Владимир Тольц: В октябре мир отмечает полувековой юбилей Карибского кризиса. В Штатах его чаще именуют «Кубинским ракетным». Произошел он после тайного размещения советских ракет средней дальности Р-12, оснащенных ядерными боезарядами, на Кубе, оказавшейся после революции 1959 в орбите советского политического влияния.
Принятая на вооружение в том же 1959 в СССР Р-12 могла забросить ядерный заряд весом 1600 кг на расстояние более 2 тыс. километров и таким образом поразить многие жизненно важные центры Соединенных Штатов.
14 октября 1962 американский самолет-разведчик U-2 обнаружил установку советских ракет на западе «Острова Свободы», как тогда в Советском Союзе именовали Кубу, возле селения Сан-Кристобаль. Благодаря полученному ранее (в 1961) от занимавшегося шпионажем в пользу Запада высокопоставленного советского офицера Олега Пеньковского справочнику советских вооружений американцы быстро выяснили тип устанавливаемых ракет и их способность нести ядерный боезаряд. Вызванный в Белый дом для объяснений советский посол Добрынин все отрицал. Тогда 22 октября американский президент Джон Кеннеди в своем обращении к нации на весь мир сообщил о наличии на Кубе советского наступательного оружия.
Сразу же после обнаружения Р-12 на Кубе в Вашингтоне при президенте была создана кризисная группа ЕХСОММ, рассмотревшая варианты возможных контрмер. Поначалу возможности дипломатического решения вопроса почти не рассматривались, поскольку дипломатия предполагала длительное время, необходимое для переговоров. А разведка установила, что монтаж советских ракетных установок происходит весьма быстро.
Глава Объединенного комитета начальников штабов генерал Максвелл Тейлор предложил немедленное военное вторжение на Кубу, предотвращающее развертывание советских ракетных комплексов в полном объеме. Военные рассчитали, что в этом случае за первые 10 дней инвазии погибнет примерно 18 с половиной тысяч американских солдат. Но если для отражения американского вторжения СССР успеет ответить с Кубы тактическим ядерным оружием, то подсчитать возможные потери невозможно, "поскольку такого никогда ранее не случалось". Кроме того Советы могли ударить по десанту из ракетных комплексов «Луна», также способных стрелять ядерными зарядами (радиус полета 45 км). Наличие на Кубе оружия этого типа американская разведывательная аэросъемка зафиксировала еще в августе. А еще, по мнению Кеннеди, СССР мог развернуть атаку на другом театре военных действий (в Берлине, к примеру), что привело бы к непредсказуемой эскалации конфликта.
Оставался вариант, предложенный министром обороны Робертом Макнамарой – военно-морская блокада Кубы. Решение о ней было принято ЕХСОММ’ом 20 октября. Но поскольку блокада по международному праву является актом войны, окончательное решение о ней было предложено принять Организации американских государств. А покуда был введен карантин – комплекс мер, препятствовавших поставкам на Кубу вооружений. Попутно началась подготовка военного вторжения на остров…
О многом, из того, что я бегло рассказал сейчас, советские граждане узнали лишь десятилетиями спустя. Не знали они в ту пору о ни секретном майском заседании Президиума ЦК КПСС, на котором было принято решение об инсталляции на Кубе советских ракет с ядерными боеголовками, ни о шедшей во всю операции «Анадырь», (советские солдаты, которых тайно в трюмах сухогрузов везли тогда на Кубу, тоже ничего не знали об этом). Тем более ничего неизвестно было о тайных планах и надеждах Хрущева ядерным шантажом Штатов изменить баланс противостояния в Европе и мире, основанный до этого на соотношении запасов ядерных бомб и возможностей их применения (тут США раз в 10-15 опережали СССР). Слышали лишь об американской блокаде, препятствующей доставке советских мирных грузов на Остров Свободы, происках американской военщины, и что «Куба- си! Янки-но!» и «Венсеремос!»
Тех, кто был осведомлен и понимал том, что мир оказался на грани ядерной войны, было относительно немного. Прежде всего, цековские и кремлевские, а также высшие военные чины – получатели разного рода закрытой информации вроде ОЗП (Особых закрытых писем), в которых сообщалось то, о чем писалось и говорилось в свободном мире, да еще слушатели «голосов». Прежде всего наши – Радио Свобода. Количество наших слушателей в начале 1960-х ни тогда, ни позже точно установить не удалось. Ни советским, ни зарубежным экспертам. 10 лет назад, к полувековому юбилею Русской службы РС мне довелось знакомиться с документами на сей счет. Мое личное впечатление: сквозь вой глушилок наши передачи слышали тогда немногие – меньше того количества, которое тревожно называлось в документах ЦК КПСС. Может быть, сколько же слушателей на коротких волнах останется, когда в ноябре отменят вещание Свободы в средневолновом диапазоне. Но то, о чем они узнавали и втайне делились с друзьями и близкими, разительно отличалось от привычной пропаганды московского радио.
