7 января в 9 часов вечера в программе Александра Гениса – кто прощает убийц; музыка у Тарантино; Дима Яковлев глазами американцев; Александров и Эйзенштейн в США.
Трагедия в коннектикутской школе наконец сдвинула с мертвой точки общественное мнение США. Ничто, кроме разве что проблемы абортов, так не разделяет страну, как отношение к ее частному арсеналу. Половина американцев держит оружие в доме и не собирается с ним расставаться. Но даже они теперь готовы к запрету на самые опасные виды вооружений, которые, как сказал губернатор Западной Виргинии, не нужны ни стрелкам-спортсменам, ни охотникам. В ответ на эту атаку оружейная ассоциация обвинила развлекательную индустрию, воспитывающую убийц жестокими фильмами и видеоиграми. Многие, однако, считают эту тактику отвлекающим маневром. Никто и никогда не может запретить вымышленное насилие – ведь для этого надо подвергнуть цензуре и Гомера, и Шекспира, и Библию, которую так уважают защитники оружия. Тем не менее, дискуссия о насилии на экране – большом, маленьком и компьютерном – развернулась с новой силой.
Об этом в своем репортаже рассказывает Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: Глава NRA, Национальной стрелковой ассоциации, Уэйн Лапьер обвинил в случившемся киноиндустрию и производителей видеоигр, создавших культ насилия в стране.
Уэйн Лапьер: Разве изображение убийств с целью пощекотать нервы публике – не самый грязный вид порнографии? Соревнуясь в низости, медиа-корпорации конкурируют друг с другом, кто сильнее шокирует аудиторию. Они нарушают все мыслимые нормы цивилизованного общества. Изо дня в день они несут в наши дома бандитский беспредел. Американский ребенок к своему совершеннолетию успевает увидеть на экране 16 тысяч убийств и 200 тысяч сцен насилия. Вместо того, чтобы задуматься о своем собственном моральном падении, пресса демонизирует легальных владельцев оружия, все громче кричит о необходимости новых законов и наполняет национальную дискуссию дезинформацией.
Владимир Абаринов: Гневные филиппики Уэйна Лапьера не нашли сочувствия у руководства Демократической партии, которая намерена в ближайшее время внести в Конгресс проект закона об ограничениях на владение огнестрельным оружием. Об этом говорит сенатор Чарльз Шумер.
Чарльз Шумер: Лапьер занимает настолько крайнюю позицию и до такой степени не слышит сам себя, что фактически помогает нам в Конгрессе принять осмысленный закон. Он обвиняет все что угодно, только не оружие – фильмы, прессу, видеоигры, президента Обаму. Пытаться предотвратить школьные расстрелы, не затрагивая вопрос об огнестрельном оружии – это все равно что бороться с раком легких не упоминая о сигаретах. Он такой доктринер и так уверен в собственной правоте, что от него, я думаю, отвернутся и владельцы оружия. По его словам, единственный способ остановить плохого парня с ружьем – это хороший парень с ружьем. А может, все-таки для начала не дать плохому парню обзавестись ружьем? Разве не это подсказывает здравый смысл?
А также сегодня в 21 часа мск в программе "Поверх барьеров. Американский час":
Как простить непростительное
Продолжая мучительную тему, которая омрачила всем американцам праздники, “Американский час” говорит о мести и прощении.
Мари Верзулли: Моя сестра пропала в 1996 году. Через два года ее останки были найдены вместе с останками нескольких других женщин. Да, преступник был “серийным убийцей”. Был ли он сумасшедшим? Ну, если человек - серийный убийца, это еще не значит, что он сумасшедший. Во всяком случае, ему никогда не ставили диагноза, что он душевнобольной. Перед самой встречей уже в тюрьме меня вдруг охватила паника. В то время я уже работала в общественной организации «Жители штата Нью-Йорк против смертной казни». И я подумала, вот сейчас я увижу человека, который убил мою сестру, вдруг он вызовет во мне такую ненависть, что я пожелаю ему смерти. Получится, что я проповедую одно, а чувствую другое. Как мне дальше жить и работать!
...Кто же их должен убивать? Вы говорите, государство. А я считаю, что оно не должно играть роль Господа Бога или быть палачом. Решать, кому жить и кому умирать. И потом, кому-то, какому-то конкретному человеку придется нажимать на кнопку или вводить смертельную инъекцию. Вот вы, вы могли бы это сделать? Ладно, вы не смогли бы. Тогда кому это поручить? Тюремному врачу? Но врач поклялся защищать и охранять жизнь! Люди из персонала тюрьмы? Но они знали этого заключенного не как преступника, а как обычного человека. И людям, которые вынуждены участвовать в таком узаконенном убийстве, предстоит жить с этим дальше.
