Ссылки для упрощенного доступа

Младенец должен сидеть в тюрьме?


Смерть 11-месячной девочки из Дома ребенка при Можайской женской колонии – в числе главных новостей двух последних дней. Девочка умерла от двусторонней гнойной пневмонии. Возбуждено уголовное дело, ситуация в тюремном детском заведении взята под контроль Генпрокуратурой, собственное расследование проводит Уполномоченный по правам ребенка Московской области, за происходящим внимательно следит Уполномоченный по правам ребенка при президенте РФ Павел Астахов

Вообще-то из 102 воспитанников Дома ребенка при Можайской колонии госпитализированы уже около 60: с ОРВИ, бронхитами, пневмонией. Теперь, когда их судьба перестала быть внутритюремным делом, возможно, они выживут.

Это тот самый Дом ребенка, в котором всего два месяца назад, в сентябре, умерла другая девочка – четырехмесячная. И, не случись нынешней, ноябрьской трагедии, мы вряд ли бы узнали в подробностях, чем же закончилось разбирательство по поводу той детской смерти. А теперь можем прочесть на сайте Генпрокуратуры – и ужаснуться.

Прокуроры выяснили, что у этого Дома ребенка нет лицензии на осуществление медицинской деятельности по педиатрии. Вопреки всем правилам, к работе там допускались осужденные – не имеющие личных медицинских книжек, "при отсутствии данных о перенесенных ими инфекционных заболеваниях, проведении прививок, прохождении гигиенической подготовки и аттестации". (Стоит ли удивляться, что младенцы стали жертвами инфекции?) На момент прокурорской проверки "ни один из трех штатных педиатров не присутствовал в учреждении и длительное время не исполнял свои обязанности по уважительным причинам"... То есть заболевшим детям даже диагноз своевременно поставить было невозможно.

По итогам проведенной проверки московский областной прокурор внес представление начальнику УФСИН России по Московской области, требуя устранения выявленных нарушений (представление направлено ровно за месяц до нынешней трагедии). В УФСИН "отреагировали": начальник колонии и замначальника по лечебно-профилактической работе были предупреждены о неполном служебном соответствии. Этим, скорее всего, реакция на прокурорское представление и ограничилась. Во всяком случае, сообщает Генпрокуратура "информации о конкретных мерах по приведению деятельности Дома ребёнка при ФКУ № 5 в соответствие с требованиями закона представлено не было".

Похоже, особой вины за смерть "зэковского" ребенка в ведомстве не ощущают. По словам Павла Астахова, сотрудники ФСИН утверждают: девочка умерла из-за низкого иммунитета и матери-алкоголички… На что Астахов резонно замечает: "Двусторонняя гнойная пневмония по наследству не передается, а возникает по недосмотру и халатности работников Дома ребенка". И продолжает: "Дома ребенка в женских колониях – пережиток советской системы исполнения наказания. Младенец отбывает наказание вместе с матерью. Сегодня необходима реформа системы в отношении женщин с детьми. Дома ребенка надо передавать от колоний муниципалитетам".

Насколько вообще Дома ребенка и прочие сиротские учреждения, даже муниципальные, хорошее место для детей – отдельный вопрос. Они – тоже весьма специфические заведения, закрытые, кстати, от общества. Там тоже, за закрытыми дверями, творятся всякие безобразия и ужасы, информация о которых нет-нет, да просачивается в СМИ. Но то, что тюремные детские заведения – суперзакрытые и поэтому безобразия-ужасы там просто неизбежны, давно понятно всем.

Может, уважаемому Уполномоченному по правам ребенка при президенте удастся достучаться до президента и стимулировать его интерес к этой проблеме? Может, президент придумает более эффективное ее решение, чем передача грудничков, рожденных за решеткой, в ведение муниципалитетов?

Кстати, с просьбой хотя бы частично уменьшить число малолетних невольников к президенту еще в 2008 году обращались видные деятели российской культуры. Правда, тогда поводом послужила не очередная детская смерть, а нежелание президента помиловать находящуюся в заключении мать двоих детей Светлану Бахмину – юриста ЮКОСа.

В письме, под которым подписались несколько десятков актеров, режиссеров, писателей, были и такие строки: "Частный случай Светланы Бахминой привлек внимание к проблеме, имеющей большое общественное и гуманитарное значение. Мы просим Вас использовать имеющееся у Вас по Конституции право помилования – не только в отношении С. Бахминой, но применительно ко всем осужденным женщинам, кто отбыл более половины срока и имеет несовершеннолетних детей. Тем более – применительно к тем из этих несчастных, кто ожидает рождения ребенка. Содержание матерей в тюрьмах увеличивает население детских домов, плодит новые демографические проблемы, калечит судьбы и души. Мы просим сделать всё от Вас зависящее, чтобы восторжествовали милосердие и великодушие…"

Милосердие и великодушие не восторжествовало.

Светлану Бахмину, родившую в заключении третьего ребенка, как известно, не помиловали. Но, благодаря широкой общественной кампании, ее хотя бы отпустили по УДО. Счастливый исход: ее новорожденной дочке удалось избежать тюремного Дома ребенка. Другим девочкам и мальчикам, рожденным в неволе, повезло меньше.

Для справки

На 1 октября 2011 года в учреждениях ФСИН России содержится 60 800 женщин. 50 500 – в колониях. При женских колониях функционируют 13 Домов ребенка, в которых живут 812 детей.
(Данные с сайта Уполномоченного по правам ребенка при президенте РФ).

Партнеры: the True Story

XS
SM
MD
LG