С некоторыми материалами, звучавшими на Свободе полвека назад, в октябре 1962 я и хочу вас сейчас познакомить. С самого начала кризиса Свобода подробно знакомила своих слушателей с заявлениями американского президента и госдепартамента, реакцией на них в мире, комментариями о кризисе мировой печати. Через несколько дней в эфир пошел и собственный комментарий.
Диктор: У микрофона наш военный комментатор Михаил Карташов.
Михаил Карташов: Куба. Нет, наверное, сейчас в мире слова, которое бы звучало чаще, чем это. Я понимаю ваши чувства и опасения, друзья, чувства и опасения, которые связаны с тем, что происходит в Карибском море. Пропаганда говорит: маленький остров, окруженный флотом огромной могучей державы. Остров, население которого полно решимости защищать свою свободу. Остров, где еще живут идеалы революции, идеалы, которые в нашей стране уже, как мы все чувствуем, давно умерли. Остров, красота которого была воспета еще Маяковским. Остров, откуда к нам приходят пламенные и нежные в одно и то же время мелодии. Остров, правители которого, судя по фотографиям, внешне сохранили еще простой и суровый образ жизни, такой, который давно уже забыт слоем руководителей нашей страны. Короче говоря, при слове «Куба» в сознании всплывает симпатия и тревога. Тревога не только за судьбу этого острова, но и за судьбу нашей страны, нашего народа.
Владимир Тольц: «Военный обозреватель Михаил Карташев» - это радиопсевдоним бывшего офицера Балтфлота Льва Ивановича Предтечевского, многолетнего ведущего военного обозрения и радиожурналов Свободы. Получасовая передача, с которой он в октябре 1962 вышел в эфир, была, по его словам «попыткой показать подлинную историю того, что в действительности происходило на Кубе», того, что скрывала от своей аудитории все более расходившаяся в то время советская пропаганда – «печальную и даже трагическую историю преданной и проданной революции»
Сейчас, полвека спустя, пафос и интонации дикторов той далекой октябрьской передачи 1962 года иногда воспринимаются комично. Сказывалась школа провинциальной сцены, попытки подражания дикторам Вохеншау и т.п.. (Кстати, голос и интонации нашего тогдашнего комментатора Виктора Грегори, происходившего из московской театральной семьи,- его подлинное имя Вадим Иванович Шелапутин, - и тогда и сегодня звучит совершенно иначе – другая культура…) Но как бы то ни было, через несколько минут передачи все это для слушателя уходило на второй план. Главным было не то как, а что говорила Свобода.
Диктор: 26 июля 1953 года. 27-летний адвокат Фидель Кастро во главе группы молодых идеалистов напал на казармы Монкада, занятые отрядами войск диктатора Батисты. Кастро надеялся, что эта смелая до безрассудства попытка послужит сигналом к общему восстанию против Батисты. Атака на казармы захлебнулась. Кастро добровольно явился на суд Батисты и был приговорен к 15 годам каторги. Но уже после двух лет освобожден по амнистии. Уехав в Мексику, Кастро организовал группу патриотов, называвшую себя в память об атаке на казармы Монкада, Движением 26 июля. В программе движения значилось: свержение продажного режима Батисты, устранение социальной несправедливости и обеспечение всех личных и общественных свобод, содержащихся в конституции 40 года.
Диктор: 2 декабря 1956 года. Кастро, его брат Рауль и 80 их сторонников на парусной яхте «Грама» прибыли к побережью кубинской провинции Ориенте. Высадка была неудачной. Большинство революционеров попали в руки солдат Батисты. В горы Сьерра-Маэстра ушли с Кастро всего 12 человек. Вскоре к ним начали присоединяться группы кубинских граждан, главным образом молодежи. Отряды Кастро начали широкую кампанию актов саботажа. В своих интервью, в том числе и тех, что он дал американским журналистам, Кастро многократно подчеркивал свою решимость восстановить на Кубе демократические права и свободы. Коммунисты Кубы, узнав об этом, поспешили отмежеваться от Кастро, объявив его монархистом и путчистом. Но другие демократические группы населения, которые в это время тоже, независимо от Кастро, вели борьбу с Батистой, студенческий союз, профсоюзы всецело поддерживали Кастро. С другой стороны, и общественное мнение Соединенных Штатов Америки, узнав о программе Кастро, целиком встало на его сторону. Американские газеты начали широкую кампанию в поддержку Кастро. По всей Америке начался сбор пожертвований в его пользу.
Диктор: Благодаря финансовой поддержке из-за рубежа и непрерывному притоку добровольцев, отряды Кастро от тактических действий смогли перейти к развернутому стратегическому наступлению на войска Батисты. В конце 58-го года отряды Кастро разрезали страну на две части и вышли на подступы к Гаване. 1 января 1959 года Батиста, прихватив с собой изрядную сумму денег, бежал в неизвестном направлении. Кастро провозгласил создание временного революционного правительства. Президентом страны стал доктор Мануэль Уррутиа Льео, премьер-министром Хосе Миро Кардона. Кастро оставил за собой должность уполномоченного по делам армии. 9 января 1959 года войска Кастро торжественно вступили в Гавану. Тем временем коммунисты развернули лихорадочную деятельность по захвату ответственных постов в государственных учреждениях новой республики и в профсоюзах. Скоро их социалистическая народная, а проще говоря, коммунистическая партия стала играть не меньшую роль, чем Движение 26 июля. И все-таки временами еще казалось, что Кастро, его брат Рауль, начальник штаба аргентинец Эрнесто Гевара и их соратники установят на Кубе демократию. Вожди Движения 26 июля, как и раньше, вели подчеркнуто скромный образ жизни. Они не брили бороды, они спали с автоматом под мышкой, они ели и одевались так же, как и их солдаты.
