Кирилл Кобрин: В Великобритании число школ, в которых преподают русский язык, сократилось с 300 до 200. В некоторых университетах и колледжах закрывают русские кафедры. О причинах изменения отношения британцев к русскому языку мой коллега Игорь Померанцев побеседовал с лондонским писателем Зиновием Зиником.
Игорь Померанцев: Зиновий, вы живете в Лондоне уже почти 30 лет. За это время русский язык пошел на убыль или утвердился в британской столице? Или он как был, так и остается на языковой периферии?
Зиновий Зиник: Когда я 30 лет назад приехал в Лондон, прошло, по-моему, года два, прежде чем я услышал звучание русского языка на улице. Это было в районе посольства, и за спиной я вдруг услышал фразу: "С Иваном Ивановичем пора кончать". Это был такой шок! Я получил почти эстетическое удовольствие от этого. Естественно, ситуация очень резко изменилась, особенно за последние 5-10 лет. Русский язык слышен везде. Отношение к нему такое же, как в Англии в свое время утвердилось по отношению к любому языку эмигрантов. Это все-таки отношение имперское, они привыкли к иностранной речи. Зависит все, естественно, от людей. Если мы говорим о кругах людей, стоящих в местном пабе, конечно, они стали употреблять словечки, вроде "на здоровье". И мне каждый раз приходится, когда выпиваешь с ними, объяснять, что "на здоровье" - это по-польски, а не по-русски, а по-русски - "ваше здоровье".
Когда я приехал лет 30 назад, я говорил с преподавателями, с которыми я познакомился, и говорил: "Как же так, вы не изучаете современную русскую литературу?" Они страшно обиделись на меня и сказали: "Как же, мы долго боролись, и сейчас студенты изучают Пастернака, Александра Блока!" Потому что до этого имелось в виду, что изучалась только древнеславянская литература. Я-то, конечно, имел в виду - почему не изучают меня? Я дождался, меня изучают в Лондонской школе славистики, в Бирмингеме, в Глазго, и что-то такое происходит в Оксфорде.
В Великобритании все происходит с запозданием. Они стали закрывать отделения славистики, скажем, в Бирмингеме, в Бристоле и в Глазго в тот момент, когда Россия, наоборот, стала становиться на ноги, когда она стала модной страной. Я думаю, что лет 10 пройдет - и они начнут, наоборот, расширяться, когда Россия опять выйдет из моды.
Игорь Померанцев: Зиновий, вас не только изучают в английских университетах, вас и переводят. Что за люди - английские переводчики русской литературы? Это престижно в Англии - переводить русскую литературу?
Зиновий Зиник: До приблизительно последних 10 лет имя переводчика вообще практически не упоминалось ни в одной рецензии, это была совершенно рабская должность. Иностранная литература, особенно в британской литературной среде, которая самодостаточна, она рассматривает переводную литературу как этнический курьез. Переводчик был анонимным лицом, это были совершенно невероятные, почти монастырской закваски, монашеской, люди. До сих пор это очень плохо оплачиваемая работа. Статус переводчика, естественно, повысился, тем не менее, один из лучших переводчиков, скажем, Эндрю Бромфилд, который переводит практически всех видных авторов, коммерческих авторов, говорит, что эта профессия приближается к профессии врачей в колониальных странах с огромным процентом самоубийств. Потому что одиночество и неблагодарность этой работы просто поразительны.
Игорь Померанцев: В интеллигентской английской компании употребляют какие-то русские словечки?
Зиновий Зиник: Слово "товарищ" всегда употребляют, когда речь идет о коммунистическом прошлом, или классический набор, типа "водка, спутник, самовар". Я думаю, словарный запас английской интеллигенции не продвинулся. Но на самом деле знание, осведомленность о России, конечно, страшно выросла. Потому что все-таки раньше мы были гайками в этой атомной бомбе, которая символизировала Россию, угрозу ядерной войны, а теперь появилось огромное количество литературы, где освещаются все анекдотические аспекты деятельности Сталина или, наоборот, шарм интеллигентской болтовни 70-х годов за кухонным столом.
Игорь Померанцев: Русская классика, русская драматургия, пусть в переводе, но хоть отчасти подогревает интерес к русскому языку?
Зиновий Зиник: Никто не понимает, почему возник интерес к Достоевскому, если только не объяснять его эпохой после Первой мировой войны, бездной, которая разверзлась перед лицом британской интеллигенции, которая поняла, что нет никакого рационального объяснения этой бойне, которая была в Европе, и они обратились случайным образом к Достоевскому, который эту бездну человеческого сознания изучал. Интерес к Сталину спровоцирован кризисом левого сознания среди британской интеллигенции, которое было очень сильным. Развал Советского Союза привел к страшным спорам внутри британской интеллигенции, к ссорам чисто личным, когда школьные друзья просто перестали друг с другом здороваться. И в связи с развалом советской системы рухнуло последнее прибежище русской интеллигенции.
Игорь Померанцев: Вы пишите не только по-русски. Вы регулярно пишите и издаете свою эссеистику по-английски. Вы написали, по-моему, книгу рассказов по-английски. Когда вы пишите по-английски, вам русский язык помогает или мешает?
Зиновий Зиник: Я стал писать по-английски просто потому, что огромное количество для прозаика какого-то словесного шума стало накапливаться по-английски. Никаких проблем, так сказать, такого столкновения двух языков нет. Я беседовал с замечательной писательницей Мэвис Галлант, которая родом из Канады, в 21 год она уехала во Францию, и сейчас ей 83 года, то есть она практически 50 с лишним лет жила во Франции и всю жизнь писала рассказы для "Нью-Йоркера" по-английски. Она говорит, что никогда не было никакого столкновения, она двуязычная просто потому, что родилась во французской Канаде. По-французски она отказывается писать. Она мне сказала лет 20 назад (мы дружим): "Я никогда не буду писать по-французски, потому что я не хочу быть эмигрантским писателем".
Лучше, я думаю, писать по-английски про Россию и по-русски про Англию. Во всяком случае, это самая легкая вещь, самая любопытная, самая увлекательная вещь. Но самое трудное, конечно же, писать по-английски про Англия и про Россию по-русски.
