Ссылки для упрощенного доступа

Небоевой суицид


28 октября в хуторе Гречаная Балка Краснодарского края похоронили первого погибшего в Сирии военнослужащего

Согласно официальной версии Министерства обороны, 19-летний Вадим Костенко повесился в свободное от службы время из-за проблем в "личных отношениях с девушкой". Родственники погибшего с этой версией не согласны, более того, планируют провести независимую экспертизу. Корреспондент РС отправился на похороны Вадима, чтобы выяснить – что же на самом деле стало причиной неожиданной гибели российского военнослужащего.

Центральная улица Советская разрезает хутор Гречаная Балка надвое, вокруг – бескрайние кубанские равнины, березы плаксиво свесили желтые ветви, пахнет печкой, где-то мычит корова, холодно. Люди в черных куртках заносят пластмассовые венки в синюю калитку, за которой стоит одноэтажный кирпичный дом. Спортивные парни в тренировочных штанах, женщины в траурных платках, казаки, военные, древние старухи с красными глазами: "Вон, сколько народу Вадик собрал, – тянет одна из женщин. – Со всего района съехались". Люди приходят с раннего утра, обнимаются с отцом Вадима, 42-летним Александром, полным мужчиной с казацкими усами в распахнутой кожаной куртке, с 14-летней сестрой Вадима Екатериной, что суетится рядом с домом. Только его мать, 40-летняя Светлана не отходит от гроба, плачет, воет, гладит по щекам своего "соколика". Он лежит на небольшой веранде из плексигласа перед входом в дом: худой красивый парень в синей летной форме с загримированным лицом и с фуражкой справа от головы. Одно ухо почему-то синее другого, нижняя челюсть чуть смещена, проверить, есть ли странгуляционная борозда, невозможно: воротник поднят, чтобы голова не заваливалась – шея у Вадима сломана. Вокруг него – плачущие женщины, в изголовье караул из двух солдат с триколором, по стенам расставлены многочисленные венки: от однополчан, от одноклассников, от родителей.

Мечта о службе

Подполковник из части Вадима с журналистами общаться не пожелал
Подполковник из части Вадима с журналистами общаться не пожелал

Вадим Костенко родился в 1996 году, отучился в школе в Гречаной Балке, где до сих пор работает его мама – учительницей начальных классов. Как рассказала знакомая семьи Вера, медик из соседнего хутора Могукоровка, учился Вадик на четверки, увлекался спортом. "В футбол любил играть", – сказал РС и отец погибшего. "Не пил, не курил, да вообще нормальный пацан был, мухи не обидит", – вспоминает один из друзей Вадима 28-летний Валерий. "Отзывчивый очень был, безотказный, – говорит Вера. – Мы вот картошку садим, на рынок возим, надо машину грузить, позвонишь ему – всегда поможет. Или мотоцикл сломается – он рядом". – "А це ридко, – добавляет на местном певучем суржике другая пожилая родственница семьи Костенко. – А то ить бреше, бреше, а прийти нэ приде".

В 2014 году после школы Вадим пошел на срочную службу, попал по распределению в ВВС (сегодня – Военно-космические войска, ВКС). Служить ему нравилось, публиковал на своей странице "ВКонтакте" восторженные посты о том, что армия вовсе не так страшна, а пройти через нее должен любой мужчина. В июле 2015-го вернулся домой, но тут же и написал заявление на контрактную службу. "Во-первых, он был доволен, – говорит дядя Вадима Игорь. – А во-вторых, что тут делать в деревне? Работы нет, вся молодежь уезжает. Мама – учительница, отец на автозаправке, сестра в школе". Первые два месяца Вадим провел в Приморско-Ахтарске в родном Краснодарском крае – все в тех же ВКС, аэродромным связистом, – платили 18 тысяч и оплачивали квартиру. Но уже 14 сентября ему сообщили, что в составе российской летной группы он отправляется в Сирию. "Он не то чтобы хотел ехать, – вспоминает Игорь. – Но сказал: "Если я откажусь, меня уволят из армии". А это был не вариант, он планировал на заочное в летную школу поступать. Ох. Он тогда с моими внучками побыл немного и говорит: "Вот когда вернусь, они уже подрастут". Потом его в Крымск отправили, на аэродром, а оттуда в Сирию".

На авиабазе Хмейним в районе Латакии Вадим прослужил чуть больше месяца. По словам родственников, вечером 24 октября родителям позвонили из военной части в Приморско-Ахтарске, справились, дома ли, а в половине одиннадцатого приехали, чтобы сообщить о гибели сына. "Сначала ничего не сказали, никаких подробностей, – говорит Игорь. – Потом начал появляться весь этот бред, что он повесился из-за эсэмэски от девушки. Да у него и девушки не было никакой, посмотрите, какой красавец, он с несколькими общался, как все молодые парни". Версия самоубийства казалась родителям странной с самого начала: за два часа до гибели Вадим разговаривал по телефону с отцом, был весел, ни на что не жаловался. "Он вообще звонил каждый день, и в интернете они переписывались, – рассказывает Игорь. – Никаких проблем не было там у него". Игорь не верит и в возможность неуставных отношений: "Со всеми он дружил, его однополчане к нам в гости приезжали, он говорил, что командиры хорошие".

