Программу ведет Олег Вахрушев. В программе принимает участие Василий Мельниченко, председатель правления Коалиции провинциальных и сельских общественных организаций «Уральская народная ассамблея».
Олег Вахрушев: На днях в Министерстве юстиции зарегистрируют единое общероссийское объединение муниципальных образований. Новая организация, которую учредили представители 79 субъектов Российской Федерации, должна заменить Конгресс муниципальных образований. Именно он в последние годы отстаивал права муниципалитетов на федеральном уровне. При этом некоторые эксперты полагают, что «новый конгресс был создан по приказу сверху» и «поддержит любые идеи власти, в том числе и назначение мэров крупных городов». Но это мнение лишь некоторых экспертов.
О том, как действует сегодня 131-ый федеральный закон об общих принципах организации местного самоуправления в России, мы и будем говорить в нашей программе.
В Екатеринбургской студии Радио Свобода - Василий Мельниченко, председатель правления Коалиции провинциальных и сельских общественных организаций «Уральская народная ассамблея».
Здравствуйте, Василий Александрович.
Василий Мельниченко: Здравствуйте.
Олег Вахрушев: Кажется, 131-ый закон набирает темпы – он реализуется, рапортуют регионы о том, что он настолько нравится и жителям регионов, и чиновникам, что немаловажно. Однако есть какие-то вопросы.
Василий Мельниченко: Я бы сказал так, что можно только обсуждать, как 131-ый закон не реализуется в Свердловской области.
Олег Вахрушев: То есть вот так категорично?
Василий Мельниченко: Да, категорично. Потому что если мы возьмем, что местное самоуправление как по Конституции, так и по 131-му закону самостоятельно, и государство не вмешивается в его работу, то назовите мне хоть один город, поселок или область, где действительно местное самоуправление работает самостоятельно и государство не вмешивается в его работу. Таковых нет.
Олег Вахрушев: А нашим слушателям мы предлагаем ответить на вопрос: действительно ли, на ваш взгляд, российские муниципалитеты самоуправляемые?
Василий Александрович, вы сделали довольно серьезное заявление. На чем оно основано?
Василий Мельниченко: Если мы возьмем, допустим, Камышловский район, типичный район Свердловской области, сельский район, в котором все-таки частично реализовали 131-ый закон в Свердловской области, а таковых только пять у нас муниципалитетов, то есть сельских, где созданы хотя бы вот те самые сельские поселения, то в Камышловском районе создали пять сельских поселений. Ответственно могу говорить о том, что сразу же после выборов депутаты сельских поселений и главы, естественно, сельских поселений на первой же своей сессии сложили с себя полномочия и передали все полномочия районным администрациям. То есть практически даже это не состоялось. Но осталось название и зарплата глав администраций и их помощников в сельских поселениях.
Олег Вахрушев: А чем вы это объясняете, Василий Александрович?
Василий Мельниченко: Я думаю, это объясняется тем, что большинство наших чиновников пытаются дискредитировать вообще как таковой закон о местном самоуправлении и само местное самоуправление. Им не выгодно, чтобы действительно состоялось местное самоуправление в России, и не выгодно по многим причинам: все-таки это деньги, это налоги. И если бы действительно территории наши нормально работали, собираемость налогов была бы таковой, как она и должна была бы быть, то это немалые деньги, которые остаются на управление самим населением, то есть их местному самоуправлению. Но я не думаю, что у нас найдется много губернаторов, найдется много, допустим, глав районов, которые бы захотели поделиться теми самыми деньгами со своим населением.
Олег Вахрушев: Но с другой стороны, Василий Александрович, вам буквально недавно выпала исключительная возможность в числе многочисленных чиновников побывать в США и посмотреть вместе с российскими чиновниками, как там действует местное самоуправление.
