Ведет программу Андрей Шарый. Участвуют корреспонденты Радио Свобода Владимир Долин и Марина Катыс.
Андрей Шарый:
По данным Генерального прокурора России Владимира Устинова, которые он огласил в среду в Государственной Думе, в стране насчитывается от двух до трех миллионов безнадзорных и беспризорных детей. Рассказывает наш корреспондент Владимир Долин.
Владимир Долин:
Сколько в стране безнадзорных и беспризорных детей точно не знает даже Генеральный прокурор Владимир Устинов, о чем он честно признался депутатам Государственной Думы, выступая в рамках правительственного часа.
Владимир Устинов:
В стране, только учтенных, значится около семисот тысяч детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Почему я говорю только учтенных? Потому что государство статистического учета количества беспризорных и безнадзорных детей не ведет. Единой системы учета, как и многого другого, в России нет. Одни эксперты считают, что их насчитывается два, а другие эксперты считают, что три миллиона.
Владимир Долин:
Зато известны другие цифры:
Владимир Устинов:
В прошлом году 96 700 несовершеннолетних стали жертвами преступных посягательств. Почти четыре тысячи подростков от рук преступников погибли. А 4600 получили тяжкие увечья. Около 24000 несовершеннолетних, без вести пропавших, в числе которых - 8600 малолетних детей, находившихся в розыске. Все большее распространение получают факты жестокого обращения с детьми, их экономическая и сексуальная эксплуатация.
Владимир Долин:
Брошенные родителями и государством дети-подростки зачастую становятся сами опасными для общества:
Владимир Устинов:
Идет активнейший процесс вовлечения подростков в криминальный бизнес, вымогательство, проституцию. В течение прошлого года выявлено 16500 случаев вовлечения несовершеннолетних в преступную деятельность. На подростков приходится почти десятая часть уголовных преступлений. В структуре их преступности преобладают тяжкие и особо тяжкие преступления. Подростки в настоящее время - не только одна из самых криминально активных частей населения, но и агрессивная часть ее. Особенно тревожит высокий уровень преступлений, совершенных подростками, которые не достигли возраста уголовной ответственности. Их на учете в подразделениях органов внутренних дел состоит более 93 тысяч. И каждый год становится все больше.
Владимир Долин:
Вера Лекарева, член фракции Союза правых сил, ставшая инициатором рассмотрения проблемы детской беспризорности в Думе, считает, что ситуация в стране сравнима с той, что была в стране после завершения Гражданской войны.
Вера Лекарева:
Такое впечатление, что сейчас не начало третьего тысячелетия, а все тот же 1920-й год.
Владимир Долин:
Вера Лекарева предлагает создать государственные органы по борьбе с детской беспризорностью:
Вера Лекарева:
Должны быть структуры, отвечающие за стратегическое планирование мероприятий, аналитическую работу, исполнение и, главное, контроль за конечным результатом. Сегодня, почему-то, все борются с беспризорниками, а не с причинами, их порождающими.
Владимир Долин:
Но у Владимира Устинова нет иллюзий по поводу возможностей государства:
Владимир Устинов:
В одном из посланий президента Федеральному собранию Российской Федерации были такие строки: "Многочисленные программы не дают практического эффекта. Либо программы плохие, либо чиновники никуда не годятся". Материалы прокурорского надзора дают основания убедиться в правомерности как первого, так и второго утверждения.
Владимир Долин:
Возможно, Дума заставит чиновников работать и предоставит необходимые для этого законы.
Андрей Шарый:
Россия не впервые сталкивается с проблемой беспризорных детей. О том, как решались эти вопросы в прошлом веке советской властью, рассказывает Марина Катыс.