Гроб родителям привезли во вторник, 27-го. Как сказала в тот же день агентству Reuters сестра Вадима, на теле действительно был лишь след от веревки. Однако по словам Игоря, когда тело перекладывали, обнаружили и другие повреждения: "У него была челюсть выворочена и дырка сзади в голове. Шея сломана, коленки ободраны, ребра и руки-ноги целы. Они там припудрили всё, челюсть поправили, так что сразу и не видно, но если присмотреться, понятно, что так человек повеситься не мог". По словам Игоря, родители заказали независимую экспертизу, патологоанатом приезжал и вечером 27-го, и утром 28-го, но результатов пока нет. Отец Вадима Александр информацию о повторной экспертизе в беседе с корреспондентом РС не опроверг, но и не подтвердил, сказав, что будет дожидаться официального заключения военных. Впрочем, на похоронах от него не отходили представители Министерства обороны в гражданском: "Вон эта падла в темных очках все время Сашу прессует", – махнул Игорь в сторону крупного лысого мужчины.

Мужчина в очках с коллегами придерживались официальной версии. "Вы в армии служили? Нет? Ну если бы служили, не задавали бы таких вопросов, – сказал один из них. – А дети есть у вас? Нет? Ну если бы были, вы бы поняли, что родители не могут адекватно оценивать и никто не верит в то, что их ребенок мог убить себя. Мы же в правовом государстве живем. Есть заключение медэксперта, почему ему не верить? Он под уголовной ответственностью, его в тюрьму посадят, если он неправду напишет. Вот в течение месяца будет посмертная психолого-психиатрическая экспертиза, там все укажут". Собеседники РС из Минобороны предложили побеседовать с командиром части, подполковником, но тот даже здороваться с корреспондентом не стал. "Ну понятно, – прокомментировал неотзывчивость подполковника Игорь. – Врать не хочет, а правду сказать не может. Говорят, там еще два трупа, жду вот подтверждения из Ольгинской, но пока не звонили".

Фотография из Инстаграма подруги Вадима Костенко
Фотография из Инстаграма подруги Вадима Костенко

Не по-божески

На улицу выносят сначала крышку от гроба, потом сам гроб. Перед ним – стройная процессия с венками, позади – грустная неорганизованная толпа, всего – человек 400. Перед гробом несут металлический крест, обвешанный полотенцами. Это местная традиция, каждый может принести из дома полотенце, повязать его на крест, после похорон их раздают обратно – на память. "Если голова болит, надо повязать ее таким полотенцем или платком – тут же пройдет", – поясняет одна из женщин. "Да ладно тебе репортерам сказки рассказывать, – обрывает ее муж. – Потом напишут, что мы тут совсем необразованные". Под ногами то и дело попадаются цветы – по одному, по два. Это тоже обычай – бросать цветы на перекрестках. Наступишь на такой цветок, ноги не будут болеть. Впрочем, люди их почему-то больше обходили.

Длинная медленная колонна пересекает все село – по той самой улице Советской, на которой жил Вадим. Вот школа, в которую он ходил, перед ней – памятник жителям Гречаной Балки, погибшим во Второй мировой. Вот сельсовет, вот клуб, где раньше была дискотека, а теперь кружки для детей. В конце за поворотом – кладбище. Вся жизнь на одной улице.

В процессии продолжают вспоминать Вадима и ругать журналистов – за то, что пишут неправду в "интернетах". Вообще такое впечатление, что вся злость против Министерства обороны выплеснулась на представителей СМИ. "Спрашиваете, спрашиваете, а потом нож в спину", – говорит одна из женщин. "Вранье же все равно напишете, сами придумаете и напишете", – поддерживает ее крупный высокий мужчина в кожаной куртке. Некоторым удается объяснить, что корреспонденты за тем и приехали, чтобы написать правду, "придумывать" можно и сидя в редакции. Тогда начинают осторожно ругать власть. "Мы вот так племянника похоронили, – говорит интеллигентного вида женщина в берете. – Из Чечни его привезли, уж и не помню, в какую войну, так даже гроб не дали открыть". "А у меня племянник в Сирии служит, ему два месяца до пенсии, боимся за него", – встревает в разговор другая – пожилая, в красном пуховике. Говорит и плачет – то ли по Вадиму, то ли в страхе за своего. Никто из них не знает о грузе 200 из Донбасса и о псковских десантниках, с могил которых пропали даже кресты: по телевизору об этом не рассказали, а других источников информации в Гречаной Балке не знают. "Это все из-за компенсации, – предполагает одна из женщин. – Платить не хотят". – "Да какая компенсация, – отмахивается другая. – Родителям бы честное имя обелить, а то опозорили на весь Советский Союз!" – "И врут, и врут, по-божески и похоронить не дадут", – вздыхает старушка в платке и ярких галошах в красных маках, когда узнаёт, что местный священник отказался отпевать Вадима – до окончания следствия.

Процессия медленно поворачивает к кладбищу, что стоит на отшибе, с него открывается вид на желтые осенние поля. Навес на случай дождя, добротные мраморные надгробия – о могилах кубанцы заботятся так же хорошо, как о домах. В основном старики – 1922 год рождения, 1928… Пришедшие не помещаются вокруг гроба, многие стоят в отдалении, перешептываются, вытирают глаза, возле могилы навзрыд плачут женщины, говорят речи, подходят прощаться. Наконец, солдаты опускают гроб в могилу, а сзади неожиданно раздаются выстрелы почетного салюта, от которого все присутствующие как по команде вздрагивают и оборачиваются. "Пли", – командует человек в форме, слышен второй выстрел и третий, но они уже не пугают, к ним привыкли. Вот только к смерти и ко лжи привыкнуть не получится.

XS
SM
MD
LG