Американская пресса, как и сама Америка, построена на разделении власти. Скажем, в больших газетах рекламный департамент сажают на отдельный этаж, чтобы ни у кого не было соблазна смешивать коммерческие интересы с редакционными. Не менее строго пресса следит за отделением "государства" от "церкви" - то есть, фактов от мнений, новостей от колонок, информации от ее интерпретации. Изложение событий исключает их оценку. Мастерство опытного репортера в том и состоит, чтобы убрать себя из текста, но, конечно, не с места событий.
Зато колумнист – сплошное Я. Он тем и интересен, что у него по любому поводу есть собственное мнение. Право на него, как любой авторитет, зарабатывают годами и высоко ценят. Репортеров считают на сотни, но колумнисты – штучный товар, и часто именно из-за них покупают газету. Обычно из ее первой полосы мы узнаем, что произошло, а из последней - как к этому относиться. Часто газету так и читают – с начала и с конца, откладывая подробности из середины до лучших времен, которые в спешке будней могут никогда и не наступить.
Приняв к сведению эту читательскую стратегию, флагман американской, да и мировой прессы "Нью-Йорк таймс" задумала тихий переворот. Редакция решила постепенно изменять пропорцию новостей и мнений. Резко повышая долю последних, газета увеличивает, разумеется, не в ущерб информации, число, объем и влияние субъективных материалов.
Собственно, этот шаг нельзя назвать революционным, потому что именно так была устроена старая газета. Николас Леман, профессор Колумбийского университета и декан его лучшего в стране факультета журналистики, говорит, что в 1875 году газета состояла на 75% из мнений и на 25% из информации. Через сто лет соотношение стало обратным, а сейчас новости уже занимают 90% газетной площади. Пришла пора если не перевернуть пирамиду, то скорректировать баланс. К этому прессу понуждает новые медиа – интернет, кабельное телевидение и прочие отрасли стремительно размножающихся СМИ. Мы живем в перенасыщенном информационным бульоне. Новости обрушиваются на нас не ежедневно, а ежеминутно. Исчез зазор между событием и его отражением. Теперь мы все - свидетели происходящего, а часто и его участники, самим своим присутствием меняющие расклад и исход.
Однако чем больше информации, тем труднее с ней жить. "Человек, - как говорил Шкловский, - питается не тем, что съел, а тем, что переварил". Колонка – своего рода фермент, облегчающий этот процесс. Возвращая информации человеческое измерение, она растолковывает новость, показывая, что она значит не только для всего мира, но и для каждого из нас. Преломленная через ум автора (с лицом и именем) информация становится осмысленной, живой, домашней. И в этой гуманизации прессы – залог ее выживания. Встретившись с вызовом информационной революции, газета защищает своего читателя от бешеного напора новостей изящной колоннадой взвешенных суждений.
Зато колумнист – сплошное Я. Он тем и интересен, что у него по любому поводу есть собственное мнение. Право на него, как любой авторитет, зарабатывают годами и высоко ценят. Репортеров считают на сотни, но колумнисты – штучный товар, и часто именно из-за них покупают газету. Обычно из ее первой полосы мы узнаем, что произошло, а из последней - как к этому относиться. Часто газету так и читают – с начала и с конца, откладывая подробности из середины до лучших времен, которые в спешке будней могут никогда и не наступить.
Приняв к сведению эту читательскую стратегию, флагман американской, да и мировой прессы "Нью-Йорк таймс" задумала тихий переворот. Редакция решила постепенно изменять пропорцию новостей и мнений. Резко повышая долю последних, газета увеличивает, разумеется, не в ущерб информации, число, объем и влияние субъективных материалов.
Собственно, этот шаг нельзя назвать революционным, потому что именно так была устроена старая газета. Николас Леман, профессор Колумбийского университета и декан его лучшего в стране факультета журналистики, говорит, что в 1875 году газета состояла на 75% из мнений и на 25% из информации. Через сто лет соотношение стало обратным, а сейчас новости уже занимают 90% газетной площади. Пришла пора если не перевернуть пирамиду, то скорректировать баланс. К этому прессу понуждает новые медиа – интернет, кабельное телевидение и прочие отрасли стремительно размножающихся СМИ. Мы живем в перенасыщенном информационным бульоне. Новости обрушиваются на нас не ежедневно, а ежеминутно. Исчез зазор между событием и его отражением. Теперь мы все - свидетели происходящего, а часто и его участники, самим своим присутствием меняющие расклад и исход.
Однако чем больше информации, тем труднее с ней жить. "Человек, - как говорил Шкловский, - питается не тем, что съел, а тем, что переварил". Колонка – своего рода фермент, облегчающий этот процесс. Возвращая информации человеческое измерение, она растолковывает новость, показывая, что она значит не только для всего мира, но и для каждого из нас. Преломленная через ум автора (с лицом и именем) информация становится осмысленной, живой, домашней. И в этой гуманизации прессы – залог ее выживания. Встретившись с вызовом информационной революции, газета защищает своего читателя от бешеного напора новостей изящной колоннадой взвешенных суждений.
