Ведущий итогового информационного часа Андрей Шарый:
Ровно 30 лет назад - 3 июля 1971-го года, в Париже от сердечного приступа скончался Джим Моррисон - лидер группы "Доорс", без которой, как считается, невозможно представить себе историю современной музыки. Джим Моррисон был при жизни и остался после смерти героем и мучеником рок-н-ролла. О героях и мучениках размышляет мой нью-йоркский коллега Александр Генис:
Александр Генис:
Разница между поп-музыкой и роком в том, что первая производит песни, а второй - мощь. Паломничество к могилам великих рокеров вроде Джима Моррисона или Виктора Цоя - закономерное явление, напоминающее нам о первобытной природе искусства и возвращающее нас к ней. Как объяснил Ницше, настоящее искусство - всегда трагедия, ибо оно родилось вместе с ней, и соединение двух начал - светлого, ясного, разумного аполлонического духа и темного, стихийного, иррационального дионисийства.
Конечно же, рок, со всем сопутствующим ему обиходом - наркотики, секс, насилие, тяга к саморазрушению - возрождает дионисийский культ. И это значит, что рок ближе к религии, чем к искусству. Об этом говорит одна крайне характерная черта, которую можно проследить на всем протяжении уже достаточно долгой истории рок-н-ролла: рок - принципиально любительское искусство. Грубо говоря, это всегда самодеятельность. Если в других, более аполлонических видах искусства профессионализм - высшее благо, то в рок-культуре - это порок, знак фальши, неподлинности, искусственности.
Описывая этот феномен американский музыкальный критик Джон Перелесс вывел парадоксальный алгоритм успеха: рок живет короткими циклами, по несколько лет каждый, поэтому он не терпит преемственности. Всякий новый шаг, всякое новое направление - блок против коммерциализации, другими словами - против профессионализма. Чтобы выжить и сохранить дар подлинности, рок должен постоянно изгонять торговцев из своего храма. Конечно, они далеко не уходят, наживаясь на протесте против себя, но витальность рока от этого исчезает, а как только бунт выхолащивается, рок теряет любительский статус, а с ним и свою дионисийскую природу, свою истовую или точнее - неистовую энергию. Рок превращается в обыкновенное искусство, которое уже не способно возбудить религиозный пыл. Пережить неизбежный процесс омерщвления не способны как раз самые искренние из адептов этого культа. Можно сказать, что крестоносцы рока вроде такой полумистической фигуры, как Джим Моррисон, служили залогом подлинности искусства. Она ведь отнюдь не располагает к благостности. На самом деле, искусство настолько кровожадное, что просто толкает на мрачный вывод: искусства больше там, где длиннее список принесенных ему жертв.
Не случайно в такой литературной стране, как Россия, самый долгий мартиролог был у писателей - от Пушкина и Лермонтова до Ерофеева и Довлатова. Не случайно и то, что новое поколение нашло себе кумира и заступника в рокере Викторе Цое. С этим выбором не поспоришь. Толпа идет лишь за тем поэтом, который не разделят жизнь и искусство. Этот инкретизм еще нагляднее обнажает архаическую природу рока, в котором бушуют темные первобытные силы непроясненного подсознания. Они с бешеной энергией рвутся на поверхность технократического общества, слишком решительно изгнавшего из себя суеверие. Сартр говорил, что у каждого в душе дыра размером в Бога. В секулярную эпоху ее пытается заполнить рок. Он норовит проникнуть в ту зону священного, которую мы инстинктивно и трепетно выгораживаем из повседневности. Смысл рок-культуры в том, что она возвращает в наш трезвый обиход символы, соединяющие нас со стихией невыразимого, таинственного, иррационального. Но тому, кто служит им проводником, общение со сверхъестественным не проходит даром. Поэтому так страшна судьба рокеров. Подлинные кумиры рока - его мученики. Их останки влекут поклонников, ибо прах рока, как захороненный плутоний, по-прежнему излучает энергию подлинности. Она так велика, что ее нельзя зарыть в землю.