Диктор: Первые же дни правления Кастро омрачились кровавыми расправами над его бывшими противниками. Оказалось, что великодушия молодой победитель найти в себе не смог. Со всей Кубы арестованных свозили в Гавану и там у стен старого форта без суда и следствия расстреливали. Во всем мире сведения о волне террора на Кубе произвели удручающее впечатление. В особенности в Америке, поскольку именно в Америке Кастро пользовался до этого самыми большими симпатиями. Отвечая на резкую критику со стороны американских газет, Кастро заявил:
Фидель Кастро: Мы демократичнее Эйзенхауэра, демократичнее Даллеса. На кубе больше свободы, чем в Америке.
Диктор: Заявление звучало бы куда более убедительнее, если бы ему не аккомпанировала винтовочная трескотня расстрелов.
Диктор: Но вот наступил день 16 февраля 1959 года. Фидель Кастро стал премьер-министром Кубы, его брат Рауль взял на себя руководство вооруженными силами. Братьев окружили коммунисты, получившие при посредничестве Эрнесто Гевары важные посты в министерствах и других правительственных органах. Коммунисты все еще не признавали Фиделя своим, но искали путей сближения с ним. В декларации коммунистической партии кубинская революция была охарактеризована так:
«Переворот на Кубе – это прогрессивная народная революция, принадлежащая к категории буржуазно-демократических».
Диктор: А сам Фидель Кастро в интервью, данном им примерно в это же время американскому журналу, заявил:
«Движение 26 июля – это партия радикальных идей, но это не коммунистическое движение. Оно отличается от коммунизма во многих существенных пунктах».
Владимир Тольц: В глазах слушателей в Советском Союзе Радио Свобода выгодно отличалось от советских радиостанций помимо прочего тем, что давала им возможность ознакомиться «из первых рук» с позицией и высказываниями всех противостоящих в конфликте сторон. Они не всегда были искренними, но всегда имели шанс быть услышанными.
Диктор: В выступлении по американскому радио и телевидению Кастро заявил:
Фидель Кастро: Я не коммунист, я не согласен с коммунизмом. Если бы мне пришлось выбирать между коммунизмом и демократией, то я сделал бы выбор без колебаний.
Диктор: И Кастро продолжал:
Фидель Кастро: Власть для меня – только бремя. Я расстанусь с ней как можно скорее. Если в моем правительстве и оказались случайно какие-то коммунисты, то их влияние равно нулю.
Владимир Тольц: Конечно, ни кто из не знал в ту далекую пору, что демонстративная отстраненность от коммунизма, которую декларировал Кастро в своих выступлениях, - камуфляж и подчас «военная хитрость». Теперь-то нам известно, что тайные связи были установлены еще в середине 1950-х, когда брат Фиделя Рауль и его соратник Че Гевара познакомились с будущим асом советского шпионажа Николаем Леоновым. Но надо отдать должное комментариям Свободы времен Карибского кризиса – в них было прослежено неровное, но постоянное сближение Кастро с коммунизмом, а после победы революции 1959 года и с Советским Союзом.
Диктор: 27 апреля 1959 года. Отряд войск Кастро высадился в Панаме с намерением произвести в этой стране вооруженный переворот. Попытка потерпела неудачу.
Диктор: Май 1959 года. Орган движения Кастро газета «Революсион» назвала генерального секретаря Коммунистической партии Блас Роко уклонистом. Вскоре после этого Кастро заявил:
«В кубинской революции экстремистам места нет».
Диктор: 23 июня 1959 года. С Кубы бежал командующий военно-воздушными силами этой страны Педро Гиас Ланс. Он рассказал о растущем коммунистическом влиянии на Кубе.
Диктор: Президент Америки Эйзенхауэр выступил с заявлением, в котором говорилось:
«Я хочу еще раз подчеркнуть, что правительство Соединенных Штатов верит в то, что кубинский народ распознает интриги международного коммунизма, направленные на подрыв демократических институций и подрыв традиционный кубинско-американской дружбы».
Диктор: 4 февраля 1960 года. В Гавану на открытие советской выставки прибыл Микоян. Состоявшаяся в знак протеста против его прибытия студенческая демонстрация была разогнана и многие ее участники арестованы. Микоян заключил с Кастро соглашение, по которому Советский Союз обязывался предоставить Кубе кредиты в размере ста миллионов долларов, поставить ей 900 тысяч тонн нефти и в течение последующих пяти лет ежегодно закупать на острове по миллиону тонн сахара. Комментируя советско-кубинское соглашение, государственный секретарь Америки Гертер 22 марта 1960 года сказал:
«Не думаю, чтобы кто-либо мог сейчас с уверенностью сказать, что Куба стала коммунистической. Но очевидно, что на важных постах в правительстве этой страны находятся симпатизирующие коммунистам люди. Что касается советско-кубинского соглашения, то, думаю, что оно невыгодно для Кубы, хотя это еще не дает оснований считать ее коммунистическим сателлитом».
