В Свердловской области продолжают расследовать причины гибели осужденного исправительной колонии строгого режима №46 города Невьянска и последующей массовой голодовки, в которой участвовали около 400 заключенных. Акция протеста началась 5 июля и продолжалась двое суток.

После этого Следственный комитет России возбудил уголовные дела по факту смерти осужденного и о превышении должностных полномочий, они объединены в одно производство и находятся на личном контроле руководителя следственного управления регионального СКР. В конце прошлой недели под стражу были взяты начальник колонии и два его заместителя. О ситуации в ИК46 Невьянска Радио Свобода рассказала член Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) Свердловской области Лариса Захарова.

– Как и когда вы узнали о том, что в колонии Невьянска случилось ЧП?

– Из 46 колонии периодически стали поступать жалобы – например, что заключенных в ШИЗО пристегивают к отсекательной решетке, они так висят по несколько суток, их избивают, добиваясь полного подчинения, выполнения всех требований. Например, сотрудничества с администрацией, вступления в самодеятельные организации. То есть чтобы они выполняли роль бойцов, которые бы насильственным образом вербовали заключенных на сотрудничество с администрацией. 6 июня я узнала, что осужденные там объявили голодовку из-за того, что одного из заключенных убили.

Мой коллега Алексей Соколов сообщил мне, что ему позвонил член ОНК Василий Рыбаков и сказал, мол, заключенные обнаглели, не хотят работать, и поэтому Худорожков,начальник ГУ ФСИН по Свердловской области, будет сейчас туда вводить ОМОН. Соколов предложил, чтобы мы с ним туда приехали, но Рыбаков сказал: нет, Захарову не надо, она все испортит. Мы поняли, что от нас что-то скрывают. Я все равно приехала в колонию со своей коллегой Ольгой Диановой. Нас долго держали в штабе, а потом попросили покинуть территорию, в противном случае обещали вынести на руках. Это сказал временно исполняющий обязанности начальника колонии Чурилов. А заместитель начальника ГУ ФСИН Загайнов сказал, что таково личное распоряжение Худорожкова.

– Я знаю, что ни 6, ни 7 июля вам так и не удалось встретиться с заключенными, вас к ним не пускали. И только 8 июня, уже когда голодовка кончилась, ГУ ФСИН дал разрешение. Что вам рассказали осужденные?

– Они нас ждали. Сразу окружили, хотели рассказать о наболевшем. Спрашивали, почему нас не было, им говорили, что якобы мы сами не хотим ехать в колонию. Оказалось, что многие заключенные уже дали показания по поводу случившегося. Мы начали обход со 2-го отряда, который практически весь был на голодовке. Потом отправились в 7-й отряд, там много людей, и все они участвовали в акции. Рассказали нам, что прибывших заключенных активисты сначала бьют в карантине. Под угрозой сексуального и физического насилия заставляют вступать в самодеятельные организации, писать заявления на должности дневальных, уборщиков. Некоторых из тех, кто не соглашался, помещали в ШИЗО, подвешивали на наручниках, били. Один заключенный рассказал, как висел 6-7 суток, даже на ночь его не отстегивали, только на время приема пищи. Спать в вертикальном положении он не мог. Другой 2 недели так провисел.

А толчком к массовой акции протеста послужило убийство их товарища. Этот заключенный по имени Али (он был боксер, какой-то чемпион двухметрового роста) работал простым строителем, даже асфальт выложил в этой колонии. Администрация начала к нему придираться, как говорят заключенные – пуговка не застегнута, еще что-то. Посадили в ШИЗО. Находился он там с конца мая. Его там избивали, были дикие крики. А в последнюю ночь он кричал, что у него от боли глаза не видят. И утром туда вошло все руководство колонии с врачами, и этого заключенного вынесли на носилках. Заключенные говорят, что он уже был мертв. И они поняли, что если сейчас не будут протестовать, виновные опять останутся безнаказанными, и пытки продолжатся.

– А почему вдруг к этому заключенному стали придираться?

– Видимо, хотели, чтобы он стал активистом, бойцом администрации по насильственной вербовке осужденных в свои ряды. Такая информация у нас есть от других заключенных.

– Чего требовали голодающие?

– Единственное требование – чтобы приехала московская комиссия. Они не верили руководству ГУ ФСИН, местным прокурорам и местному СК. Просили встречи с москвичами. Нам родственники звонили, спрашивали, знаем ли мы, что кто-то из Москвы прилетел? Я отвечала, что знаю точно одно: 7 июля прилетел главный консультант отдела по надзору за местами принудительного содержания аппарата уполномоченного по правам человека России Александр Маланкин. Это единственный, о ком мы знали… Те, кто давал показания следователям, а таковых очень много, опасаются теперь, что к ним будут применены репрессии, что их вывезут из колонии. Просили не бросать их, взять на контроль. Загайнов, заместитель Худорожкова, ходил и говорил им: мол, москвичи приедут и уедут, а вы останетесь…

– Если из Москвы никто, кроме представителя омбудсмена не приехал, можно ли считать, что цель голодающих достигнута?

– Ну пока не достигнута. Мы знаем, что сейчас под стражу на два месяца заключили бывшего начальника колонии Чикина. Задержаны заместители начальника по безопасности и оперативной работе. Их подозревают в нанесении тяжких телесных повреждений, повлекших смерть человека, и превышении служебных полномочий.

– Насколько такие события характеризуют в целом положение дел в Свердловской области?

– Практически все колонии области являются пыточными. Это ИК 47 в Каменск-Уральском, ИК 54 в Новой Ляле, ИК 5 в Нижнем Тагиле, ИК 2 в центре Екатеринбурга. Везде действуют секции дисциплины и порядка. Осужденные жалуются на пытки. Допустим, в ЛИУ 58 это пытки холодом. Там за то, что заключенные обращаются к ОНК или к другим проверяющим, их помещают в мороз -47 в камеру без одежды. Один человек, который там сейчас находится, готов давать показания о том, как ему обморозили ноги после его жалоб нам на пытки. В ИК 63 действуют секция дисциплины и порядка, там всей колонией руководят заключенные, это все, конечно, неофициальная информация. Осужденных, которые не хотели от своих показаний и жалоб отказаться, заливали водой. Поэтому там много смертельных случаев именно от воспаления легких и сердечной недостаточности.

Вы, наверное, знаете, что в ИК 2 Башкирии недавно были акции протеста. Некоторых оттуда привезли к нам, в том числе в ИК 2 Екатеринбурга. И все они дали показания, что их встретили осужденные активисты, под угрозой сексуального насилия заставили раздеваться, надевать на себя красные повязки, писать заявления о вступлении в секцию дисциплины и порядка, били, угрожали – не дай Бог, к членам ОНК обратишься! Но они не побоялись, подтвердили все свои показания в прокуратуре. Будем надеяться, что процессуальное решение будет таким, каким должно быть. Но, судя по моему опыту, каких-то результатов можно достичь только путем таких вот акций. К большому сожалению, – рассказывает Лариса Захарова.

По словам Едгорбека Агбаралиева, брата 26-летнего погибшего осужденного Агбарали Агбаралиева, его тело было полностью покрыто синяками и ссадинами. На груди – явный след от электрошокера. По данным свердловского омбудсмена Татьяны Мерзляковой, одной из причин конфликта мог быть отказ Агбаралиева от сотрудничества с администрацией колонии.