Марек Эдельман: "Лучше всего молча сидеть и любить"

Марек Эдельман (1919-2009) - последний руководитель восстания в Варшавском гетто, участник Варшавского восстания, один из главных моральных авторитетов современной Польши. После Второй мировой войны Эдельман работал кардиологом, известен трудами в области коронарного шунтирования. Общественный деятель, поддерживал «Солидарность». Книги его воспоминаний «И была любовь в гетто» и «Опередить Господа Бога» , записанные Ханной Кралль и Паулой Савицкой в конце двухтысячных, считаются одним из главных свидетельств о Второй мировой войне и Холокосте.



Ксения Старосельская, переводчик книг воспоминаний Эдельмана: То, что он знал и во что верил, было для него естественным состоянием. Он жил так, как чувствовал. После того, как нацистами было принято решение об окончательном решении еврейского вопроса и начались депортации из гетто в лагеря смерти, для 23-летнего Марека Эдельмана было естественным почувствовать и сказать: да, мы погибнем, но неужели мы должны погибнуть молча? У него нашлись единомышленники, они сделали выбор. Люди ведь не верили, что это конец, никто не хочет верить, что завтра придется умирать. Эдельман и его молодые друзья сознательно начали борьбу со злом, а зло - это человеческое свойство, об этом Эдельман часто говорит.
Многие говорили: какое удачное название придумала Ханна Кралль, «Опередить Господа Бога». Сам Марек считал, что это просто метафора: опередить Господа Бога, пока он не задул свечу человеческой жизни. Эдельман это делал сначала в гетто, задолго до восстания, когда приходил на Умшлагплатц - это было место, куда загоняли людей, чтобы посадить их в вагоны и отправить в лагеря уничтожения. И он вытаскивал людей, которые были нужны для гетто, связных, учителей, - к сожалению, нельзя было спасти всех. Он пытался опередить Господа Бога и потом, когда он был кардиологом. Когда человек должен был умереть, врачи собирались и говорили: а вдруг? И звали Эдельмана. У него вообще-то сложные отношения с Богом, он был атеистом. Об этом много говорится в книгах «Декалог» и «Бог спит», которые мы сейчас готовим к переводу. Эдельман резкий, нетерпимый к позерству, фальши, неправде, при этом обладавший огромным обаянием.
Олег Дорман, режиссер: Я воспринял эту книгу как свидетельство не о еврейском народе, а как свидетельство о существовании человека вообще. С тех пор, как я узнал о существовании Освенцима, я не понимаю, почему живу (вероятно, Эдельману это показалось бы романтическим заявлением). После Холокоста, после Шоа в большой степени невозможно думать о Боге и наших отношениях с Ним. Но именно после Шоа человеку невозможно думать ни о чем другом. Считаю величайшего значения событием то, как Марек Эдельман жил, мыслил и чувствовал после случившегося. Думаю, им руководила гордость. Она заключалась в том, что он взял на себя ответственность и за жизнь, и за различение добра и зла. Если вы прочтете эти книги, то обнаружите, что наши понятия о добре и зле ничтожны. Но важно испытать это. Эдельман уничтожает всякую возможность говорить о существовании с апломбом, с позиции человека, который знает, как устроен мир, люди, добро и зло. Это невозможно. Но невозможно, вероятно, человеку существовать и в постоянном ощущении уязвимости, хаоса и незнания. Эдельман напоминает, что мы существуем именно в этой ситуации. Для меня это напоминание означает то, что он так чудесно выразил: «лучше всего молча сидеть и любить».