Владимир Тольц: В охватывающей почти 10-летие хронике кубинской революции, которую в октябре 1962 Радио Свобода предоставило своим слушателям в качестве инструмента для понимания развернувшегося тогда кризиса, значительное внимание было уделено поэтапному прослеживанию ухудшения отношений кастровской Кубы с США.
Диктор: 29 марта 1960 года. Кастро объявил о выходе Кубы из оборонительной организации американских государств.
24 мая 1960 года. Распоряжение Кастро об установлении контрольных постов на границах американской базы Гуантанамо.
Диктор: 27 мая 1960 года. Президент Америки Эйзенхауэр объявил о прекращении американской помощи Кубе. Эта помощь в течение нескольких предыдущих лет составляла примерно полтораста-двести миллионов долларов ежегодно.
Диктор: 11 июня 1960 года. Национализация американских отелей на Кубе.
Диктор: 29 июня 1960 года. Национализация американских и англо-голландских нефтеочистительных заводов на Кубе. Основание – отказ заводов от перегонки советской нефти.
Диктор: 3 июля 1960 года. Ответная мера Америки – сокращение ежегодных закупок кубинского сахара с 700 тысяч тонн до 40 тысяч тонн. Объяснение Эйзенхауэра:
«Америка не может в обеспечении себя одним из самых важных видов продовольствия положиться на страну, проводящую в отношении Америки явно враждебную политику».
Владимир Тольц: Тогда же Свобода предприняла попытку хронологически проследить сближение кастровской Кубы с СССР.
Диктор: 9 июля 1960 года. Руководители КПСС впервые подтвердили, что Куба находится в сфере их интересов. Хрущев, выступая на Всероссийском съезде учителей, заявил о том, что сокращение американских закупок сахара – это экономический шантаж. При этом Хрущев произнес свою первую, связанную с Кубой, угрозу:
Никита Хрущев: Не следует забывать, что теперь Соединенные Штаты не находятся на таком недосягаемом расстоянии от Советского Союза, как прежде. Образно говоря, в случае необходимости советские артиллеристы могут своим ракетным огнем поддержать кубинский народ, если агрессивные силы в Пентагоне осмелятся начать интервенцию против Кубы.
Владимир Тольц: Сейчас, спустя полвека ясно, что тогда, в самый разгар Карибского кризиса комментаторы не только Свободы, но и других западных медиа просто не в состоянии были разобраться в причинах внезапной вспышки агрессивности советского руководства. Многие искали их лишь в личных качествах Хрущева. (Знаменитая фраза «Мы вас похороним» цитировалась многократно) Другие пытались все объяснить общими словами об «агрессивности коммунизма». К чести Свободы надо сказать, что она в тогдашних своих комментариях не сводила проблему к такому рода объяснениям, но вслед за некоторыми мировыми политиками пыталась оценить хрущевскую рефлексию в контексте других мировых событий и процессов.
Диктор: Отвечая через 12 дней Хрущеву, американский делегат в Совете безопасности Лодж сказал:
«Думаю, когда он выступает в роли защитника малых стран, уместно напомнить Совету безопасности, что Латвия, Литва и Эстония еще не так давно были поглощены Советским Союзом. Польша, Чехословакия, Болгария, Румыния и Восточная Германия превращены в сателлитов. То же, конечно, случилось и с Венгрией, которая была жестоко наказана в 56 году. Советские действия в Венгрии были осуждены Генеральной ассамблеей 60 голосами против 10. Такого единодушия не было еще в истории Организации Объединенных наций».
Владимир Тольц: 25-го представитель США в ООН Эдлай Стивенсон демонстрирует фотодоказательства размещения на Кубе советских ракет. 27 октября 1962 года самый пик кризиса. Комментатор Радио Свобода Михаил Карташов, как и многие западные аналитики, еще не знает, что присутствие Р-12 на Кубе связано с присутствием там большого советского воинского контингента. Ему кажется, что Кастро – основной источник угрожающей миру катастрофы.
Михаил Карташов: Трагедия эта может стать не только кубинской, но и мировой. Как видите, Кастро, по меньшей мере, очень неуравновешенный человек, в нем есть, на мой взгляд, даже что-то патологическое. И даже оставляя в стороне все прочие обстоятельства, тот факт, что руководители КПСС вручили этому человеку ракеты с дальностью действия до 4 тысяч километров, то есть способные бить с кубы по району Гудзонского залива или по Перу, а может быть даже и ядерные боеголовки к этим ракетам, факт передачи такого оружия никак нельзя отнести к числу поступков, продиктованных благоразумием.