Марина Катыс:
По оценкам правительства Российской Федерации в стране насчитывается около одного миллиона беспризорных детей. По данным Генеральной прокуратуры таких детей - два миллиона. Оценки независимых экспертов колеблются от трех до пяти миллионов. При этом почти у девяноста процентов детей, которые уходят из дома или попадают в приюты, существуют родители. Всплеск детской беспризорности, который сейчас наблюдается в России, не первый в ее истории. После Гражданской войны советская Россия уже сталкивалась с этой проблемой. Тогда борьбой с беспризорностью занималось ведомство, называвшееся ГПУ. Возглавлял его Феликс Дзержинский. Об исторических аспектах этой проблемы рассказывает доктор исторических наук, ведущий сотрудник Института российской истории Российской Академии наук Валентина Жиромская:
Валентина Жиромская:
У меня нет сведений по беспризорным, зато есть сведения по двадцатым годам, в основном, по переписи 1926-го года, о малолетних нищих, которых тогда было очень немало. В 1926-м году в РСФСР, если взять территорию без Северного Кавказа и Северного района, их насчитывалось, малолетних нищих до 15 лет, 22 тысячи. Сюда же включались и проститутки, но только нужно иметь в виду, что не все признавались в своем ремесле, что касается проституции, и поэтому, конечно, цифры здесь заниженные. Если рассчитывать по местностям, включая Северный район и Северный Кавказ, то их будет, этих нищих и проституток, не менее 25 тысяч. Тут еще надо учесть тот факт, что перепись учитывала людей по основному источнику дохода, поэтому люди, которые где-то работали, в четырнадцать, в тринадцать лет, и занимались нищенством - у них нищенство не было учтено как основной вид занятий. В городах СССР малолетних нищих до 15 лет было не менее 18 тысяч. В основном, они концентрировались в городах. В 1937-м году сведений о беспризорных уже нет, потому что их уже нет, они в детских домах, очевидно, все. Я посмотрела данные по детским домам по переписи населения 1937-го года - в 1937-м году 427 тысяч детей находилось в детских домах. Это дети, у которых не было родителей. Среди них мальчиков было 225 тысяч и девочек - 202 тысячи.
Марина Катыс:
В настоящее время в России в детских домах находится 700 тысяч детей. Можем ли мы говорить, что сейчас ситуация в России хуже, чем в двадцатые-тридцатые годы - по детской беспризорности и детскому сиротству?
Валентина Жиромская:
У меня точных данных нет, но я думаю, что дело обстоит не лучше, поскольку беспризорных детей сейчас, которые не смогли пойти в школу, неграмотных детей сейчас очень много.
Марина Катыс:
А по вашему собственному впечатлению, реальное количество детей безнадзорных и беспризорных в период двадцатых-тридцатых годов, оно соответствует данным переписи?
Валентина Жиромская:
Занижено, потому что, я повторяю, не все признавались в том, что они занимаются нищенством, а тем более проституцией. И их было не менее 40 тысяч, а по переписи получается 25 тысяч. Я знаю, что беспризорных уже в начале тридцатых годов, можно сказать, уже не было - они все были в детских домах.
Марина Катыс:
После голода 1921-го года, после голода начала тридцатых годов все дети оказались, фактически, на государственном обеспечении?
Валентина Жиромская:
Да, и потом, была очень высокая смертность среди детей. Сверхсмертность, демографические ямы, которые оставил голод 1932-го года, касаются не только детей, которые родились в это время, но и детей от года до четырех лет, потому что они были маленькие и слабые, и даже подростков от десяти до четырнадцати лет. Смертность была очень высокой, детей было немного и поэтому они, конечно, все концентрировались, если лишались родителей, в детских домах.
Марина Катыс:
А то, что произошло с детьми репрессированных, когда они тоже оставались без родителей?
Валентина Жиромская:
По-моему, до шести лет они были в детских приемниках, а дети, которые были семи и старше лет - судьба их складывалась по-разному. Часть их попадала в тюрьмы вместе с заключенными, иногда взрослыми, а часть их попадала на спецпоселения, в трудовые лагеря. Некоторые их них попадали, кому очень повезло, особенно маленькие до шести лет, попадали в детские дома.