Василий Мельниченко: Да, действительно, я в июле побывал в США, в штате Нью-Йорк. Наша группа работала в северных районах, в районных муниципалитетах штата Нью-Йорк, это на границе с Канадой. И мы там знакомились с работой местного самоуправления. И я сделал вывод, что наших чиновников туда вообще возить нельзя, потому что они видят, как должно работать местное самоуправление, как оно действительно обустроено, и со страхом возвращаются назад, чтобы, не дай Бог, это не состоялось в России. Во-первых, потому что действительно придется работать, а не делать имитацию, что якобы мы тут трудимся, что, может быть, придется перестать вручать друг другу ордена и грамоты дотационным районам. Вы же посмотрите, как у нас получается. С чего это вдруг президент награждает у нас губернаторов достаточно депрессивных территорий? Как это так получается, что у нас получают грамоты, выслуги, какие-то муниципальные, дополнительные пенсии абсолютно дотационные, депрессивные территории? Взять хотя бы Камышловский, Талицкий, Пышминский, Байкаловский, Туринский, Слободо-Туринский, Гаринский и другие – это уже мертвые зоны. Тем не менее, мы считаем, что все нормально. Мы каждый год видим, как Воробьев, Россель награждают глав этих территорий грамотами, присваивают им звания лучших меценатов и так далее. То есть это придется прекратить, если бы у нас работало настоящее местное самоуправление.
Ну и самая главная причина, почему им, нашим чиновникам, нельзя показывать, как это работает за рубежом. Они же с ужасом потом думают, а куда же они денут многочисленные стада своих родственников, друзей, кумовьев, которые уже пристроены нормально в этом местном самоуправлении и получают заработную плату, ждут муниципальных пенсий. Это же все придется прекратить. И еще одно. Ведь надо же будет сокращать очень сильно.
Олег Вахрушев: То есть вы считаете, что на Западе вот вы лично увидели практически идеальную модель местного самоуправления?
Василий Мельниченко: Ну, если это идеальная модель, то можно и так называть, может быть: я увидел хорошую модель местного самоуправления, работающую...
Олег Вахрушев: А какие принципиальные отличия, Василий Александрович, того, что происходит сейчас в России, в регионах России, от того, что происходит за рубежом?
Василий Мельниченко: Ну, вы можете понять мое состояние, когда я увидел во всех поселках, селах и городах вывески советской власти, то есть «Совет поселка такого-то», «Совет города такого-то», «Совет города Сиракьюс» - то есть у них-то советская власть, причем которая прекрасно работает. И на встречах с мэрами... а мы работали очень скрупулезно, и я дотошно расспрашивал о бюджетах, о формировании штатов их, как они все-таки работают, как набирают, кого выбирают, кого не избирают. И оказалось, что очень демократично действительно избирают, вот вплоть даже до низовых органов судейских. То есть судья района все-таки избирается, и избирается обязательно. Причем во всех штатах избираются начальники финансовых управлений, они подотчетны только перед населением, ни мэру, ни Совету не подчиняются. Ну и во всех... вот я побывал в четырех муниципалитетах разного уровня, беседовал, знакомился с их работой, и везде мэр единолично, без Совета не может истратить ни одной копейки денег. То есть достаточно серьезно и все под контролем.
Ну и что поразило, намертво поразило, будем говорить, - это то, что район Камилос, это возле Сиракьюс, штат Нью-Йорк, 66 тысяч населения, 19 населенных пунктов обслуживается, принадлежат этому району, а штат налоговой инспекции – 3 человека: начальник департамента и два инспектора. Я сравнивал со своим городом и районом Камышловым. У нас 56 тысяч населения.
Олег Вахрушев: Примерно одинаково.
Василий Мельниченко: У нас 101 работник налоговой инспекции.
Если возьмем их полицию, то 22 полицейских на этот же самый район, обслуживающих 66 тысяч населения. Один из них федеральный полицейский чиновник в полиции и 21 – муниципальный. Когда я заявил, что «у нас уже 200 человек в нашем районе», то Мэри Куган, мэр района Камилос, она заявила: «У вас очень богатый муниципалитет, если он может содержать такое огромное количество полицейских и чиновников муниципального уровня». Конечно, необходимо и у нас так сделать.