Ровно 30 лет назад - 3 июля 1971-го года, в Париже от сердечного приступа скончался Джим Моррисон - лидер группы "Доорс", без которой, как считается, невозможно представить себе историю современной музыки. Джим Моррисон был при жизни и остался после смерти героем и мучеником рок-н-ролла. О героях и мучениках размышляет мой нью-йоркский коллега Александр Генис:
Александр Генис:
Разница между поп-музыкой и роком в том, что первая производит песни, а второй - мощь. Паломничество к могилам великих рокеров вроде Джима Моррисона или Виктора Цоя - закономерное явление, напоминающее нам о первобытной природе искусства и возвращающее нас к ней. Как объяснил Ницше, настоящее искусство - всегда трагедия, ибо оно родилось вместе с ней, и соединение двух начал - светлого, ясного, разумного аполлонического духа и темного, стихийного, иррационального дионисийства.
Конечно же, рок, со всем сопутствующим ему обиходом - наркотики, секс, насилие, тяга к саморазрушению - возрождает дионисийский культ. И это значит, что рок ближе к религии, чем к искусству. Об этом говорит одна крайне характерная черта, которую можно проследить на всем протяжении уже достаточно долгой истории рок-н-ролла: рок - принципиально любительское искусство. Грубо говоря, это всегда самодеятельность. Если в других, более аполлонических видах искусства профессионализм - высшее благо, то в рок-культуре - это порок, знак фальши, неподлинности, искусственности.
Описывая этот феномен американский музыкальный критик Джон Перелесс вывел парадоксальный алгоритм успеха: рок живет короткими циклами, по несколько лет каждый, поэтому он не терпит преемственности. Всякий новый шаг, всякое новое направление - блок против коммерциализации, другими словами - против профессионализма. Чтобы выжить и сохранить дар подлинности, рок должен постоянно изгонять торговцев из своего храма. Конечно, они далеко не уходят, наживаясь на протесте против себя, но витальность рока от этого исчезает, а как только бунт выхолащивается, рок теряет любительский статус, а с ним и свою дионисийскую природу, свою истовую или точнее - неистовую энергию. Рок превращается в обыкновенное искусство, которое уже не способно возбудить религиозный пыл. Пережить неизбежный процесс омерщвления не способны как раз самые искренние из адептов этого культа. Можно сказать, что крестоносцы рока вроде такой полумистической фигуры, как Джим Моррисон, служили залогом подлинности искусства. Она ведь отнюдь не располагает к благостности. На самом деле, искусство настолько кровожадное, что просто толкает на мрачный вывод: искусства больше там, где длиннее список принесенных ему жертв.
Не случайно в такой литературной стране, как Россия, самый долгий мартиролог был у писателей - от Пушкина и Лермонтова до Ерофеева и Довлатова. Не случайно и то, что новое поколение нашло себе кумира и заступника в рокере Викторе Цое. С этим выбором не поспоришь. Толпа идет лишь за тем поэтом, который не разделят жизнь и искусство. Этот инкретизм еще нагляднее обнажает архаическую природу рока, в котором бушуют темные первобытные силы непроясненного подсознания. Они с бешеной энергией рвутся на поверхность технократического общества, слишком решительно изгнавшего из себя суеверие. Сартр говорил, что у каждого в душе дыра размером в Бога. В секулярную эпоху ее пытается заполнить рок. Он норовит проникнуть в ту зону священного, которую мы инстинктивно и трепетно выгораживаем из повседневности. Смысл рок-культуры в том, что она возвращает в наш трезвый обиход символы, соединяющие нас со стихией невыразимого, таинственного, иррационального. Но тому, кто служит им проводником, общение со сверхъестественным не проходит даром. Поэтому так страшна судьба рокеров. Подлинные кумиры рока - его мученики. Их останки влекут поклонников, ибо прах рока, как захороненный плутоний, по-прежнему излучает энергию подлинности. Она так велика, что ее нельзя зарыть в землю.