Владимир Тольц: Но в Кремле уже что-то произошло. И в то самое время, когда выходит в эфир комментарий Карташова, Хрущев собственноручно пишет послание Кеннеди, завершающееся словами: «Нам с вами не следует сейчас тянуть за концы верёвки, на которой вы завязали узел войны».
Принятая на вооружение в том же 1959 в СССР Р-12 могла забросить ядерный заряд весом 1600 кг на расстояние более 2 тыс. километров и таким образом поразить многие жизненно важные центры Соединенных Штатов.
14 октября 1962 американский самолет-разведчик U-2 обнаружил установку советских ракет на западе «Острова Свободы», как тогда в Советском Союзе именовали Кубу, возле селения Сан-Кристобаль. Благодаря полученному ранее (в 1961) от занимавшегося шпионажем в пользу Запада высокопоставленного советского офицера Олега Пеньковского справочнику советских вооружений американцы быстро выяснили тип устанавливаемых ракет и их способность нести ядерный боезаряд. Вызванный в Белый дом для объяснений советский посол Добрынин все отрицал. Тогда 22 октября американский президент Джон Кеннеди в своем обращении к нации на весь мир сообщил о наличии на Кубе советского наступательного оружия.
Сразу же после обнаружения Р-12 на Кубе в Вашингтоне при президенте была создана кризисная группа ЕХСОММ, рассмотревшая варианты возможных контрмер. Поначалу возможности дипломатического решения вопроса почти не рассматривались, поскольку дипломатия предполагала длительное время, необходимое для переговоров. А разведка установила, что монтаж советских ракетных установок происходит весьма быстро.
Глава Объединенного комитета начальников штабов генерал Максвелл Тейлор предложил немедленное военное вторжение на Кубу, предотвращающее развертывание советских ракетных комплексов в полном объеме. Военные рассчитали, что в этом случае за первые 10 дней инвазии погибнет примерно 18 с половиной тысяч американских солдат. Но если для отражения американского вторжения СССР успеет ответить с Кубы тактическим ядерным оружием, то подсчитать возможные потери невозможно, "поскольку такого никогда ранее не случалось". Кроме того Советы могли ударить по десанту из ракетных комплексов «Луна», также способных стрелять ядерными зарядами (радиус полета 45 км). Наличие на Кубе оружия этого типа американская разведывательная аэросъемка зафиксировала еще в августе. А еще, по мнению Кеннеди, СССР мог развернуть атаку на другом театре военных действий (в Берлине, к примеру), что привело бы к непредсказуемой эскалации конфликта.
Оставался вариант, предложенный министром обороны Робертом Макнамарой – военно-морская блокада Кубы. Решение о ней было принято ЕХСОММ’ом 20 октября. Но поскольку блокада по международному праву является актом войны, окончательное решение о ней было предложено принять Организации американских государств. А покуда был введен карантин – комплекс мер, препятствовавших поставкам на Кубу вооружений. Попутно началась подготовка военного вторжения на остров…
О многом, из того, что я бегло рассказал сейчас, советские граждане узнали лишь десятилетиями спустя. Не знали они в ту пору о ни секретном майском заседании Президиума ЦК КПСС, на котором было принято решение об инсталляции на Кубе советских ракет с ядерными боеголовками, ни о шедшей во всю операции «Анадырь», (советские солдаты, которых тайно в трюмах сухогрузов везли тогда на Кубу, тоже ничего не знали об этом). Тем более ничего неизвестно было о тайных планах и надеждах Хрущева ядерным шантажом Штатов изменить баланс противостояния в Европе и мире, основанный до этого на соотношении запасов ядерных бомб и возможностей их применения (тут США раз в 10-15 опережали СССР). Слышали лишь об американской блокаде, препятствующей доставке советских мирных грузов на Остров Свободы, происках американской военщины, и что «Куба- си! Янки-но!» и «Венсеремос!»
Тех, кто был осведомлен и понимал том, что мир оказался на грани ядерной войны, было относительно немного. Прежде всего, цековские и кремлевские, а также высшие военные чины – получатели разного рода закрытой информации вроде ОЗП (Особых закрытых писем), в которых сообщалось то, о чем писалось и говорилось в свободном мире, да еще слушатели «голосов». Прежде всего наши – Радио Свобода. Количество наших слушателей в начале 1960-х ни тогда, ни позже точно установить не удалось. Ни советским, ни зарубежным экспертам. 10 лет назад, к полувековому юбилею Русской службы РС мне довелось знакомиться с документами на сей счет. Мое личное впечатление: сквозь вой глушилок наши передачи слышали тогда немногие – меньше того количества, которое тревожно называлось в документах ЦК КПСС. Может быть, сколько же слушателей на коротких волнах останется, когда в ноябре отменят вещание Свободы в средневолновом диапазоне. Но то, о чем они узнавали и втайне делились с друзьями и близкими, разительно отличалось от привычной пропаганды московского радио.
С некоторыми материалами, звучавшими на Свободе полвека назад, в октябре 1962 я и хочу вас сейчас познакомить. С самого начала кризиса Свобода подробно знакомила своих слушателей с заявлениями американского президента и госдепартамента, реакцией на них в мире, комментариями о кризисе мировой печати. Через несколько дней в эфир пошел и собственный комментарий.
