно, что тех целей, которые красиво заявлялись (и сейчас заявляются) в ООН – например, удержать в XXI веке изменение температуры на уровне не больше 2 градусов Цельсия от доиндустриального уровня – достичь не получается. Все идет к тому, что будет повышение не на 2 градуса, а на 4 градуса – а это гораздо большая чистота и сила опасных явлений. Мы видели противостояние не "развитых" и "развивающихся" стран, как было когда-то, а наиболее уязвимых стран и крупнейших стран, в которые входят, например, такие государства, как Саудовская Аравия, Китай, в определенной степени Индия, которые не спешат снижать выбросы, а среднеразвитые страны еще вдобавок не очень-то спешат помогать наиболее слабым.
– Какие именно катастрофы или явления угрожают этим развивающимся странам на фоне потепления климата?
– Конечно, не температура. Волны жары для них тоже существенны, но все-таки это южные страны, это не волна жары в Москве. Угрожает, прежде всего, дефицит пресной воды на обширных территориях Африки, Азии и Латинской Америки. При этом Индия, конечно, этим затронута, но практически только северная часть Индии. Китай затронут, но относительно немного. А вот другие, более мелкие страны затронуты гораздо сильнее. Второй момент – это повышение уровня мирового океана, который сейчас лучше всего просчитывается, и понятно, что один метр среднего повышения, по сути дела, уже вопрос времени. При этом один метр ввиду физических причин – это будет полтора метра в тропиках и, скажем, полметра, например, на Баренцевом море. Для многих малых островных государств, которых примерно 30 или 40, это катастрофа, некоторые из них просто погибнут.
– В какой перспективе этот подъем уровня мирового океана может произойти?
– Лет через 50-70. Вы живете на острове, ваши предки жили на этом острове, и тут получается, что из-за того, что в мире не могут снизить какие-то выбросы, ваш остров затопит! Естественно, ваша реакция будет очень резкой, радикальной. А для всего мира это рост числа и силы опасных гидрометеорологических явлений. И если в России это будут более экстремальные осадки, наводнения, волны жары, то в более южных странах это – тайфуны, ураганы. То есть объективно страны северные, включая и Средиземноморье, и большую часть США, Японию, выглядят менее уязвимыми.
– Что изменилось за последние 15-20 лет в климатической науке? Мы научились лучше следить за тем, как происходят климатические изменения? Сохранились ли еще разногласия в научной среде о том, что это вызвано деятельностью человека?
– В климатической науке произошло очень многое. Во-первых, изотопным анализом доказано, что увеличение концентрации СО2 в атмосфере, которое мы видим и которое все усиливается, точно происходит из-за деятельности человека. 20 с лишним лет назад этого еще не было. И были сомнения – а может быть, это природные какие-то вещи, циклы? Во-вторых, стало понятно, что антропогенные изменения климата накладываются на естественные вариации, вызываемые океанскими циклами. Если мы видим где-то замедление изменения климата, то это не означает, что замедлился процесс усиления парникового эффекта, нет – это у нас такая фаза взаимодействия с океанскими циклами. У нас за эти 20 лет собрано несоизмеримо больше данных по океану. И главное доказательство глобального потепления, того, что оно есть, – прогресс верхнего слоя океана. До глубины в 700 метров, в тысячу метров, до двух тысяч метров доходит значимое, определяемое приборами увеличение его температуры. У нас четко зафиксировано увеличение числа и силы опасных природных явлений, связанных и со штормовыми ветрами, с осадками (и в плюс, и в минус), и с наводнениями, и с засухами. Это тоже факт. То есть знаний стало гораздо больше, они стали гораздо более определенными, хотя не всегда столь "безысходными", как предполагалось.
– Единство мнений среди климатологов существует на сегодняшний день?
– Среди климатологов консенсус существует по базовым вещам. По частностям, конечно, консенсуса нет. Скажем, неизвестно, когда у нас концентрация СО2 в атмосфере еще увеличится, пусть не на треть, но на 25 процентов – и при этом океан как ответит? Больше будет поглощать СО2 или меньше? Вот это неизвестно. По тайфунам нет консенсуса, а их число и сила растут. Ущерб растет, безусловно, и их непредсказуемость растет. А вот то, что число и сила, – нет единых мнений.
– Как-то биосфера уже реагирует на такие изменения?
– Дыхание биосферы реагирует. Концентрация СО2 – это что-то типа синуса. Когда лето в Северном полушарии, то у нас больше явлений, когда лето в Южном – меньше. Просто биосферы больше в Северном полушарии, чем в Южном. И амплитуда этого синуса примерно одинакова последние 50 лет. Вот если бы эта амплитуда увеличивалась, либо как-то дергалась, возникал бы вопрос: может быть, мы уже вывели биосферу из равновесия? Пожалуй, этого пока нет. Другое дело, что эффекты глобального потепления вовсю воздействуют на отдельные виды, на отдельные экосистемы.
– Вы сказали, что даже сокращение выбросов не сможет остановить потепление на 2 градуса по шкале Цельсия до конца 21-го века или даже на 4 градуса. Можно описать, как будет выглядеть Земля, потеплевшая на два градуса?
– С +2 градусами – более-менее не катастрофично. Нужно будет предпринять немалые усилия для адаптации сельского и водного хозяйства во многих странах Азии, Африки и Латинской Америки, включая Центральную Азию, естественно, Средиземноморье. Из регионов, окончательно превратившихся в пустыню, в первую очередь из зоны Сахеля в Африке, людей придется просто переселить. Будут небольшие части суши, где людям будет жить действительно плохо либо они не смогут существовать без постоянной помощи.
Также некоторые малые острова все равно будут ожидать затопления, хотя и не столь быстрые. Но людей там живет очень мало, будем надеяться, что все с ними будет хорошо. Те или иные низменные территории, ту же Венецию, нужно будет спасать, за очень большие деньги. Но с помощью вложения этих денег проблему можно будет решить. А если Земля потеплеет на 4 градуса, то количество зон, где очень тяжело вести сельское хозяйство, будет уже гораздо больше. К концу XXI века даже в России условия сельского хозяйства ухудшатся всюду, кроме Северо-Западного федерального округа. Но, говоря о России, – это лишь вопрос средств. А для каких-то стран типа Киргизии это может стать просто трагедией, люди там жить не смогут. Выход для них будет один – мигрировать оттуда, – рассказывает руководитель программы "Климат и энергетика" российского представительства Всемирного фонда дикой природы Алексей Кокорин.