Марина Катыс:
Гражданская война 1918-го года, она ведь тоже привела к большому всплеску безнадзорных детей?
Валентина Жиромская:
Конечно, конечно. И 1926-й год отражает эту картину. Именно там осталось очень много беспризорных после гражданской войны. Не сразу же удалось беспризорных и нищих этих в детские дома определить. Они просто привыкли уже бродяжничать. И такой образ жизни их больше устраивал, чем дисциплина в детском доме, тем более, что детские дома были разными. Хорошо, Макаренко попал в руководители детского дома и сразу наладил там дисциплину, и труд у них там, и огород, в общем, все такое. Но ведь были и детские дома очень бедные, нищие, плохие. Туда попадали разного рода руководители. В детских домах было не везде хорошо, дети оттуда бежали очень часто, попадали опять на рынки, начинали бродяжничать. Пока их всех собрали в детские дома и прекратили это бродяжничество и нищенство, прошло немало времени. Конечно, была борьба с беспризорностью, отрицать этого нельзя.
Марина Катыс:
Так вот, борьба, или попытка помочь детям?
Валентина Жиромская:
Понимаете, тогда это называлось борьба. Это была помощь детям, но тогда все называлось борьбой, такой был термин. Борьба с беспризорностью, борьба с голодом...
Марина Катыс:
Борьба с беспризорностью, осуществляемая органами НКВД, видимо, не всегда носила чисто гуманитарный характер. Достаточно сказать, что в 1932-м году, в разгар коллективизации, по предложению Климента Ворошилова, была введена смертная казнь для детей. Современные беспризорники отличаются от своих сверстников начала ХХ века. Большинство этих детей имеют серьезные проблемы со здоровьем, алкогольную и наркотическую наследственность, асоциальное поведение. Они педагогически запущены, у них нарушена психика, но самое страшное - практически все они "социальные сироты", то есть, дети при живых родителях. Или, как их называют официально, дети, оставшиеся без попечения родителей.
Андрей Шарый:
По данным Генерального прокурора России Владимира Устинова, которые он огласил в среду в Государственной Думе, в стране насчитывается от двух до трех миллионов безнадзорных и беспризорных детей. Рассказывает наш корреспондент Владимир Долин.
Владимир Долин:
Сколько в стране безнадзорных и беспризорных детей точно не знает даже Генеральный прокурор Владимир Устинов, о чем он честно признался депутатам Государственной Думы, выступая в рамках правительственного часа.
Владимир Устинов:
В стране, только учтенных, значится около семисот тысяч детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Почему я говорю только учтенных? Потому что государство статистического учета количества беспризорных и безнадзорных детей не ведет. Единой системы учета, как и многого другого, в России нет. Одни эксперты считают, что их насчитывается два, а другие эксперты считают, что три миллиона.
Владимир Долин:
Зато известны другие цифры:
Владимир Устинов:
В прошлом году 96 700 несовершеннолетних стали жертвами преступных посягательств. Почти четыре тысячи подростков от рук преступников погибли. А 4600 получили тяжкие увечья. Около 24000 несовершеннолетних, без вести пропавших, в числе которых - 8600 малолетних детей, находившихся в розыске. Все большее распространение получают факты жестокого обращения с детьми, их экономическая и сексуальная эксплуатация.
Владимир Долин:
Брошенные родителями и государством дети-подростки зачастую становятся сами опасными для общества:
Владимир Устинов:
Идет активнейший процесс вовлечения подростков в криминальный бизнес, вымогательство, проституцию. В течение прошлого года выявлено 16500 случаев вовлечения несовершеннолетних в преступную деятельность. На подростков приходится почти десятая часть уголовных преступлений. В структуре их преступности преобладают тяжкие и особо тяжкие преступления. Подростки в настоящее время - не только одна из самых криминально активных частей населения, но и агрессивная часть ее. Особенно тревожит высокий уровень преступлений, совершенных подростками, которые не достигли возраста уголовной ответственности. Их на учете в подразделениях органов внутренних дел состоит более 93 тысяч. И каждый год становится все больше.