Диктор: У микрофона наш военный комментатор Михаил Карташов.
Михаил Карташов: Куба. Нет, наверное, сейчас в мире слова, которое бы звучало чаще, чем это. Я понимаю ваши чувства и опасения, друзья, чувства и опасения, которые связаны с тем, что происходит в Карибском море. Пропаганда говорит: маленький остров, окруженный флотом огромной могучей державы. Остров, население которого полно решимости защищать свою свободу. Остров, где еще живут идеалы революции, идеалы, которые в нашей стране уже, как мы все чувствуем, давно умерли. Остров, красота которого была воспета еще Маяковским. Остров, откуда к нам приходят пламенные и нежные в одно и то же время мелодии. Остров, правители которого, судя по фотографиям, внешне сохранили еще простой и суровый образ жизни, такой, который давно уже забыт слоем руководителей нашей страны. Короче говоря, при слове «Куба» в сознании всплывает симпатия и тревога. Тревога не только за судьбу этого острова, но и за судьбу нашей страны, нашего народа.
Владимир Тольц: «Военный обозреватель Михаил Карташев» - это радиопсевдоним бывшего офицера Балтфлота Льва Ивановича Предтечевского, многолетнего ведущего военного обозрения и радиожурналов Свободы. Получасовая передача, с которой он в октябре 1962 вышел в эфир, была, по его словам «попыткой показать подлинную историю того, что в действительности происходило на Кубе», того, что скрывала от своей аудитории все более расходившаяся в то время советская пропаганда – «печальную и даже трагическую историю преданной и проданной революции»
Сейчас, полвека спустя, пафос и интонации дикторов той далекой октябрьской передачи 1962 года иногда воспринимаются комично. Сказывалась школа провинциальной сцены, попытки подражания дикторам Вохеншау и т.п.. (Кстати, голос и интонации нашего тогдашнего комментатора Виктора Грегори, происходившего из московской театральной семьи,- его подлинное имя Вадим Иванович Шелапутин, - и тогда и сегодня звучит совершенно иначе – другая культура…) Но как бы то ни было, через несколько минут передачи все это для слушателя уходило на второй план. Главным было не то как, а что говорила Свобода.
Диктор: 26 июля 1953 года. 27-летний адвокат Фидель Кастро во главе группы молодых идеалистов напал на казармы Монкада, занятые отрядами войск диктатора Батисты. Кастро надеялся, что эта смелая до безрассудства попытка послужит сигналом к общему восстанию против Батисты. Атака на казармы захлебнулась. Кастро добровольно явился на суд Батисты и был приговорен к 15 годам каторги. Но уже после двух лет освобожден по амнистии. Уехав в Мексику, Кастро организовал группу патриотов, называвшую себя в память об атаке на казармы Монкада, Движением 26 июля. В программе движения значилось: свержение продажного режима Батисты, устранение социальной несправедливости и обеспечение всех личных и общественных свобод, содержащихся в конституции 40 года.
Диктор: 2 декабря 1956 года. Кастро, его брат Рауль и 80 их сторонников на парусной яхте «Грама» прибыли к побережью кубинской провинции Ориенте. Высадка была неудачной. Большинство революционеров попали в руки солдат Батисты. В горы Сьерра-Маэстра ушли с Кастро всего 12 человек. Вскоре к ним начали присоединяться группы кубинских граждан, главным образом молодежи. Отряды Кастро начали широкую кампанию актов саботажа. В своих интервью, в том числе и тех, что он дал американским журналистам, Кастро многократно подчеркивал свою решимость восстановить на Кубе демократические права и свободы. Коммунисты Кубы, узнав об этом, поспешили отмежеваться от Кастро, объявив его монархистом и путчистом. Но другие демократические группы населения, которые в это время тоже, независимо от Кастро, вели борьбу с Батистой, студенческий союз, профсоюзы всецело поддерживали Кастро. С другой стороны, и общественное мнение Соединенных Штатов Америки, узнав о программе Кастро, целиком встало на его сторону. Американские газеты начали широкую кампанию в поддержку Кастро. По всей Америке начался сбор пожертвований в его пользу.
Диктор: Благодаря финансовой поддержке из-за рубежа и непрерывному притоку добровольцев, отряды Кастро от тактических действий смогли перейти к развернутому стратегическому наступлению на войска Батисты. В конце 58-го года отряды Кастро разрезали страну на две части и вышли на подступы к Гаване. 1 января 1959 года Батиста, прихватив с собой изрядную сумму денег, бежал в неизвестном направлении. Кастро провозгласил создание временного революционного правительства. Президентом страны стал доктор Мануэль Уррутиа Льео, премьер-министром Хосе Миро Кардона. Кастро оставил за собой должность уполномоченного по делам армии. 9 января 1959 года войска Кастро торжественно вступили в Гавану. Тем временем коммунисты развернули лихорадочную деятельность по захвату ответственных постов в государственных учреждениях новой республики и в профсоюзах. Скоро их социалистическая народная, а проще говоря, коммунистическая партия стала играть не меньшую роль, чем Движение 26 июля. И все-таки временами еще казалось, что Кастро, его брат Рауль, начальник штаба аргентинец Эрнесто Гевара и их соратники установят на Кубе демократию. Вожди Движения 26 июля, как и раньше, вели подчеркнуто скромный образ жизни. Они не брили бороды, они спали с автоматом под мышкой, они ели и одевались так же, как и их солдаты.