Когда мне сейчас говорят, что «это фантастика, так не может быть», то я отправляю всего лишь на 20 лет назад. В Камышловском районе было 3 налоговых инспекторов. Но зато было в четыре раза больше скота, собирали в два раза больше зерновых. У нас было очень большое количество техники. И, кстати, проживала 61 тысяча человек. То есть сократилось население, упало непомерно производство, далеко упало – в два раза меньше только молока доим и где-то в 4-6 раз меньше мяса мы выращиваем. То есть территория практически перестала работать. Но зато у нас увеличились абсолютно все штаты, начиная от милиции, прокуратура, суд. Кроме этого, в районе, в городе появились многочисленные разные охранные службы, где сидят все дядьки и тетки, тратятся огромные деньги на охрану, на решетки, на все остальное. У нас сейчас металла тратится больше на решетки, чем, наверное, идет в промышленность.
Чего я не видел в тех же самых американских штатах, где работает советская власть, то есть местные советы работают – работают как раз вот так, как и должна работать народная власть. Потому что ни один мэр не сказал, что «я не работаю на пользу своего населения». Все говорили, что «да, зарплата у нас значительно меньше стала, став мэром, чем была, допустим, в бизнесе», а большинство мэров пришли из бизнеса на эти должности. Но так как это очень престижно – служение своему народу, своему поселку, своему городу, – поэтому люди на это соглашаются.
Голову даю на отсечение, если бы у наших мэров не была бы такая высокая зарплата, не было бы возможности манипулировать бюджетными средствами, то мы бы не нашли ни одного кандидата на должность наших мэров, пэров и так далее.
Олег Вахрушев: Екатеринбург - один из 24,5 тысяч муниципалитетов России. И вот о том, насколько жители Екатеринбурга довольны работой муниципалитета, расскажет корреспондент Радио Свобода Ирина Мурашова.
Ирина Мурашова: Почти 14 лет Надежда Милакова трудится в отделе по работе с обращениями граждан одного из районов Екатеринбурга. Говорит, что работа ей очень нравится – любит помогать людям. Приходят с самыми разными вопросами: как усыновить ребенка, получить квартиру, разобраться с помойкой под окнами, где найти переводчика с киргизского языка и так далее. Надежда Милакова с сожалением говорит о том, что к чиновникам обычно относятся заведомо отрицательно, и считает своей задачей-максимумом сформировать у екатеринбуржцев позитивное отношение к власти. Опыт и знание при этом – не главное.
Надежда Милакова: Конечно, еще нужно иметь и желание. Потому что вот можно просто сидеть, отвечать на телефонные звонки. Но если ты не захочешь помочь человеку, то он сразу это чувствует. И человек именно откровенно рассказывает о своей проблеме, когда чувствует заинтересованность с твоей стороны. Тогда все хорошо и получается.
Ирина Мурашова: «Но не все чиновники подходят к делу так ответственно, как Надежда Милакова», - сожалеет директор НИИ государственного управления Академии госслужбы Вячеслав Житенев. Он считает, что в последние пять лет пропасть между народом и властью растет все быстрее. При этом жить без чиновников все-таки невозможно. Надо только правильно организовать их работу – по некоторым данным, треть функций, которые выполняют госслужащие, можно передать коммерсантам. А еще надо сделать работу чиновников прозрачной.
Вячеслав Житенев: Очень закрытая сфера. Население вообще не знает, чем они занимаются. Мы сегодня по прозрачности власти находимся где-то позади самых отсталых африканских государств. Вот на одной из конференций я спрашивал представителей правительства Финляндии: «А как вы обеспечиваете прозрачность и борьбу с коррупцией?». Они говорят: «А у нас любой чиновник имеет свой сайт, где есть все данные о нем – и состав семьи, и доходы, и наличие собственности, и какие он решения принимает, что ему удалось. То есть любой гражданин может задать вопрос любому чиновнику: «Где ты денежки взял?».