Нью-Йоркский альманах:
- “Закон Димы Яковлева”: реакция в США
- Музыка у Тарантино: “Джанго”
- Что Александров привез из Голливуда
Трагедия в коннектикутской школе наконец сдвинула с мертвой точки общественное мнение США. Ничто, кроме разве что проблемы абортов, так не разделяет страну, как отношение к ее частному арсеналу. Половина американцев держит оружие в доме и не собирается с ним расставаться. Но даже они теперь готовы к запрету на самые опасные виды вооружений, которые, как сказал губернатор Западной Виргинии, не нужны ни стрелкам-спортсменам, ни охотникам. В ответ на эту атаку оружейная ассоциация обвинила развлекательную индустрию, воспитывающую убийц жестокими фильмами и видеоиграми. Многие, однако, считают эту тактику отвлекающим маневром. Никто и никогда не может запретить вымышленное насилие – ведь для этого надо подвергнуть цензуре и Гомера, и Шекспира, и Библию, которую так уважают защитники оружия. Тем не менее, дискуссия о насилии на экране – большом, маленьком и компьютерном – развернулась с новой силой.
Об этом в своем репортаже рассказывает Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: Глава NRA, Национальной стрелковой ассоциации, Уэйн Лапьер обвинил в случившемся киноиндустрию и производителей видеоигр, создавших культ насилия в стране.
Уэйн Лапьер: Разве изображение убийств с целью пощекотать нервы публике – не самый грязный вид порнографии? Соревнуясь в низости, медиа-корпорации конкурируют друг с другом, кто сильнее шокирует аудиторию. Они нарушают все мыслимые нормы цивилизованного общества. Изо дня в день они несут в наши дома бандитский беспредел. Американский ребенок к своему совершеннолетию успевает увидеть на экране 16 тысяч убийств и 200 тысяч сцен насилия. Вместо того, чтобы задуматься о своем собственном моральном падении, пресса демонизирует легальных владельцев оружия, все громче кричит о необходимости новых законов и наполняет национальную дискуссию дезинформацией.
Владимир Абаринов: Гневные филиппики Уэйна Лапьера не нашли сочувствия у руководства Демократической партии, которая намерена в ближайшее время внести в Конгресс проект закона об ограничениях на владение огнестрельным оружием. Об этом говорит сенатор Чарльз Шумер.
Чарльз Шумер: Лапьер занимает настолько крайнюю позицию и до такой степени не слышит сам себя, что фактически помогает нам в Конгрессе принять осмысленный закон. Он обвиняет все что угодно, только не оружие – фильмы, прессу, видеоигры, президента Обаму. Пытаться предотвратить школьные расстрелы, не затрагивая вопрос об огнестрельном оружии – это все равно что бороться с раком легких не упоминая о сигаретах. Он такой доктринер и так уверен в собственной правоте, что от него, я думаю, отвернутся и владельцы оружия. По его словам, единственный способ остановить плохого парня с ружьем – это хороший парень с ружьем. А может, все-таки для начала не дать плохому парню обзавестись ружьем? Разве не это подсказывает здравый смысл?
А также сегодня в 21 часа мск в программе "Поверх барьеров. Американский час":
Как простить непростительное
Продолжая мучительную тему, которая омрачила всем американцам праздники, “Американский час” говорит о мести и прощении.
Мари Верзулли: Моя сестра пропала в 1996 году. Через два года ее останки были найдены вместе с останками нескольких других женщин. Да, преступник был “серийным убийцей”. Был ли он сумасшедшим? Ну, если человек - серийный убийца, это еще не значит, что он сумасшедший. Во всяком случае, ему никогда не ставили диагноза, что он душевнобольной. Перед самой встречей уже в тюрьме меня вдруг охватила паника. В то время я уже работала в общественной организации «Жители штата Нью-Йорк против смертной казни». И я подумала, вот сейчас я увижу человека, который убил мою сестру, вдруг он вызовет во мне такую ненависть, что я пожелаю ему смерти. Получится, что я проповедую одно, а чувствую другое. Как мне дальше жить и работать!
...Кто же их должен убивать? Вы говорите, государство. А я считаю, что оно не должно играть роль Господа Бога или быть палачом. Решать, кому жить и кому умирать. И потом, кому-то, какому-то конкретному человеку придется нажимать на кнопку или вводить смертельную инъекцию. Вот вы, вы могли бы это сделать? Ладно, вы не смогли бы. Тогда кому это поручить? Тюремному врачу? Но врач поклялся защищать и охранять жизнь! Люди из персонала тюрьмы? Но они знали этого заключенного не как преступника, а как обычного человека. И людям, которые вынуждены участвовать в таком узаконенном убийстве, предстоит жить с этим дальше.
Нью-Йоркский альманах:
- “Закон Димы Яковлева”: реакция в США
- Музыка у Тарантино: “Джанго”
- Что Александров привез из Голливуда