Диктор: Первые же дни правления Кастро омрачились кровавыми расправами над его бывшими противниками. Оказалось, что великодушия молодой победитель найти в себе не смог. Со всей Кубы арестованных свозили в Гавану и там у стен старого форта без суда и следствия расстреливали. Во всем мире сведения о волне террора на Кубе произвели удручающее впечатление. В особенности в Америке, поскольку именно в Америке Кастро пользовался до этого самыми большими симпатиями. Отвечая на резкую критику со стороны американских газет, Кастро заявил:
Фидель Кастро: Мы демократичнее Эйзенхауэра, демократичнее Даллеса. На кубе больше свободы, чем в Америке.
Диктор: Заявление звучало бы куда более убедительнее, если бы ему не аккомпанировала винтовочная трескотня расстрелов.
Диктор: Но вот наступил день 16 февраля 1959 года. Фидель Кастро стал премьер-министром Кубы, его брат Рауль взял на себя руководство вооруженными силами. Братьев окружили коммунисты, получившие при посредничестве Эрнесто Гевары важные посты в министерствах и других правительственных органах. Коммунисты все еще не признавали Фиделя своим, но искали путей сближения с ним. В декларации коммунистической партии кубинская революция была охарактеризована так:
«Переворот на Кубе – это прогрессивная народная революция, принадлежащая к категории буржуазно-демократических».
Диктор: А сам Фидель Кастро в интервью, данном им примерно в это же время американскому журналу, заявил:
«Движение 26 июля – это партия радикальных идей, но это не коммунистическое движение. Оно отличается от коммунизма во многих существенных пунктах».
Владимир Тольц: В глазах слушателей в Советском Союзе Радио Свобода выгодно отличалось от советских радиостанций помимо прочего тем, что давала им возможность ознакомиться «из первых рук» с позицией и высказываниями всех противостоящих в конфликте сторон. Они не всегда были искренними, но всегда имели шанс быть услышанными.
Диктор: В выступлении по американскому радио и телевидению Кастро заявил:
Фидель Кастро: Я не коммунист, я не согласен с коммунизмом. Если бы мне пришлось выбирать между коммунизмом и демократией, то я сделал бы выбор без колебаний.
Диктор: И Кастро продолжал:
Фидель Кастро: Власть для меня – только бремя. Я расстанусь с ней как можно скорее. Если в моем правительстве и оказались случайно какие-то коммунисты, то их влияние равно нулю.
Владимир Тольц: Конечно, ни кто из не знал в ту далекую пору, что демонстративная отстраненность от коммунизма, которую декларировал Кастро в своих выступлениях, - камуфляж и подчас «военная хитрость». Теперь-то нам известно, что тайные связи были установлены еще в середине 1950-х, когда брат Фиделя Рауль и его соратник Че Гевара познакомились с будущим асом советского шпионажа Николаем Леоновым. Но надо отдать должное комментариям Свободы времен Карибского кризиса – в них было прослежено неровное, но постоянное сближение Кастро с коммунизмом, а после победы революции 1959 года и с Советским Союзом.
Диктор: 27 апреля 1959 года. Отряд войск Кастро высадился в Панаме с намерением произвести в этой стране вооруженный переворот. Попытка потерпела неудачу.
Диктор: Май 1959 года. Орган движения Кастро газета «Революсион» назвала генерального секретаря Коммунистической партии Блас Роко уклонистом. Вскоре после этого Кастро заявил:
«В кубинской революции экстремистам места нет».
Диктор: 23 июня 1959 года. С Кубы бежал командующий военно-воздушными силами этой страны Педро Гиас Ланс. Он рассказал о растущем коммунистическом влиянии на Кубе.
Диктор: Президент Америки Эйзенхауэр выступил с заявлением, в котором говорилось:
«Я хочу еще раз подчеркнуть, что правительство Соединенных Штатов верит в то, что кубинский народ распознает интриги международного коммунизма, направленные на подрыв демократических институций и подрыв традиционный кубинско-американской дружбы».
Диктор: 4 февраля 1960 года. В Гавану на открытие советской выставки прибыл Микоян. Состоявшаяся в знак протеста против его прибытия студенческая демонстрация была разогнана и многие ее участники арестованы. Микоян заключил с Кастро соглашение, по которому Советский Союз обязывался предоставить Кубе кредиты в размере ста миллионов долларов, поставить ей 900 тысяч тонн нефти и в течение последующих пяти лет ежегодно закупать на острове по миллиону тонн сахара. Комментируя советско-кубинское соглашение, государственный секретарь Америки Гертер 22 марта 1960 года сказал:
«Не думаю, чтобы кто-либо мог сейчас с уверенностью сказать, что Куба стала коммунистической. Но очевидно, что на важных постах в правительстве этой страны находятся симпатизирующие коммунистам люди. Что касается советско-кубинского соглашения, то, думаю, что оно невыгодно для Кубы, хотя это еще не дает оснований считать ее коммунистическим сателлитом».
