Результат очередного ходатайства Марии Алехиной об освобождении, по-моему, ясен с первых минут процесса. Судья задает протокольные вопросы.
– Имя?
– Алехина Мария Владимировна.
– Место рождения?
– Москва.
– Образование?
– Неполное высшее.
– Национальность?
И вот тут наступает пауза. Судья Автозаводского районного суда Нижнего Новгорода искренне хочет знать национальность Алехиной. "Но ведь сейчас это необязательно", – изумленно отвечает Маша. Судья: "А вы что, русский язык не понимаете?"
То, что кажется само собой разумеющимся судье, этакое "ну тебе трудно сказать, что ли", по этическим соображениям не удается произнести Алехиной. Для нее недопустимо раскаяние в виде прилюдного посыпания головы пеплом. Или, скажем, покорный ответ: "русская".
После короткой перепалки вокруг ответа на вопрос о национальности, который смешит Алехину, но совершенно не смущает судью Автозаводского районного суда Нижнего Новгорода, очевидно, получившую юридическое образование в СССР и, возможно, почувствовавшую новые веяния (похожие на старые),
Алехина просит ознакомиться с характеристикой, данной ей колонией Нижегородской области ИК-2, и ей позволяют.
Характеристика в целом положительная: Алехина работает, книжки читает. Правда, при этом она "склонна к написанию необоснованных жалоб". "Этот документ надо распечатать и вешать на стенку", – успевает сказать Мария в перерыве заседания друзьям. Она обещает Кате Самуцевич, то ли в шутку, то ли всерьез, прислать ей этот документ.
Накануне заседания Самуцевич выделили из толпы. "Вы одна из этих, из них?" – мнется руководитель департамента по связям с общественностью Валерий Лазарев. Получив полуутвердительный ответ (Самуцевич не знает, как ответить, одна ли она "из этих"), Лазарев дает команду девушку пропустить. Но везет не всем. "Я знаю, что никакая вы не подруга", – заявляет пристав однокурснице Алехиной Тае и преграждает ей путь в зал суда. Дверь изнутри закрывается на шпингалет.
В лучших традициях районных судов процесс проходит в помещении площадью примерно в семь квадратных метров. Впрочем, медийному шоу, в которое неожиданно для всех превратился процесс, это не мешает: в крошечную комнатушку запускают как минимум 44 аккредитованных СМИ – каналы "Волга", "Лайфньюз", НТВ. Журналисты сидят, лежат, висят... Ничего похожего на требование "стоящим покинуть зал" не наблюдается.
"За бортом" на этот раз остается "группа поддержки": человек с торчащим из кармана кошачьим хвостом и бородатый активист в нахальной оранжевой шапке (неужели намекает на балаклаву?). Впрочем, даме с православной брошюрой, которая пришла спасать Алехину, прорваться тоже не удается.
Предоставление информации свободным СМИ длится недолго. Рассмотрение дела по существу откладывают в связи с отсутствием информации о надлежащем извещении потерпевших – в частности, охранника храма Христа Спасителя Ивана Белоглазова и свечницы Любови Сокологорской.
Валерий Лазарев любезно поясняет мне особенности местного судопроизводства. "Вы знаете, сколько составляет зарплата у секретарей суда? 7800 рублей! Ну как за такие деньги можно требовать от них всех нормальной работы? Ведь это была их работа – известить потерпевших. Ну вот, они этого не сделали, будем ждать".
Пока я перевариваю сенсационную информацию, Валерий Лазарев также поясняет, что в здании суда есть просторное помещение, и даже демонстрирует его мне. Как раз в районе "клетки" в этом зале отслаивается штукатурка. "А вдруг той же Алехиной на голову упадет?" – картинно возмущается Лазарев. Действительно, ведь даже на улице балкон суда грозит обрушиться вслед за штукатуркой.
"Система рушится, как и этот суд. А вертикаль намокла!" – шутит человек в оранжевой шапке в коридоре. Смех. А что остается – ходатайствовать о надлежащем ремонте помещения?
Адвокат Ирина Хрунова, выйдя из зала суда, говорит, что рада решению вызвать в суд потерпевших: в последнее время они вроде бы заявляют, что девушкам из Pussy Riot уже хватит сидеть. А значит, есть надежда. Дай-то Бог! Потому что не исключено: для любой формы досрочного освобождения – например, из тюрьмы на исправительные работы – разрушающаяся система в строгой форме потребует заявления о раскаянии, так же как сегодня с утра требовала назвать национальность.