Ирина Мурашова: 89 процентов уральцев считают проблему коррупции и взяточничества очень острой. Таковы итоги «Народного референдума», который провело Свердловское отделение партии «Свободная Россия». Председателю федерального политического совета партии Александру Рявкину понравились предложения опрошенных.
Александр Рявкин: Люди говорят по-простому, что нужно показывать по телевизору взяточников, нужно таким образом с ними бороться, нужно, чтобы чиновники боялись брать взятки.
Ирина Мурашова: Месяц назад некоммерческая ассоциация «Комитет-101» Екатеринбурга провела другой опрос – среди предпринимателей. Бизнесменов просили оценить уровень сервиса, непредвзятости, порядочности, дисциплины и профессионализма в муниципальных и государственных организациях . Х удшими стали те же структуры, что и в прошлом году. Это организации, связанные с архитектурой, строительством и землей. Публикацией этого рейтинга комитет хочет в очередной раз напомнить о простой истине, что чиновники – это все-таки слуги народа. Правда, инициатор рейтинга тоже хочет стать чиновником – участвует в выборах в областную Думу.
Олег Вахрушев: Итак, 42 процента россиян считают, что лучше всего на Руси живется чиновникам, а 70 процентов считают, что служащие мешают развитию страны. Пропасть между народом и властью за последние пять лет выросла неимоверно. Об этом еще Лесков писал, и был на дворе XIX век.
Василий Александрович, у вас есть конкретные предложения по тому, как исправить сегодняшнюю ситуацию?
Василий Мельниченко: Конечно, исправить эту ситуацию может только само население, и никак сверху это сделать не получится. Потому что в подтверждение только что сказанных вами слов, что чиновнику действительно живется, в общем-то, лучше всех, - это новый бюджет, который сейчас будет формироваться, где на содержание чиновников выделяется средств почти в четыре раза больше, чем на здравоохранение. То есть на поддержку здоровья россиян, на их лечение денег дают значительно меньше, чем на поддержку просто чиновников. И их зарплата, она стала выше, чем во многих отраслях, таких как образование, как медицина.
И я снова хочу сравнить. Я и этот вопрос задавал на всех уровнях муниципалитетов. Так вот, примерно заработная плата чиновников местного самоуправления равна заработной плате как работника милиции, так и работников образования и здравоохранения. В общем-то, годовая зарплата – 40-45 тысяч долларов. Но эта зарплата не является чем-то сверхъестественным для тех же сельских тружеников, а для промышленности, в общем-то, это и не очень высокая заработная плата. То есть все же американские чиновники уровня местного самоуправления не влезают в карман своих налогоплательщиков, а пытаются жить поскромнее, будем говорить, направляя деньги, и деньги очень немалые, на образование, на развитие образования, и на обустройство территорий своих поселков и городов, которые им вверены.
Конечно, если бы у нас так получилось, то я думаю, что и у нас было бы так же красиво, чистенько и очень аккуратно.
Олег Вахрушев: То есть человек, если он идет на муниципальную работу, то он мало того что горд тем, что он берет на себя эту ответственность и несет в полном объеме вот эту меру ответственности за те деньги, которые ему приносит население, но он еще и не только горд, но он еще и стесняется что ли или просто у него даже мысли нет такой, чтобы пойти и что-нибудь своровать?
Василий Мельниченко: По-нашему, он еще и жадина - он на себя практически ничего не тратит, да еще и пытается скромно тратить и на других, чтобы денег хватило на все...
Олег Вахрушев: Принцип «все в дом, все в семью» не работает?
Василий Мельниченко: Не работает, конечно, такой принцип. И я это увидел во всех сферах.
