Смею утверждать, что природа Котлована недостаточно изучена. Взять хотя бы первый петербургский котлован за Московским вокзалом: яму вырыли еще в конце 90-х, потом ее продали и перепродали за хорошую цену, и вот, не прошло и 15 лет – глядишь, и поперли из грязи в начале Лиговки бледные бетонные ростки. Сначала тут хотели возвести вокзальный комплекс, но светлая идея высокоскоростной магистрали Москва-Петербург растворилась в пространстве, и тогда решили построить бассейн, потом – торговый комплекс. Но и годы сна не прошли даром – котлован жил своей жизнью, наполнялся водой сам и подтапливал окружающие фундаменты – ну, да что там! Кто старое помянет, тому глаз вон – особенно, когда в будущем торговом комплексе мелькают идеи еще не рожденных 11 кинозалов и ресторанов.
Если бы это был отдельно взятый котлован… Но за первой ямой последовала вторая – за Мариинским театром. И эта сказка Перро, пересказанная многократно, еще краше первой, поскольку ее персонажи не только безличные девелоперы, но и знаменитые архитекторы, и несравненный маэстро Гергиев, ничего не пожалевший для славы родного театра - ни снесенного ДК 1-й Пятилетки, памятника эпохи конструктивизма, ни остатков Литовского рынка, ни, естественно, денег каких-то там налогоплательщиков. Ведь эти налогоплательщики не только не возьмут верхнего "до", но и скрипичного ключа от басового не отличат – так что же о них говорить?
То есть я подозреваю, что Котлован – не как яма, а как явление – имеет способность передаваться, а уж каким путем, контактным или бесконтактным, утверждать не берусь.
Но главное, чтобы подтвердить мою догадку, далеко ходить не надо, всего лишь на площадь Островского. И посмотреть на Александринский театр. Потому что прямо за ним, в квартале, очерченном улицей Росси и Фонтанкой, назревает – что? Правильно – вторая сцена – уже Александринского театра. Вы скажете – это идея не котлована, а второй сцены – и будете неправы, поскольку (могу побиться об заклад на что угодно) здесь зарождается новый котлован.
1 мая во двор завезли строительную технику, просверлили дырки в фундаментах домов, вставили штыри. Сообщили, что погрузят 6 пробных свай. Театр на гастролях, и некому успокоить окрестных жителей, которые подозревают, что строители вряд ли раскошелятся на добросовестное укрепление их домов, особенно уязвимых, во-первых, потому, что они конца XVIII века, а во-вторых, потому, что рядом Фонтанка. И эти подозрения не лишены основания – эксперты утверждают, что современные технологии позволяют укрепить все, что угодно, вот только строительство при этом удорожается чуть ли не вдвое.
История проекта заслуживает отдельного похвального слова. Дело в том, что архитектор Юрий Земцов сначала представил проект, на четверть вылезавший за линию домов на набережной Фонтанки – потому что как же второй сцене такого театра обойтись без стеклянного кафе на верхнем этаже? Но когда этот проект завернули, автор ни мало не смутился – и, как фокусник, вытащил из другого кармана проект пониже. То есть, видимо, думал – чем черт не шутит, надо попытать счастья, а вдруг проскочит? А если не проскочит и кто-нибудь втиснется во временную щель, выделенную для доработки шедевра-переростка? Этого, естественно, допустить нельзя, вот и ходят нынче зодчие сразу с двумя вариантами.
Во всей этой истории удивительно еще вот что – худрук Александринки Валерий Фокин, человек заслуженный, но не имеющий все же такой ослепительной славы, как маэстро Гергиев, видимо, возжажадал хоть в чем-то с ним сравняться. Само по себе честолюбие – хоть и не добродетель, но могучая сила, иногда способствующая прогрессу, - нам ли ее осуждать? Но чтобы вот так безоглядно стремиться к котловану? Ведь нет ни одного эксперта, ни просто здравомыслящего человека, который, услышав про Алексанринку-2 прямо за театром, не предсказал бы с уверенностью: будут здесь проблемы, не может их не быть при нынешнем отношении строителей и властей к городу – как к плантации, из которой нужно любыми способами выжать максимум прибыли.