Владимир Долин:
Вера Лекарева, член фракции Союза правых сил, ставшая инициатором рассмотрения проблемы детской беспризорности в Думе, считает, что ситуация в стране сравнима с той, что была в стране после завершения Гражданской войны.
Вера Лекарева:
Такое впечатление, что сейчас не начало третьего тысячелетия, а все тот же 1920-й год.
Владимир Долин:
Вера Лекарева предлагает создать государственные органы по борьбе с детской беспризорностью:
Вера Лекарева:
Должны быть структуры, отвечающие за стратегическое планирование мероприятий, аналитическую работу, исполнение и, главное, контроль за конечным результатом. Сегодня, почему-то, все борются с беспризорниками, а не с причинами, их порождающими.
Владимир Долин:
Но у Владимира Устинова нет иллюзий по поводу возможностей государства:
Владимир Устинов:
В одном из посланий президента Федеральному собранию Российской Федерации были такие строки: "Многочисленные программы не дают практического эффекта. Либо программы плохие, либо чиновники никуда не годятся". Материалы прокурорского надзора дают основания убедиться в правомерности как первого, так и второго утверждения.
Владимир Долин:
Возможно, Дума заставит чиновников работать и предоставит необходимые для этого законы.
Андрей Шарый:
Россия не впервые сталкивается с проблемой беспризорных детей. О том, как решались эти вопросы в прошлом веке советской властью, рассказывает Марина Катыс.
Марина Катыс:
По оценкам правительства Российской Федерации в стране насчитывается около одного миллиона беспризорных детей. По данным Генеральной прокуратуры таких детей - два миллиона. Оценки независимых экспертов колеблются от трех до пяти миллионов. При этом почти у девяноста процентов детей, которые уходят из дома или попадают в приюты, существуют родители. Всплеск детской беспризорности, который сейчас наблюдается в России, не первый в ее истории. После Гражданской войны советская Россия уже сталкивалась с этой проблемой. Тогда борьбой с беспризорностью занималось ведомство, называвшееся ГПУ. Возглавлял его Феликс Дзержинский. Об исторических аспектах этой проблемы рассказывает доктор исторических наук, ведущий сотрудник Института российской истории Российской Академии наук Валентина Жиромская:
Валентина Жиромская:
У меня нет сведений по беспризорным, зато есть сведения по двадцатым годам, в основном, по переписи 1926-го года, о малолетних нищих, которых тогда было очень немало. В 1926-м году в РСФСР, если взять территорию без Северного Кавказа и Северного района, их насчитывалось, малолетних нищих до 15 лет, 22 тысячи. Сюда же включались и проститутки, но только нужно иметь в виду, что не все признавались в своем ремесле, что касается проституции, и поэтому, конечно, цифры здесь заниженные. Если рассчитывать по местностям, включая Северный район и Северный Кавказ, то их будет, этих нищих и проституток, не менее 25 тысяч. Тут еще надо учесть тот факт, что перепись учитывала людей по основному источнику дохода, поэтому люди, которые где-то работали, в четырнадцать, в тринадцать лет, и занимались нищенством - у них нищенство не было учтено как основной вид занятий. В городах СССР малолетних нищих до 15 лет было не менее 18 тысяч. В основном, они концентрировались в городах. В 1937-м году сведений о беспризорных уже нет, потому что их уже нет, они в детских домах, очевидно, все. Я посмотрела данные по детским домам по переписи населения 1937-го года - в 1937-м году 427 тысяч детей находилось в детских домах. Это дети, у которых не было родителей. Среди них мальчиков было 225 тысяч и девочек - 202 тысячи.
