Правозащитники систематизируют опыт судебных процессов над мнимыми шпионами. Как гражданам защитить себя от власти?
Программу ведет Андрей Шарый. Принимают участие корреспондент Радио Свобода Дмитрий Волчек, который беседовал с адвокатом Юрием Шмидтом и бывшим российским дипломатом Валентином Моисеевым.
Андрей Шарый: Известный российский адвокат Юрий Шмидт по материалам дела правозащитника и эколога Александра Никитина составил книгу "Дело № 11. Ответный ход". Александр Никитин – эколог и журналист, за передачу международным инстанциям сведений о загрязнении радиоактивными отходами Баренцева моря был обвинен российскими властями в шпионаже. Это один из многих подобных процессов подобного рода, составлявшихся в России в последние годы, но единственный процесс, завершившийся безоговорочной победой защиты. Свой опыт адвокат Юрий Шмидт систематизировал в книге, презентация которой прошла в четверг в Петербурге. Книга издана Фондом "Защита гласности". Вот что заявил председатель Фонда Алексей Симонов.
Алексей Симонов: В наше тревожное время при очень, скажем так, бессистемной системе юстиции и законодательства правовое поле представляет из себя вполне внятную из себя аналогию с полем минным. И зачастую адвокаты, защитники, правозащитники движутся по этому полю, иногда и с жертвами, пролагая какую-то безопасную тропу. Святое дело. Иногда им удается победить. Дальше начинает работать российский характер: если вдруг финал оказывается благополучным, то российский человек счастлив, он с удовольствием выпивает за победу и замечательно себя чувствует, отправляясь на новое минное поле. Здесь мы видим редчайший случай: люди вернулись на то минное поле, который они прошли, с целью разминировать его для того, чтобы в нем была проложена куда более широкая дорога.
Андрей Шарый: Дмитрий Волчек сегодня беседовал о шпионских процессах, о том, как обороняться от шпионских процессов обычным гражданам России с адвокатом Юрием Шмидтом и одним из обвинявшихся по такому процессу, бывшим российским дипломатом Валентином Моисеевым.
Дмитрий Волчек: Юрий Маркович, как же вам удалось пройти по этому "минному полю", о котором говорил Алексей Симонов?
Юрий Шмидт: Я бы сказал, что мы находимся, если не в середине, но и не на краю, потому что наша работа продолжается. Пока мы занимались уголовным делом, уголовное дело проходило в условиях очень большого внимания общественности, наша команда, естественно, анализировала ситуацию, не только касающуюся конкретного дела, но и весь массив законодательства и доступной нам судебной практики. Мы уже тогда увидели больше пробелы в законе, противоречия конституции Российской Федерации и решили, что если дело заканчивается хорошо, то мы пытаемся сделать что-то для других людей. И первым значительным шагом было не столько обращение к особо отличившимся в клевете средствам массовой информации с исками о защите чести и достоинства, сколько наши обращения в Конституционный и Верховный суд главным образом с целью приведения нашего законодательства в соответствие с международными нормами права, в соответствие с Конституцией России для того, чтобы исключить незаконное привлечение невиновных по сути лиц к уголовной ответственности за государственную измену. Мы начали с обжалования секретного приказа министра обороны № 055 и, добившись успеха в Верховном суде в двух инстанциях, мы порадовались, что на основании решения Верховного суда о признании этого приказа недействующим, мгновенно определилась в лучшую сторону судьба двух заключенных – Данилова и Игоря Сутягина. Причем Валентина Данилова вскоре освободили из-под стражи, и сейчас его дело, как мне кажется, судебной перспективы уже не имеет. В какой-то степени решение Верховного суда повлияло и на дело Григория Пасько, которое, хотя закончилось обвинительным приговором, но это был обвинительный приговор от бессилия. Поэтому мы считаем, что в какой-то мере наша работа помогла и ему. Есть еще люди, нуждающиеся в помощи, поэтому Никитин, которого судьба уже избрала не ограничиваться и не упиваться своей победой, не почивать на лаврах, а делать дело доброе и как бы отдавать долги обществу, которое очень помогло ему и общество и прогрессивная пресса, вот, собственно, это было мотивацией наших действий.
