В Лиссабоне состоялась громкая оперная премьера. В культурном центре "Белена" прозвучала опера итальянского композитора Антонио Маццони "Антигон" на либретто Пьетро Метастазио. Партитура и либретто считались утерянными в результате разрушившего город землетрясения 1755 года.
Рассказывает обозреватель Радио Свобода Александр Гостев:
– Историки считают, что землетрясение в Лиссабоне 1 ноября 1755 года, унесшее жизни по меньшей мере ста тысяч человек, а также последовавшие за ним пожар и цунами, положили конец глобальным колониальным амбициям Португалии. В столице империи было разрушено 90 процентов зданий, в числе которых оказалась и королевская библиотека с 70 тысячами томов, и новая Опера Феникс, на сцене которой ставились в том числе и оперы Антонио Марии Маццони. Этот популярный в то время итальянский оперный композитор несколько лет работал в Лиссабоне. По заказу короля Жозе I Маццони сочинил несколько опер, одной из которых и была опера "Антигон", с успехом представленная в 1755 году. Десять из двадцати опер Маццони написаны на основании либретто Пьетро Метастазио, знаменитого поэта и драматурга эпохи литературного барокко. Представитель болонской музыкальной школы, Маццони много лет служил капельмейстером в храме Святого Петрония, в течение нескольких десятилетий играл ключевую роль в работе Болонской филармонической академии. Сюжет оперы "Антигон", по обычаям своей эпохи, основан на древних преданиях. Это история любви египетской принцессы Береники и одного из полководцев Александра Великого Антигона I Одноглазого. Этот сюжет Метастазио использовали в своем творчестве и другие композиторы XVIII века.
Партитура оперы Маццони и либретто Метастазио считались безвозвратно утерянными, однако несколько лет назад одну рукопись обнаружили в королевской библиотеке Ажуда в Лиссабоне, а другую – в Национальной библиотеке Рио-де-Жанейро, куда, как оказалось, в 1808 году ее вывезли представители португальской королевской семьи, спасавшиеся от французской интервенции в своих заморских владениях. Работой по восстановлению оперы занимались итальянский скрипач, директор оркестра "Святое дыхание" Массимо Маццео и британский музыковед Николас Майнейр. Сценографы использовали при постановке оперы цифровые технологии и оптические эффекты. Маццони и Метастазио наверняка удивились бы такому сценическому прочтению своего произведения...
О творчестве Антонио Маццоне и реставрации музыки эпохи барокко говорит музыкальный обозреватель газеты Коммерсант" Сергей Ходнев:
– Мы привыкли смотреть на композиторов с точки зрения романтической культуры, когда есть гении, которые опережают свое время. Но нужно отдавать отчет в том, что опера того времени воспринималась немножко по-другому – как драма на музыке. Допустим, Казанова в своих мемуарах пишет о своем пребывании в Петербурге, об оперном спектакле при дворе императрицы: "Давали "Олимпиаду" Метастазио с музыкой, предположим, Манфредини". На первом месте – имя либреттиста. А композитор – это человек, который положил текст на музыку, кроме того, дал возможность выступить главным людям в тогдашнем оперном театре, то есть, певцам – кастратам и примадоннам. Было очень много композиторов, которые, с нашей точки зрения, – не ахти какие первооткрыватели или люди, опережающие свое время, потому что они чаще всего просто умело обращались с запросами солистов, которые хотели блеснуть, умело писали речитативы, умело трактовали сам текст либретто.
Что касается самого Маццоне, то я бы не сказал, что это композитор уровня, скажем, Генделя. Но это очень хороший второй уровень, по которому мы можем себе представить, какая музыка звучала в аристократических оперных театрах при королевских дворах Европы в XVIII веке. Она была более или менее универсальна по своей стилистике, то есть на всем пространстве от Лиссабона и до Петербурга звучала музыка приблизительно в одном и том же стиле. Это так называемый галантный стиль. Это специфический переходный период от барокко, который мы знаем на примере того же Генделя, к раннему классицизму. Очень нарядная, очень декоративная, очень блистательная музыка. Само слово "галантный" приводит на память французское рококо – изящество, с завитушками и т.д., и т.д. Вот это очень хорошая визуальная аналогия такой музыки. Музыка, очень щедро разукрашенная вокальными колоратурами, рассчитанными на поразительные вокальные возможности. Далеко не всякий певец в наши дни возьмется за такую музыку.