Теперь, глядя на квадригу Аполлона над колоннадой Александринского театра, я опускаю глаза: куда несешься ты, - думаю, - лучше смотри под ноги, беспечный бог, не ровен час споткнешься
Если бы это был отдельно взятый котлован… Но за первой ямой последовала вторая – за Мариинским театром. И эта сказка Перро, пересказанная многократно, еще краше первой, поскольку ее персонажи не только безличные девелоперы, но и знаменитые архитекторы, и несравненный маэстро Гергиев, ничего не пожалевший для славы родного театра - ни снесенного ДК 1-й Пятилетки, памятника эпохи конструктивизма, ни остатков Литовского рынка, ни, естественно, денег каких-то там налогоплательщиков. Ведь эти налогоплательщики не только не возьмут верхнего "до", но и скрипичного ключа от басового не отличат – так что же о них говорить?
То есть я подозреваю, что Котлован – не как яма, а как явление – имеет способность передаваться, а уж каким путем, контактным или бесконтактным, утверждать не берусь.
Но главное, чтобы подтвердить мою догадку, далеко ходить не надо, всего лишь на площадь Островского. И посмотреть на Александринский театр. Потому что прямо за ним, в квартале, очерченном улицей Росси и Фонтанкой, назревает – что? Правильно – вторая сцена – уже Александринского театра. Вы скажете – это идея не котлована, а второй сцены – и будете неправы, поскольку (могу побиться об заклад на что угодно) здесь зарождается новый котлован.
1 мая во двор завезли строительную технику, просверлили дырки в фундаментах домов, вставили штыри. Сообщили, что погрузят 6 пробных свай. Театр на гастролях, и некому успокоить окрестных жителей, которые подозревают, что строители вряд ли раскошелятся на добросовестное укрепление их домов, особенно уязвимых, во-первых, потому, что они конца XVIII века, а во-вторых, потому, что рядом Фонтанка. И эти подозрения не лишены основания – эксперты утверждают, что современные технологии позволяют укрепить все, что угодно, вот только строительство при этом удорожается чуть ли не вдвое.
История проекта заслуживает отдельного похвального слова. Дело в том, что архитектор Юрий Земцов сначала представил проект, на четверть вылезавший за линию домов на набережной Фонтанки – потому что как же второй сцене такого театра обойтись без стеклянного кафе на верхнем этаже? Но когда этот проект завернули, автор ни мало не смутился – и, как фокусник, вытащил из другого кармана проект пониже. То есть, видимо, думал – чем черт не шутит, надо попытать счастья, а вдруг проскочит? А если не проскочит и кто-нибудь втиснется во временную щель, выделенную для доработки шедевра-переростка? Этого, естественно, допустить нельзя, вот и ходят нынче зодчие сразу с двумя вариантами.
Во всей этой истории удивительно еще вот что – худрук Александринки Валерий Фокин, человек заслуженный, но не имеющий все же такой ослепительной славы, как маэстро Гергиев, видимо, возжажадал хоть в чем-то с ним сравняться. Само по себе честолюбие – хоть и не добродетель, но могучая сила, иногда способствующая прогрессу, - нам ли ее осуждать? Но чтобы вот так безоглядно стремиться к котловану? Ведь нет ни одного эксперта, ни просто здравомыслящего человека, который, услышав про Алексанринку-2 прямо за театром, не предсказал бы с уверенностью: будут здесь проблемы, не может их не быть при нынешнем отношении строителей и властей к городу – как к плантации, из которой нужно любыми способами выжать максимум прибыли.
Теперь, глядя на квадригу Аполлона над колоннадой Александринского театра, я опускаю глаза: куда несешься ты, - думаю, - лучше смотри под ноги, беспечный бог, не ровен час споткнешься