Дмитрий Волчек: В России продолжаются несколько так называемых "шпионских процессов", и каждый в чем-то похож на дело Никитина. Герой одного из таких процессов сейчас у нас в эфире по телефону из Москвы – это дипломат Валентин Моисеев, которого ФСБ обвинило в передаче секретных сведений дипломату из Южной Кореи. В 99-м году Моисеев был приговорен к 12-ти годам лишения свободы за измену родине, однако при повторном рассмотрении дела выяснились многочисленные нарушения, допущенные в ходе следствия. В частности, оказалось, что едва ли не единственной уликой, свидетельствующей о контактах Моисеева с высланным из России южнокорейским дипломатом, оказался изъятый у корейца текст лекции "Политика России на Корейском полуострове", которую Моисеев читал на совместном российско-южнокорейском семинаре. Не был доказан факт получения денег Моисеевым от корейской стороны. О том, как развивалось дело дальше и в каком состоянии находится сейчас, я попрошу рассказать самого Валентина Моисеева.
Валентин Моисеев: Я хочу сказать, что дело сейчас находится в стадии рассмотрения не в российской судебной системе, а в системе международного суда, в системе Страсбургского суда. Дело принято к рассмотрению еще два года назад и в ближайшее время оно должно там слушаться. В конечном итоге вторичный суд осудил меня к четырем с половиной годам заключения, но это, как правильно сказал Юрий Маркович, это приговор от бессилия. Поскольку, естественно, что нас не могли оправдать, не могли оправдать мое пребывание в заключении и оправдать те громкие заявления которые были сделаны относительно моей виновности еще до того, как состоялся суд, и притом они были сделаны на достаточно высоком уровне. Об этом говорил и министр иностранных дел в то время Евгений Максимович Примаков, и официальный представитель Федеральной службы безопасности. Так что, я считаю, мое дело не закончено, еще предстоят слушания. Результат, на мой взгляд, будет не совсем тот, который был получен в российском суде.
Дмитрий Волчек: Валентин Иванович, вы находите концептуально общие черты у вашего дела и дела капитана Никитина или сходство только в грубых ошибках тенденциозности следствия?
Валентин Моисеев: Я считаю, что сходство в моем деле и в деле Никитина, как и в деле других так называемых шпионов – Пасько, Никитина, Данилова, общность в облызности заключений, в облызности обвинений. Потому что все обвинения строятся на предположениях. Никаких конкретных данных, никаких свидетельств того, что действительно состоялась передача каких-то секретных сведений, нет ни в одном деле, как я знаю, как я это изучал.
Дмитрий Волчек: Юрий Маркович, последний вопрос: все дела, о которых мы сегодня говорили, драматичны по-своему, потому что речь идет о совершенно невинных людях, оказавшихся в заключении, за решеткой. Можно ли выделить самое трагическое?
Юрий Шмидт: Самое трагическое сегодня - это дело Игоря Сутягина, который сидит в течение очень долгого времени и судьба которого внушает самые большие опасения. Причем это дело не только самое трагическое по своей драматургии и по-своему характеру, но оно еще и самое удивительное. Потому что Сутягин был человеком, вообще не имеющим допуска к государственной тайне, все его обвинение построено на его аналитических научных работах, в которых он, действительно, как прекрасный ученый, прекрасный специалист, анализировал и писал работы, которые, собственно говоря, и не пытался держать в тайне. Потому что у нас есть ответственность за разглашение тайны, вверенной человеку по службе, но у нас не существует в законе ответственности за аналитические исследования, основанные на изучении, обобщении и анализе открытых источников. А именно в этом обвиняют Сутягина. Я очень желаю ему успеха, но его судьба внушает большую тревогу.