Владимир Тольц: В охватывающей почти 10-летие хронике кубинской революции, которую в октябре 1962 Радио Свобода предоставило своим слушателям в качестве инструмента для понимания развернувшегося тогда кризиса, значительное внимание было уделено поэтапному прослеживанию ухудшения отношений кастровской Кубы с США.
Диктор: 29 марта 1960 года. Кастро объявил о выходе Кубы из оборонительной организации американских государств.
24 мая 1960 года. Распоряжение Кастро об установлении контрольных постов на границах американской базы Гуантанамо.
Диктор: 27 мая 1960 года. Президент Америки Эйзенхауэр объявил о прекращении американской помощи Кубе. Эта помощь в течение нескольких предыдущих лет составляла примерно полтораста-двести миллионов долларов ежегодно.
Диктор: 11 июня 1960 года. Национализация американских отелей на Кубе.
Диктор: 29 июня 1960 года. Национализация американских и англо-голландских нефтеочистительных заводов на Кубе. Основание – отказ заводов от перегонки советской нефти.
Диктор: 3 июля 1960 года. Ответная мера Америки – сокращение ежегодных закупок кубинского сахара с 700 тысяч тонн до 40 тысяч тонн. Объяснение Эйзенхауэра:
«Америка не может в обеспечении себя одним из самых важных видов продовольствия положиться на страну, проводящую в отношении Америки явно враждебную политику».
Владимир Тольц: Тогда же Свобода предприняла попытку хронологически проследить сближение кастровской Кубы с СССР.
Диктор: 9 июля 1960 года. Руководители КПСС впервые подтвердили, что Куба находится в сфере их интересов. Хрущев, выступая на Всероссийском съезде учителей, заявил о том, что сокращение американских закупок сахара – это экономический шантаж. При этом Хрущев произнес свою первую, связанную с Кубой, угрозу:
Никита Хрущев: Не следует забывать, что теперь Соединенные Штаты не находятся на таком недосягаемом расстоянии от Советского Союза, как прежде. Образно говоря, в случае необходимости советские артиллеристы могут своим ракетным огнем поддержать кубинский народ, если агрессивные силы в Пентагоне осмелятся начать интервенцию против Кубы.
Владимир Тольц: Сейчас, спустя полвека ясно, что тогда, в самый разгар Карибского кризиса комментаторы не только Свободы, но и других западных медиа просто не в состоянии были разобраться в причинах внезапной вспышки агрессивности советского руководства. Многие искали их лишь в личных качествах Хрущева. (Знаменитая фраза «Мы вас похороним» цитировалась многократно) Другие пытались все объяснить общими словами об «агрессивности коммунизма». К чести Свободы надо сказать, что она в тогдашних своих комментариях не сводила проблему к такому рода объяснениям, но вслед за некоторыми мировыми политиками пыталась оценить хрущевскую рефлексию в контексте других мировых событий и процессов.
Диктор: Отвечая через 12 дней Хрущеву, американский делегат в Совете безопасности Лодж сказал:
«Думаю, когда он выступает в роли защитника малых стран, уместно напомнить Совету безопасности, что Латвия, Литва и Эстония еще не так давно были поглощены Советским Союзом. Польша, Чехословакия, Болгария, Румыния и Восточная Германия превращены в сателлитов. То же, конечно, случилось и с Венгрией, которая была жестоко наказана в 56 году. Советские действия в Венгрии были осуждены Генеральной ассамблеей 60 голосами против 10. Такого единодушия не было еще в истории Организации Объединенных наций».
Владимир Тольц: 25-го представитель США в ООН Эдлай Стивенсон демонстрирует фотодоказательства размещения на Кубе советских ракет. 27 октября 1962 года самый пик кризиса. Комментатор Радио Свобода Михаил Карташов, как и многие западные аналитики, еще не знает, что присутствие Р-12 на Кубе связано с присутствием там большого советского воинского контингента. Ему кажется, что Кастро – основной источник угрожающей миру катастрофы.
Михаил Карташов: Трагедия эта может стать не только кубинской, но и мировой. Как видите, Кастро, по меньшей мере, очень неуравновешенный человек, в нем есть, на мой взгляд, даже что-то патологическое. И даже оставляя в стороне все прочие обстоятельства, тот факт, что руководители КПСС вручили этому человеку ракеты с дальностью действия до 4 тысяч километров, то есть способные бить с кубы по району Гудзонского залива или по Перу, а может быть даже и ядерные боеголовки к этим ракетам, факт передачи такого оружия никак нельзя отнести к числу поступков, продиктованных благоразумием.
Владимир Тольц: Но в Кремле уже что-то произошло. И в то самое время, когда выходит в эфир комментарий Карташова, Хрущев собственноручно пишет послание Кеннеди, завершающееся словами: «Нам с вами не следует сейчас тянуть за концы верёвки, на которой вы завязали узел войны».