– Внимание к опере "Антигон" привлечено, может быть, в первую очередь потому, что либретто было утрачено во время землетрясения. Вообще, есть смысл в том, чтобы сейчас в современных условиях возвращаться к постановке таких опер?
– По-моему – да. В принципе, есть такой большой магистральный процесс – возвращение интереса к старинной музыке у публики, особенно, в Европе, часто хочется какой-то альтернативы на оперной сцене, того, находится за пределами стандартного оперного репертуара. Это любопытно. Это всегда какая-то пища для ума, как антиквариат, как старые книги и т.д. Это совершенно особое ощущение подлинности – при правильном исполнении, конечно. Во-вторых, в таких случаях, как "Антигона", это все-таки еще и часть национальной истории. К сожалению, в России очень мало занимаются теми операми, которые в XVIII веке ставились при русском дворе. А это непочатый край, там тоже очень много интересной музыки.
– Что важно в этом – обратиться к самому творчеству, к тому историческому периоду или попытаться воссоздать музыку так, как она звучала в середине XVIII века? Возможно ли это вообще в принципе?
– В исполнительском искусстве, в музыковедении уже накоплена очень солидная база сведений, очень солидная школа исторического музицирования. Это уже не эксперименты, а действительно более или менее близкое постижение того, что и как действительно происходило в XVIII столетии. Более того, даже не обязательно быть специалистом, чтобы сравнить исполнение музыки XVIII столетия, более или менее академической, традиционной, привычной с исполнением той же самой музыки музыкантами-аутентистами. Мы никогда не узнаем, так ли это было на самом деле, но ощущение внезапно возрождающейся на твоих глазах жизни может быть достигнуто.
Это, конечно, интересный вопрос: каким образом исполнять эту музыку, если речь идет о постановке таких опер в театре? Тут, конечно, все упирается во вкусовые разногласия, потому что кому-то может нравиться попытка аутентичного исполнения. То есть, можно попробовать сделать такие же декорации, освещение при помощи свечей и масляных светильников, старинные костюмы, как в XVIII веке, и т.д. и т.п. Но все-таки главный вариант – это режиссерский оперный театр. Поэтому чаще всего в случае подобных воссозданий старинных опер практикуется сочетание исполняемой на старинный лад старинной музыки и современной театральной режиссуры.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"
Рассказывает обозреватель Радио Свобода Александр Гостев:
– Историки считают, что землетрясение в Лиссабоне 1 ноября 1755 года, унесшее жизни по меньшей мере ста тысяч человек, а также последовавшие за ним пожар и цунами, положили конец глобальным колониальным амбициям Португалии. В столице империи было разрушено 90 процентов зданий, в числе которых оказалась и королевская библиотека с 70 тысячами томов, и новая Опера Феникс, на сцене которой ставились в том числе и оперы Антонио Марии Маццони. Этот популярный в то время итальянский оперный композитор несколько лет работал в Лиссабоне. По заказу короля Жозе I Маццони сочинил несколько опер, одной из которых и была опера "Антигон", с успехом представленная в 1755 году. Десять из двадцати опер Маццони написаны на основании либретто Пьетро Метастазио, знаменитого поэта и драматурга эпохи литературного барокко. Представитель болонской музыкальной школы, Маццони много лет служил капельмейстером в храме Святого Петрония, в течение нескольких десятилетий играл ключевую роль в работе Болонской филармонической академии. Сюжет оперы "Антигон", по обычаям своей эпохи, основан на древних преданиях. Это история любви египетской принцессы Береники и одного из полководцев Александра Великого Антигона I Одноглазого. Этот сюжет Метастазио использовали в своем творчестве и другие композиторы XVIII века.
Сценографы использовали при постановке оперы цифровые технологии и оптические эффекты. Маццони и Метастазио наверняка удивились бы такому сценическому прочтению своего произведения
Партитура оперы Маццони и либретто Метастазио считались безвозвратно утерянными, однако несколько лет назад одну рукопись обнаружили в королевской библиотеке Ажуда в Лиссабоне, а другую – в Национальной библиотеке Рио-де-Жанейро, куда, как оказалось, в 1808 году ее вывезли представители португальской королевской семьи, спасавшиеся от французской интервенции в своих заморских владениях. Работой по восстановлению оперы занимались итальянский скрипач, директор оркестра "Святое дыхание" Массимо Маццео и британский музыковед Николас Майнейр. Сценографы использовали при постановке оперы цифровые технологии и оптические эффекты. Маццони и Метастазио наверняка удивились бы такому сценическому прочтению своего произведения...