Программу ведет Андрей Шарый. Принимают участие корреспондент Радио Свобода Дмитрий Волчек, который беседовал с адвокатом Юрием Шмидтом и бывшим российским дипломатом Валентином Моисеевым.
Андрей Шарый: Известный российский адвокат Юрий Шмидт по материалам дела правозащитника и эколога Александра Никитина составил книгу "Дело № 11. Ответный ход". Александр Никитин – эколог и журналист, за передачу международным инстанциям сведений о загрязнении радиоактивными отходами Баренцева моря был обвинен российскими властями в шпионаже. Это один из многих подобных процессов подобного рода, составлявшихся в России в последние годы, но единственный процесс, завершившийся безоговорочной победой защиты. Свой опыт адвокат Юрий Шмидт систематизировал в книге, презентация которой прошла в четверг в Петербурге. Книга издана Фондом "Защита гласности". Вот что заявил председатель Фонда Алексей Симонов.
Алексей Симонов: В наше тревожное время при очень, скажем так, бессистемной системе юстиции и законодательства правовое поле представляет из себя вполне внятную из себя аналогию с полем минным. И зачастую адвокаты, защитники, правозащитники движутся по этому полю, иногда и с жертвами, пролагая какую-то безопасную тропу. Святое дело. Иногда им удается победить. Дальше начинает работать российский характер: если вдруг финал оказывается благополучным, то российский человек счастлив, он с удовольствием выпивает за победу и замечательно себя чувствует, отправляясь на новое минное поле. Здесь мы видим редчайший случай: люди вернулись на то минное поле, который они прошли, с целью разминировать его для того, чтобы в нем была проложена куда более широкая дорога.
Андрей Шарый: Дмитрий Волчек сегодня беседовал о шпионских процессах, о том, как обороняться от шпионских процессов обычным гражданам России с адвокатом Юрием Шмидтом и одним из обвинявшихся по такому процессу, бывшим российским дипломатом Валентином Моисеевым.
Дмитрий Волчек: Юрий Маркович, как же вам удалось пройти по этому "минному полю", о котором говорил Алексей Симонов?
Юрий Шмидт: Я бы сказал, что мы находимся, если не в середине, но и не на краю, потому что наша работа продолжается. Пока мы занимались уголовным делом, уголовное дело проходило в условиях очень большого внимания общественности, наша команда, естественно, анализировала ситуацию, не только касающуюся конкретного дела, но и весь массив законодательства и доступной нам судебной практики. Мы уже тогда увидели больше пробелы в законе, противоречия конституции Российской Федерации и решили, что если дело заканчивается хорошо, то мы пытаемся сделать что-то для других людей. И первым значительным шагом было не столько обращение к особо отличившимся в клевете средствам массовой информации с исками о защите чести и достоинства, сколько наши обращения в Конституционный и Верховный суд главным образом с целью приведения нашего законодательства в соответствие с международными нормами права, в соответствие с Конституцией России для того, чтобы исключить незаконное привлечение невиновных по сути лиц к уголовной ответственности за государственную измену. Мы начали с обжалования секретного приказа министра обороны № 055 и, добившись успеха в Верховном суде в двух инстанциях, мы порадовались, что на основании решения Верховного суда о признании этого приказа недействующим, мгновенно определилась в лучшую сторону судьба двух заключенных – Данилова и Игоря Сутягина. Причем Валентина Данилова вскоре освободили из-под стражи, и сейчас его дело, как мне кажется, судебной перспективы уже не имеет. В какой-то степени решение Верховного суда повлияло и на дело Григория Пасько, которое, хотя закончилось обвинительным приговором, но это был обвинительный приговор от бессилия. Поэтому мы считаем, что в какой-то мере наша работа помогла и ему. Есть еще люди, нуждающиеся в помощи, поэтому Никитин, которого судьба уже избрала не ограничиваться и не упиваться своей победой, не почивать на лаврах, а делать дело доброе и как бы отдавать долги обществу, которое очень помогло ему и общество и прогрессивная пресса, вот, собственно, это было мотивацией наших действий.