Вот сейчас мы говорим, конечно, о компетентности, что у нас некомпетентные работники, что не умеют... Ну, что там говорить?.. Вот на низовом уровне мы же видим. Я могу даже сегодня утверждать, что я не знаю мэров районного уровня, которые бы соответствовали своим умением и знаниями той должности, которую они сегодня занимают. Говорят, что надо учить. Но вот что характерно. Как только они съездят поучиться в наших областных учебных заведениях, которые специально обучают наших муниципалитетных работников, то приезжают – и это что-то ужасное. Если они хоть немножко еще пытались что-то сделать, то после учебы – это совершенно невменяемые люди. Я не в обиду это говорю. Потому что их настолько запутывают... И я так понимаю, что учить-то особо и некому. А что такое местное самоуправление? Это, видимо, не столько знания должны быть, а уже, наверное, какое-то чувство души что ли.
И я опять же сравниваю с теми же мэрами тех городов, в которых я побывал. Так вот, поселок Финикс, 2 тысячи населения, возглавляет бывший военный офицер, подполковник армии Штатов, который, видимо, после выслуги приехал в этот поселок, и его избрали мэром. Он уже два срока там работает. Очень горд, очень доволен всем. В городе Фултон, 7200 населения, - инженер шоколадной фабрики возглавил. То есть он тоже очень горд, тоже очень прекрасно работает, доволен всем. Город Камилос – женщина из образования. То есть тоже нет какой-то специализации мэров, потому что на то оно и местное самоуправление. Что же это будет, если государство будет обучать специальных работников?
Мы сегодня говорим о том, что у нас некому работать на уровне местного самоуправления, что нет таких людей. Да есть такие люди. Просто они не востребованы. Как только у нас, в России, появилось бы местное самоуправление, я уверяю вас, что нашлись бы тысячи прекрасных работников этого самого местного самоуправления. Не Боги горшки-то ведь обжигают.
Олег Вахрушев: Скажите, пожалуйста, Василий Александрович, а когда это может случиться?
Василий Мельниченко: Ну, что касается территории России и сегодняшнего состояния, то будущее, которое, конечно же, наступает каждый час и каждые сутки, такое будущее расцвета местного самоуправления может и не наступить. В России его практически никогда, в общем-то, и не было. То ли не приживается оно здесь, то ли, может быть, и не нужно. Люди не стремятся, само население не стремится создать себе самоуправление. Очень развито иждивенчество.
И я был поражен, когда в тех же районах, в селах и поселках США оказалось, что никаких детских пособий никто и нигде не платит. Оказалось, что обязанность воспитывать детей в Америке... строго все понимают, что это обязанность семьи, а никак не государства, муниципалитета. Муниципалитет просто первой своей задачей ставит организацию жизни, чтобы население, жители этих поселков, районов и городов были очень довольны своей властью.
Олег Вахрушев: Вот тут есть некоторые сомнения у меня в том плане, что, видимо, уровень жизни на Западе достаточно высокий, что им не нужны эти детские пособия. Либо это уже действительно такая вещь, к которой люди в России просто привыкли, и если последнее отберут, то будет очень обидно. Или что?
Василий Мельниченко: Ну, привыкли или не привыкли, но, наверное, всегда у нас, еще с царских времен смотрели в руку барина, который придет, рассудит и подаст что-то. И если сегодня, вы видите, начинается предвыборная кампания – раздача дневников, раздача... черт его знает, чего раздача. И если даже на халяву тебе подарили какую-то ручку, ну, то прямо ты уже благодарен этому благодетелю.
Уровень жизни... Я тоже думал так, что, наверное, это уровень жизни, уровень развития. Но, увы, там такие же люди – две руки, две ноги, такие же головы. Я ничего не нашел чего-то такого, что бы меня поразило, и я бы сказал: «Вот в чем причина!». Нет. Просто все работают, вытягивая жилы, рвутся для того, чтобы выйти из этого.