О творчестве Антонио Маццоне и реставрации музыки эпохи барокко говорит музыкальный обозреватель газеты Коммерсант" Сергей Ходнев:
– Мы привыкли смотреть на композиторов с точки зрения романтической культуры, когда есть гении, которые опережают свое время. Но нужно отдавать отчет в том, что опера того времени воспринималась немножко по-другому – как драма на музыке. Допустим, Казанова в своих мемуарах пишет о своем пребывании в Петербурге, об оперном спектакле при дворе императрицы: "Давали "Олимпиаду" Метастазио с музыкой, предположим, Манфредини". На первом месте – имя либреттиста. А композитор – это человек, который положил текст на музыку, кроме того, дал возможность выступить главным людям в тогдашнем оперном театре, то есть, певцам – кастратам и примадоннам. Было очень много композиторов, которые, с нашей точки зрения, – не ахти какие первооткрыватели или люди, опережающие свое время, потому что они чаще всего просто умело обращались с запросами солистов, которые хотели блеснуть, умело писали речитативы, умело трактовали сам текст либретто.
Что касается самого Маццоне, то я бы не сказал, что это композитор уровня, скажем, Генделя. Но это очень хороший второй уровень, по которому мы можем себе представить, какая музыка звучала в аристократических оперных театрах при королевских дворах Европы в XVIII веке. Она была более или менее универсальна по своей стилистике, то есть на всем пространстве от Лиссабона и до Петербурга звучала музыка приблизительно в одном и том же стиле. Это так называемый галантный стиль. Это специфический переходный период от барокко, который мы знаем на примере того же Генделя, к раннему классицизму. Очень нарядная, очень декоративная, очень блистательная музыка. Само слово "галантный" приводит на память французское рококо – изящество, с завитушками и т.д., и т.д. Вот это очень хорошая визуальная аналогия такой музыки. Музыка, очень щедро разукрашенная вокальными колоратурами, рассчитанными на поразительные вокальные возможности. Далеко не всякий певец в наши дни возьмется за такую музыку.
– Внимание к опере "Антигон" привлечено, может быть, в первую очередь потому, что либретто было утрачено во время землетрясения. Вообще, есть смысл в том, чтобы сейчас в современных условиях возвращаться к постановке таких опер?
– По-моему – да. В принципе, есть такой большой магистральный процесс – возвращение интереса к старинной музыке у публики, особенно, в Европе, часто хочется какой-то альтернативы на оперной сцене, того, находится за пределами стандартного оперного репертуара. Это любопытно. Это всегда какая-то пища для ума, как антиквариат, как старые книги и т.д. Это совершенно особое ощущение подлинности – при правильном исполнении, конечно. Во-вторых, в таких случаях, как "Антигона", это все-таки еще и часть национальной истории. К сожалению, в России очень мало занимаются теми операми, которые в XVIII веке ставились при русском дворе. А это непочатый край, там тоже очень много интересной музыки.
– Что важно в этом – обратиться к самому творчеству, к тому историческому периоду или попытаться воссоздать музыку так, как она звучала в середине XVIII века? Возможно ли это вообще в принципе?
– В исполнительском искусстве, в музыковедении уже накоплена очень солидная база сведений, очень солидная школа исторического музицирования. Это уже не эксперименты, а действительно более или менее близкое постижение того, что и как действительно происходило в XVIII столетии. Более того, даже не обязательно быть специалистом, чтобы сравнить исполнение музыки XVIII столетия, более или менее академической, традиционной, привычной с исполнением той же самой музыки музыкантами-аутентистами. Мы никогда не узнаем, так ли это было на самом деле, но ощущение внезапно возрождающейся на твоих глазах жизни может быть достигнуто.
Это, конечно, интересный вопрос: каким образом исполнять эту музыку, если речь идет о постановке таких опер в театре? Тут, конечно, все упирается во вкусовые разногласия, потому что кому-то может нравиться попытка аутентичного исполнения. То есть, можно попробовать сделать такие же декорации, освещение при помощи свечей и масляных светильников, старинные костюмы, как в XVIII веке, и т.д. и т.п. Но все-таки главный вариант – это режиссерский оперный театр. Поэтому чаще всего в случае подобных воссозданий старинных опер практикуется сочетание исполняемой на старинный лад старинной музыки и современной театральной режиссуры.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"