Дмитрий Волчек: В России продолжаются несколько так называемых "шпионских процессов", и каждый в чем-то похож на дело Никитина. Герой одного из таких процессов сейчас у нас в эфире по телефону из Москвы – это дипломат Валентин Моисеев, которого ФСБ обвинило в передаче секретных сведений дипломату из Южной Кореи. В 99-м году Моисеев был приговорен к 12-ти годам лишения свободы за измену родине, однако при повторном рассмотрении дела выяснились многочисленные нарушения, допущенные в ходе следствия. В частности, оказалось, что едва ли не единственной уликой, свидетельствующей о контактах Моисеева с высланным из России южнокорейским дипломатом, оказался изъятый у корейца текст лекции "Политика России на Корейском полуострове", которую Моисеев читал на совместном российско-южнокорейском семинаре. Не был доказан факт получения денег Моисеевым от корейской стороны. О том, как развивалось дело дальше и в каком состоянии находится сейчас, я попрошу рассказать самого Валентина Моисеева.
Валентин Моисеев: Я хочу сказать, что дело сейчас находится в стадии рассмотрения не в российской судебной системе, а в системе международного суда, в системе Страсбургского суда. Дело принято к рассмотрению еще два года назад и в ближайшее время оно должно там слушаться. В конечном итоге вторичный суд осудил меня к четырем с половиной годам заключения, но это, как правильно сказал Юрий Маркович, это приговор от бессилия. Поскольку, естественно, что нас не могли оправдать, не могли оправдать мое пребывание в заключении и оправдать те громкие заявления которые были сделаны относительно моей виновности еще до того, как состоялся суд, и притом они были сделаны на достаточно высоком уровне. Об этом говорил и министр иностранных дел в то время Евгений Максимович Примаков, и официальный представитель Федеральной службы безопасности. Так что, я считаю, мое дело не закончено, еще предстоят слушания. Результат, на мой взгляд, будет не совсем тот, который был получен в российском суде.
Дмитрий Волчек: Валентин Иванович, вы находите концептуально общие черты у вашего дела и дела капитана Никитина или сходство только в грубых ошибках тенденциозности следствия?
Валентин Моисеев: Я считаю, что сходство в моем деле и в деле Никитина, как и в деле других так называемых шпионов – Пасько, Никитина, Данилова, общность в облызности заключений, в облызности обвинений. Потому что все обвинения строятся на предположениях. Никаких конкретных данных, никаких свидетельств того, что действительно состоялась передача каких-то секретных сведений, нет ни в одном деле, как я знаю, как я это изучал.
Дмитрий Волчек: Юрий Маркович, последний вопрос: все дела, о которых мы сегодня говорили, драматичны по-своему, потому что речь идет о совершенно невинных людях, оказавшихся в заключении, за решеткой. Можно ли выделить самое трагическое?
Юрий Шмидт: Самое трагическое сегодня - это дело Игоря Сутягина, который сидит в течение очень долгого времени и судьба которого внушает самые большие опасения. Причем это дело не только самое трагическое по своей драматургии и по-своему характеру, но оно еще и самое удивительное. Потому что Сутягин был человеком, вообще не имеющим допуска к государственной тайне, все его обвинение построено на его аналитических научных работах, в которых он, действительно, как прекрасный ученый, прекрасный специалист, анализировал и писал работы, которые, собственно говоря, и не пытался держать в тайне. Потому что у нас есть ответственность за разглашение тайны, вверенной человеку по службе, но у нас не существует в законе ответственности за аналитические исследования, основанные на изучении, обобщении и анализе открытых источников. А именно в этом обвиняют Сутягина. Я очень желаю ему успеха, но его судьба внушает большую тревогу.
