В создании наукограда в Сколково вполне может пригодиться американский опыт инноваций, считают специалисты. Впрочем, по мнению выпускника Московского физико-технического института Александра Иличевского, если бы в современной России на науку тратились деньги, соразмерные с теми, что выделялись на разработки ученых в СССР, то проблем с модернизацией производства и квалифицированными кадрами сегодня бы не было.
– Сейчас все говорят о создании российской Кремниевой (Силиконовой) долины. Возможно ли, что те, кто уехал из России, вернутся обратно, чтобы работать в таком центре?
– Я не исключаю этого. Если будет открыт достаточно серьезный рынок специальностей, конкурентоспособный с западным, то почему бы и нет? Вполне вероятно, что человеку за приличные деньги было бы приятнее работать на родине, зная, что его научный вклад мог бы стать национальным достоянием. Это безусловный плюс, и если Сколково сможет это сделать, я не исключаю, что наши специалисты смогли бы вернуться.
– Возможно ли своими силами что-то сделать в области высоких технологий, то есть не только покупать, но и разрабатывать что-то?
– Опять же вопрос в научно-технической образовательной базе. Компании, которые базируются здесь и являются приятным исключением в мире технологий (у нас есть одна из ведущих в этой сфере технология распознавания графических данных), готовят для себя специалистов на прикрепленной кафедре в Московском физико-техническом институте. Эти фирмы напрямую озабочены новыми поступлениями. И создают конкурентный рынок работ и специальностей. Я думаю, что любая высокотехнологическая компания, работающая в России, должна заниматься примерно тем же.
– Вы учились в физтехе – в чем заключалась специфика обучения в этом вузе?
– Секрет физтеховского образования был не педагогический. Я думаю, что он был в хорошо продуманной структуре обучения. В конце первого семестра второго курса мы вовсю занимались на кафедрах, приписку к которым получали на собеседовании еще на первом курсе. По крайней мере, 80% наших соучеников знали, кто и где будет работать по окончании физтеха. При поступлении мы проходили приписку к тому или иному базовому академическому институту. Например, я был приписан к кафедре, которая базировалась на основе Института теоретической и экспериментальной физики. На втором курсе мы уже раз или два в неделю ездили на эту кафедру и слушали специальные курсы по своей специальности, в частности, по физике элементарных частиц. То есть буквально с первых же дней мы понимали, где будем писать дипломы и, возможно, где будем продолжать свою аспирантскую деятельность. Можно было поменять в течение обучения одну кафедру на другую, но это происходило довольно редко. Но что я знаю совершенно точно – это то, что с моего курса уехало примерно 80% тех, кто закончил физтех. Причем уезжали с полдороги, получив бакалавриат, то есть после четвертого и, в основном, после пятого курса.
– Сейчас говорят о высоких технологиях, о том, что должен произойти прорыв. Как, по-вашему, почему он не произошел? Причина в том, что квалифицированные кадры едут работать за границу, а не остаются здесь?
– Я уверен, что имеется огромный, гигантский провал в сфере подготовки научных кадров. По моим ощущениям, учиться, в общем-то, негде. В принципе, спустя 16 лет после того, как я закончил физтех, я никак не могу навскидку сказать, где следовало бы учиться, чтобы получить качественное научно-техническое образование.
– Когда, на ваш взгляд, может произойти прорыв в области высоких технологий в России?
– Я не знаю, какие деньги планируется затратить на это. Я думаю, что нужно сравнивать эту сумму с финансовыми затратами на науку во времена ее расцвета в Советском Союзе. Если какие-то сопоставимые финансовые потоки будут в сферу фундаментальных наук поступать, то я думаю, что-то сдвинется с мертвой точки.
– Сейчас все говорят о создании российской Кремниевой (Силиконовой) долины. Возможно ли, что те, кто уехал из России, вернутся обратно, чтобы работать в таком центре?
– Я не исключаю этого. Если будет открыт достаточно серьезный рынок специальностей, конкурентоспособный с западным, то почему бы и нет? Вполне вероятно, что человеку за приличные деньги было бы приятнее работать на родине, зная, что его научный вклад мог бы стать национальным достоянием. Это безусловный плюс, и если Сколково сможет это сделать, я не исключаю, что наши специалисты смогли бы вернуться.
– Возможно ли своими силами что-то сделать в области высоких технологий, то есть не только покупать, но и разрабатывать что-то?
– Опять же вопрос в научно-технической образовательной базе. Компании, которые базируются здесь и являются приятным исключением в мире технологий (у нас есть одна из ведущих в этой сфере технология распознавания графических данных), готовят для себя специалистов на прикрепленной кафедре в Московском физико-техническом институте. Эти фирмы напрямую озабочены новыми поступлениями. И создают конкурентный рынок работ и специальностей. Я думаю, что любая высокотехнологическая компания, работающая в России, должна заниматься примерно тем же.
– Вы учились в физтехе – в чем заключалась специфика обучения в этом вузе?
– Секрет физтеховского образования был не педагогический. Я думаю, что он был в хорошо продуманной структуре обучения. В конце первого семестра второго курса мы вовсю занимались на кафедрах, приписку к которым получали на собеседовании еще на первом курсе. По крайней мере, 80% наших соучеников знали, кто и где будет работать по окончании физтеха. При поступлении мы проходили приписку к тому или иному базовому академическому институту. Например, я был приписан к кафедре, которая базировалась на основе Института теоретической и экспериментальной физики. На втором курсе мы уже раз или два в неделю ездили на эту кафедру и слушали специальные курсы по своей специальности, в частности, по физике элементарных частиц. То есть буквально с первых же дней мы понимали, где будем писать дипломы и, возможно, где будем продолжать свою аспирантскую деятельность. Можно было поменять в течение обучения одну кафедру на другую, но это происходило довольно редко. Но что я знаю совершенно точно – это то, что с моего курса уехало примерно 80% тех, кто закончил физтех. Причем уезжали с полдороги, получив бакалавриат, то есть после четвертого и, в основном, после пятого курса.
– Сейчас говорят о высоких технологиях, о том, что должен произойти прорыв. Как, по-вашему, почему он не произошел? Причина в том, что квалифицированные кадры едут работать за границу, а не остаются здесь?
– Я уверен, что имеется огромный, гигантский провал в сфере подготовки научных кадров. По моим ощущениям, учиться, в общем-то, негде. В принципе, спустя 16 лет после того, как я закончил физтех, я никак не могу навскидку сказать, где следовало бы учиться, чтобы получить качественное научно-техническое образование.
– Когда, на ваш взгляд, может произойти прорыв в области высоких технологий в России?
– Я не знаю, какие деньги планируется затратить на это. Я думаю, что нужно сравнивать эту сумму с финансовыми затратами на науку во времена ее расцвета в Советском Союзе. Если какие-то сопоставимые финансовые потоки будут в сферу фундаментальных наук поступать, то я думаю, что-то сдвинется с мертвой точки.
