Ссылки для упрощенного доступа

Увидеть Америку


Говорят, что цены на бензин немного очистили американские дороги. Три доллара за галлон заставили задуматься владельцев огромных караван-сараев, в которых многие американцы любят проводить отпуск, возя за собой семью, три телевизора и плотно обставленную гостиную. Однако если этих фургонов и впрямь стало встречаться поменьше, то обычных машин по-прежнему хватает. Особенно — в августе, когда жара выдавливает из городов всех, кто может себе позволить забыть о делах в самый жаркий месяц года.

Искусство американского путешествия (в отличие от заокеанского отпуска) тесно связано не с местом конечного назначения, а с дорогой к нему. Как было сказано по другому поводу, цель — ничто, движение — все. Веря в это, американская дорога не сокращает, а увеличивает расстояние, помогая разъехаться всем подальше друг от друга. Густая сеть скоростных магистралей позволяет американцам привольно рассредоточиться по всей стране. Отсюда — принципиальное различие между двумя концепциями дороги.


В Старом Свете дорога — повествовательная условность. Важно, откуда и куда она идет, а подробности — пунктиром: «за тридевять земель» и точка. Дорога — это шампур, на который нанизываются приключения героев. Она нужна для того, чтобы выстроить сюжетную последовательность: ближе-дальше, раньше-позже.


Зато в Новом Свете дорога важна сама по себе: она и есть приключение, которое разворачивается во всех трех родах изящной словесности. Так, классическую драму с ее единством места, времени и действия представляет знаменитое Аляскинское шоссе, сооруженное во время войны в немыслимо короткие сроки. В эпическом жанре исполнен растянувшийся почище «Илиады» Пан-Американский хайвей, чьи 16 тысяч миль сподручнее мерить уже градусами, как на глобусе. Что касается лирики, то это сооруженные безработными во времена великой депрессии парковые автострады. Их «художественный прием» — бесцельность: это настоящие «дороги никуда», плод чистой любви к перемещению.


Как и положено, «лирическая» дорога раскрывает душу американского хайвея, который так ластится к пейзажу, что, в конце концов, становится его уместной частью: как река, он не перерезает ландшафт, а плавно в него вписывается.


Подражая природе, учась у нее естественности, такое шоссе преподает урок американского путешествия, приучая нас искать не впечатлений, а состояний, не результата, а процесса, не цель, а дорогу, ведущую к цели.


Как раз такое — чисто американское — путешествие описал в своем высоко оцененном критиками опусе Роберт Салливан. О его книге «Пересекая Америку» рассказывает корреспондент Радио Свобода Марина Ефимова.


— В путешествии по Америке на автомобиле есть своя специфика — такая отличная от путешествий вообще, что оно описано множеством авторов: Стэйнбеком в очерках «Путешествие с Чарли», Керуаком в книге «На дороге», Ильфом и Петровым в «Одноэтажной Америке», режиссером Александром Пэйном в фильме «Про Шмидта» — About Shchmid.


Поездка с Робертом Салливаном (Robert Sullivan, Cross Country: Fifteen Years and 90,000 Miles on the Roads and Interstates of America with Lewis and Clark, a lot of bad motels, a moving van, Emily Post, ... kids, and enough coffee to kill an elephant) — это путешествие с обаятельным, разговорчивым историком, влюбленным в странности Америки. Он и до этого писал, например, об истории нью-джерсийских болот (в книге «Страна лугов» — Meadow-lands), или о возрождении китобойного промысла у индейцев племени Мака в книге («Охота за китом» — A Whale Hunt) и даже о войне города Нью-Йорка с крысами (в бестселлере Rats — «Крысы»). На этот раз, пересекая континент с Востока на Запад, Салливан вспоминает историю путешествий по Америке:


Луис и Кларк были первыми образованными путешественниками, которые (по замыслу президента Джефферсона) пересекли страну в поисках удобных путей с Востока на Запад. Их путешествие — самое знаменитое в истории Америки: 2,5 года, 13 тысяч километров по диким не обжитым землям, и из сорока человек отряда только один погиб — умер от аппендицита. Составлены карты, собраны коллекции, сохранены десятки блокнотов дневниковых записей и рисунков. Однако вот ирония истории — успех их экспедиции практически никого не вдохновил. 30 лет после их похода обследованный ими регион был все так же редко населен индейцами и охотниками — французами, англичанами, испанцами, русскими, мексиканцами, которые слыхом не слыхали о Льюисе и Кларке. А когда в 1840 году началась массовая миграция на Запад, поселенцы пользовались совершенно другими картами и гораздо более удобными и лёгкими дорогами, издавна проложенными индейцами и охотниками. Никто больше не переходил зимой Скалистые горы через гиблый перевал Лоло Пасс, так живо описанный Кларком.


Путешествия ради удовольствия начались в Америке в знаменательный год — 1865-й, сразу после Гражданской войны. Редактор массачусетской газеты Самюэль Боулс пересек страну без всякой надобности и красочно описал свои впечатления. Боулс считал, что путешествия могут снова объединить народ, расколотый Гражданской войной. Эта идея — путешествие как патриотический акт — захватила американцев и вскоре переросла в движение See America First — «Сначала осмотри Америку». Патриоты осуждали тех, кто рвался провести отпуск в Европе, ни разу не съездив на Большой Каньон (Grand Canyon). Толпы ринулись колесить по Америке — сначала поездами, а потом автомобилями. Техника с каждым годом делала путешествие все более вместительным: в 1916 году водитель легковой машины мог проделать 220 километров в день, а в 1936-м многие без труда проезжали 600 километров. Потом появилось детище Эйзенхауэра километров система скоростных шоссе, и проезд на машине через всю страну стал традиционным семейным отпуском.


В своей книге «Пересекая страну» Салливан сумел воссоздать тепло и странный дорожный уют такого семейного путешествия, и это особенно тронуло рецензента книги Брюса Баркота:


Самое большое удовольствие от чтения книги «Пересекая страну» — проходить вместе с автором все стадии такого путешествия: от экзальтации первого дня до головной боли и раздражения в конце пятого дня, и потом до привыкания и уютной рутины долгого путешествия: маленькие мотели с открытыми бассейнами, деревенские рестораны у проселочных дорог (где подают забытые и восхитительные блюда вроде горячего персикового пирога с мороженым), сувенирные магазины (где продают конфеты из кленового сока), последний перегон в темноте перед ночевкой, томление и ломота в теле, ленивое удовольствие прохладного душа, и поздний кинофильм по телевизору, который вся семья смотрит прямо с гостиничных кроватей и засыпает, не дождавшись конца...


Я помню, как меня впервые поразил комфорт американской дороги: магазины и рестораны рядом с бензоколонками, дорожные игры для детей, сухие пайки, питье в маленьких бутылках, уютные места для привалов с чистой уборной за цветущими кустами... Но, главное — меня поразила та естественность, с которой американцы живут на дорогах. Однажды, в глуши северного Мичигана, мы спросили на бензоколонке, нет ли где поблизости кафе-мороженого для нашей маленькой дочки. «Конечно, есть, — сказал владелец колонки, — поезжайте по этой дороге». «А сколько примерно ехать?» «А какая разница? — изумился мичиганец. «Get in the car and go ahead!» («Садитесь в машину и — вперед!»)


Америка, которую я вижу, словно говорит вам: поезжай! — к чему-то, что лучше. Останавливайся только для того, чтобы заправиться, и снова в дорогу — куда-то, где нужно быть... куда-то, где возможно быть — если не останавливаться... Двигайся, двигайся! Не стой на месте...
Другими словами, Америка — это дорога.


Я готова была бы с этим согласиться, если бы не прочла вчера, что в Китае километраж шоссейных дорог с 2001 года вырос больше, чем вдвое, и достиг 38 тысяч километров. И на этих дорогах в 2001 году было 6 миллионов пассажирских автомобилей, а в этом году — 20 миллионов.


XS
SM
MD
LG