А у нас, ну, как сказать, будет или не будет местное самоуправление... Возьмите Свердловскую область. В год примерно на 26-30 тысяч становится меньше населения, и это происходит каждый год. В том случае, когда, допустим, человек сегодня или завтра будет уже умирать, разве он думает о том, как лучше обустроить свою жизнь? Он просто спасает нынешнее свое состояние. Точно так же и русская нация, которая непомерно сегодня вымирает – больше 1 миллиона ежегодно. И не может она называться великой, и не может быть будущего у местного самоуправления, у этой территории, если мы будем вымирать. Надо остановить этот процесс. Надо рваться жить. И надо самим себе обустраивать жизнь, и действительно биться за свою народную власть.
Олег Вахрушев: Василий Александрович, мне кажется, что вы сказали ключевую фразу о том, что там, на Западе, каждый человек думает о будущем и рвет жилы, трудится. К сожалению, лень все-таки в России – это понятие, видимо, уже национальное, и это на уровне менталитета, и от этого никуда не деться, но тем не менее.
Василий Александрович, еще одну тему хотелось бы сегодня затронуть. Главной темой сегодняшнего выпуска программы «Время Свободы» является реализация приоритетных национальных проектов. И один из них – это развитие агропромышленного комплекса. Однако вы утверждаете, что повсеместное исчезновение сельскохозяйственных предприятий, в частности в Свердловской области, происходит опять-таки в связи с тем, что чиновники между собой... и не только между собой, но и с бизнесменами, наверное, договорились, и что-то там производят. Что происходит?
Василий Мельниченко: Если брать, что национальный проект развития АПК начал реализацию на территориях... ну, об этом просто очень много говорится, буквально трескотня, будем говорить, и уже, может быть, даже и приедается. Так вот, это всего лишь раритет, будем говорить, это давно забытое старое.
Чем же сегодняшний национальный проект развития АПК отличается от той самой продовольственной программы 80-х годов? А отличается тем, что он значительно хуже проработан, и его реализация тупиковая. Потому что, во-первых, он слабо на самом деле проработан, не понятно, как эти деньги будут распределяться, кому будут их давать и так далее. Я бы это назвал так, что еще ничего не начали, а уже ничего не получилось. На самом деле это так.
Потому что взять, например, Камышловский район – тут как раз Сибирская аграрная компания с национальным проектом пришла строить свиноводческий комплекс, огромный комплекс – 3 миллиарда 600 миллионов рублей будет вложено. А о том, как будет обустроено село, кто в нем будет жить, как оно будет работать, нет ни слова в национальном проекте. Есть просто банальная раздача денег. Вот это какая-то спешка, во-первых. А во-вторых, не проработано, для чего и кому давать. Вот сейчас 30 миллионов по национальному проекту будет распределено в Камышловском районе. И я абсолютно уверен в том, что даже и следа не останется, даже видимости не будет. Ну, куплены будут два или три новых комбайна. Но что это такое, если требуется 40-50 комбайнов? Это ничто, в общем-то. И в каждой зоне надо будет прорабатывать свои направления, что развивать и как развивать. Ну, опять, конечно, что-то видно из Москвы, но никак они не решат, что делать в Камышловском районе. Тут надо бы своим крестьянам разобраться. Это первое.
Второе. А кадров-то ведь нет. Об этом ведь забыли, что в течение 20 лет никого и ничему не обучали для села. И если сегодня придет новая техника, то на ней некому будет работать.
Третье. А где жить? И зачем новое жилье строить, как планируют, если то жилье, которое уже было построено, кстати, как раз по той самой продовольственной программе, сегодня успешно разбирают и вывозят.