Марина Катыс:
В настоящее время в России в детских домах находится 700 тысяч детей. Можем ли мы говорить, что сейчас ситуация в России хуже, чем в двадцатые-тридцатые годы - по детской беспризорности и детскому сиротству?
Валентина Жиромская:
У меня точных данных нет, но я думаю, что дело обстоит не лучше, поскольку беспризорных детей сейчас, которые не смогли пойти в школу, неграмотных детей сейчас очень много.
Марина Катыс:
А по вашему собственному впечатлению, реальное количество детей безнадзорных и беспризорных в период двадцатых-тридцатых годов, оно соответствует данным переписи?
Валентина Жиромская:
Занижено, потому что, я повторяю, не все признавались в том, что они занимаются нищенством, а тем более проституцией. И их было не менее 40 тысяч, а по переписи получается 25 тысяч. Я знаю, что беспризорных уже в начале тридцатых годов, можно сказать, уже не было - они все были в детских домах.
Марина Катыс:
После голода 1921-го года, после голода начала тридцатых годов все дети оказались, фактически, на государственном обеспечении?
Валентина Жиромская:
Да, и потом, была очень высокая смертность среди детей. Сверхсмертность, демографические ямы, которые оставил голод 1932-го года, касаются не только детей, которые родились в это время, но и детей от года до четырех лет, потому что они были маленькие и слабые, и даже подростков от десяти до четырнадцати лет. Смертность была очень высокой, детей было немного и поэтому они, конечно, все концентрировались, если лишались родителей, в детских домах.
Марина Катыс:
А то, что произошло с детьми репрессированных, когда они тоже оставались без родителей?
Валентина Жиромская:
По-моему, до шести лет они были в детских приемниках, а дети, которые были семи и старше лет - судьба их складывалась по-разному. Часть их попадала в тюрьмы вместе с заключенными, иногда взрослыми, а часть их попадала на спецпоселения, в трудовые лагеря. Некоторые их них попадали, кому очень повезло, особенно маленькие до шести лет, попадали в детские дома.
Марина Катыс:
Гражданская война 1918-го года, она ведь тоже привела к большому всплеску безнадзорных детей?
Валентина Жиромская:
Конечно, конечно. И 1926-й год отражает эту картину. Именно там осталось очень много беспризорных после гражданской войны. Не сразу же удалось беспризорных и нищих этих в детские дома определить. Они просто привыкли уже бродяжничать. И такой образ жизни их больше устраивал, чем дисциплина в детском доме, тем более, что детские дома были разными. Хорошо, Макаренко попал в руководители детского дома и сразу наладил там дисциплину, и труд у них там, и огород, в общем, все такое. Но ведь были и детские дома очень бедные, нищие, плохие. Туда попадали разного рода руководители. В детских домах было не везде хорошо, дети оттуда бежали очень часто, попадали опять на рынки, начинали бродяжничать. Пока их всех собрали в детские дома и прекратили это бродяжничество и нищенство, прошло немало времени. Конечно, была борьба с беспризорностью, отрицать этого нельзя.
Марина Катыс:
Так вот, борьба, или попытка помочь детям?
Валентина Жиромская:
Понимаете, тогда это называлось борьба. Это была помощь детям, но тогда все называлось борьбой, такой был термин. Борьба с беспризорностью, борьба с голодом...
Марина Катыс:
Борьба с беспризорностью, осуществляемая органами НКВД, видимо, не всегда носила чисто гуманитарный характер. Достаточно сказать, что в 1932-м году, в разгар коллективизации, по предложению Климента Ворошилова, была введена смертная казнь для детей. Современные беспризорники отличаются от своих сверстников начала ХХ века. Большинство этих детей имеют серьезные проблемы со здоровьем, алкогольную и наркотическую наследственность, асоциальное поведение. Они педагогически запущены, у них нарушена психика, но самое страшное - практически все они "социальные сироты", то есть, дети при живых родителях. Или, как их называют официально, дети, оставшиеся без попечения родителей.