Анастасия Кириленко – специальный корреспондент РС.
– Имя?
– Алехина Мария Владимировна.
– Место рождения?
– Москва.
– Образование?
– Неполное высшее.
– Национальность?
И вот тут наступает пауза. Судья Автозаводского районного суда Нижнего Новгорода искренне хочет знать национальность Алехиной. "Но ведь сейчас это необязательно", – изумленно отвечает Маша. Судья: "А вы что, русский язык не понимаете?"
То, что кажется само собой разумеющимся судье, этакое "ну тебе трудно сказать, что ли", по этическим соображениям не удается произнести Алехиной. Для нее недопустимо раскаяние в виде прилюдного посыпания головы пеплом. Или, скажем, покорный ответ: "русская".
После короткой перепалки вокруг ответа на вопрос о национальности, который смешит Алехину, но совершенно не смущает судью Автозаводского районного суда Нижнего Новгорода, очевидно, получившую юридическое образование в СССР и, возможно, почувствовавшую новые веяния (похожие на старые),
Алехина просит ознакомиться с характеристикой, данной ей колонией Нижегородской области ИК-2, и ей позволяют.
Характеристика в целом положительная: Алехина работает, книжки читает. Правда, при этом она "склонна к написанию необоснованных жалоб". "Этот документ надо распечатать и вешать на стенку", – успевает сказать Мария в перерыве заседания друзьям. Она обещает Кате Самуцевич, то ли в шутку, то ли всерьез, прислать ей этот документ.
Накануне заседания Самуцевич выделили из толпы. "Вы одна из этих, из них?" – мнется руководитель департамента по связям с общественностью Валерий Лазарев. Получив полуутвердительный ответ (Самуцевич не знает, как ответить, одна ли она "из этих"), Лазарев дает команду девушку пропустить. Но везет не всем. "Я знаю, что никакая вы не подруга", – заявляет пристав однокурснице Алехиной Тае и преграждает ей путь в зал суда. Дверь изнутри закрывается на шпингалет.
В лучших традициях районных судов процесс проходит в помещении площадью примерно в семь квадратных метров. Впрочем, медийному шоу, в которое неожиданно для всех превратился процесс, это не мешает: в крошечную комнатушку запускают как минимум 44 аккредитованных СМИ – каналы "Волга", "Лайфньюз", НТВ. Журналисты сидят, лежат, висят... Ничего похожего на требование "стоящим покинуть зал" не наблюдается.
"За бортом" на этот раз остается "группа поддержки": человек с торчащим из кармана кошачьим хвостом и бородатый активист в нахальной оранжевой шапке (неужели намекает на балаклаву?). Впрочем, даме с православной брошюрой, которая пришла спасать Алехину, прорваться тоже не удается.
Предоставление информации свободным СМИ длится недолго. Рассмотрение дела по существу откладывают в связи с отсутствием информации о надлежащем извещении потерпевших – в частности, охранника храма Христа Спасителя Ивана Белоглазова и свечницы Любови Сокологорской.
Валерий Лазарев любезно поясняет мне особенности местного судопроизводства. "Вы знаете, сколько составляет зарплата у секретарей суда? 7800 рублей! Ну как за такие деньги можно требовать от них всех нормальной работы? Ведь это была их работа – известить потерпевших. Ну вот, они этого не сделали, будем ждать".
Пока я перевариваю сенсационную информацию, Валерий Лазарев также поясняет, что в здании суда есть просторное помещение, и даже демонстрирует его мне. Как раз в районе "клетки" в этом зале отслаивается штукатурка. "А вдруг той же Алехиной на голову упадет?" – картинно возмущается Лазарев. Действительно, ведь даже на улице балкон суда грозит обрушиться вслед за штукатуркой.
"Система рушится, как и этот суд. А вертикаль намокла!" – шутит человек в оранжевой шапке в коридоре. Смех. А что остается – ходатайствовать о надлежащем ремонте помещения?
Адвокат Ирина Хрунова, выйдя из зала суда, говорит, что рада решению вызвать в суд потерпевших: в последнее время они вроде бы заявляют, что девушкам из Pussy Riot уже хватит сидеть. А значит, есть надежда. Дай-то Бог! Потому что не исключено: для любой формы досрочного освобождения – например, из тюрьмы на исправительные работы – разрушающаяся система в строгой форме потребует заявления о раскаянии, так же как сегодня с утра требовала назвать национальность.
Анастасия Кириленко – специальный корреспондент РС.