Ну и самое главное, что случилось. Ведь мы же нещадно 10 лет банкротили сельские хозяйства. Хозяйства, которые имеют цену начиная с 30-40 миллионов рублей, продавались по цене 100 тысяч, 300 тысяч, 400 тысяч. Хозяйства, которые стоят 300-400 миллионов рублей... как последний камышловский совхоз, который продан за 3 миллиона 600 тысяч рублей. Оценку производили так: от 125 до 400 рублей стоила дойная, хорошая корова, удоем в 4-5 тысяч литров. То есть это примерно в тысячу раз меньше, в 100 раз меньше, в 200 раз меньше. Точно так же оценивалась техника и все остальное. И в один день сельских людей лишали вообще какого-либо будущего, так как их собственность, вот та самая – тракторы, машины, дороги, жилье, - все уходило одному человеку, который это купил.
Олег Вахрушев: Василий Александрович, а расскажите, пожалуйста, о механизме. Вы выяснили, что это за механизм, как это происходит?
Василий Мельниченко: А механизм такой. Хозяйство, которое выбирали в качестве жертвы, то есть его уже, по-русски говоря, приготовили разграбить...
Олег Вахрушев: А кто выбирал?
Василий Мельниченко: А выбирала группа, которая у нас в Свердловской области прекрасно обжилась и работает, - это представители Южно-Уральской саморегулируемой организации арбитражных управляющих. И я абсолютно уверен, что они работают, конечно, с нашими неподкупными судами очень серьезно и совместно, потому что ни один судья таких отчетов, как они пишут, не мог бы принять. И здесь участвовали также органы налоговой инспекции, судебных приставов и разного рода оценочные конторы. Чтобы оценить хозяйство, в котором только, допустим, 3 километра бетонных дорог из плит, и если бы ничего больше не было, то оценивать в 100 тысяч рублей, а потом эти же плиты продавать, будем говорить, даже по 500 рублей... причем сразу, как только на руки получали документ, что это уже продано, на второй день приезжала целая куча кранов, всевозможные трейлеры и вывозили весь бетон, выручая за это несколько миллионов рублей или несколько десятков миллионов рублей.
Бизнес по своей рентабельности, - если это можно называть бизнесом, а это преступный, криминальный, конечно, бизнес, - значительно превышал всякие наркотики, всякую спиртную продукцию и всякую медь, алюминий и даже нефть. Потому что сегодня я купил за 100 тысяч, а в течение двух-трех месяцев я выручаю 10-40 миллионов рублей. Налоговые инспекции шли навстречу этим людям, регистрировали совершенно нулевые фантомы, но названия делали точно такой же организации. С помощью такого документа, как выписка из Единого государственного реестра, где уже написано другое название и другой человек вписан в эту бумагу, закрывалась любая защита в судах для тех настоящих владельцев, учредителей вот этих сельскохозяйственных предприятий. Потому что если мы приезжали в Арбитражный суд, то судья поднимал эту бумагу и говорил: «А вас тут нет». И формально он был прав. И к ним не придерешься, потому что он ссылался на вот такой документ.
Олег Вахрушев: Василий Александрович, скажите, пожалуйста, вот вы узнали об этом, вы раскопали, как это происходит, а что-то получилось у вас сделать?
Василий Мельниченко: Пока нет. Хотя мы обратились сейчас в органы прокуратуры, как областной, так и районной. Мы, правда, получили заверение от прокуроров, что будет это делаться. Только мне не понятно, почему так долго – уже в течение трех месяцев, когда мы представили абсолютно неопровержимые документы, факты, с синими печатями вот те самые выписки налоговых органов, где есть зарегистрированные фантомы-предприятия, и это так долго проверяется. Возможно, из-за того, что слишком много задействовано в этих операциях достаточно серьезных, высокопоставленных лиц. Потому что это не единственный, допустим, такой факт. Мы знаем, что уже готовятся другие крупные сельскохозяйственные предприятия по такой же схеме к тому, чтобы их рвать.
Олег Вахрушев: К сожалению, Василий Александрович, наше время подошло к концу. Спасибо.
