Карантин охватил почти весь мир, но, благодаря современным технологиям, позволяет посмотреть пропущенные спектакли и фильмы и побывать на концертах, на которые сложно было попасть. Кризис остановил гастрольные графики звезд и деятельность обычных музыкантов.

Во Франции аплодисменты каждый вечер звучат не в концертных залах, а в квартирах, в Италии артистами стали те, кто выходил на балкон спеть вместе с соседями.

Музыканты оркестров и хористы записывают у себя дома популярные произведения классической музыки. Звучат "Ода к радости" Бетховена в исполнении Роттердамского оркестра и симфонического оркестра Колорадо, "Арлезианка" Бизе в интерпретации музыкантов оркестра Леона, и знаменитый хор Va Рensiero из оперы Верди "Набукко" в исполнении артистов Международного оперного хора.

Национальный оркестр Франции отменил все свои концерты на ближайшее время, но поддерживает контакт со своей публикой. Полсотни музыкантов коллектива записали "Болеро" Мориса Равеля, используя современные технологии. Музыканты исполнили каждый свою партию и записали на смартфоны, а затем редактор видеомонтажа Radio France Дмитрий Скаполан соединил все это в видеомозаику.

"Я никогда не думал, что синхронизирую звучание инструментов, которые играют по отдельности, – пояснил Скаполан агентству Франс Пресс. – К моему удивлению, когда я совместил все партии с помощью программного обеспечения, все инструменты звучали очень слаженно. Мне нужно было лишь немного отрегулировать уровни и добавить реверберации, все это смешалось само по себе, и это было удовольствие".

"Болеро" в исполнении музыкантов национального оркестра Франции – не первый опыт записи оркестра в условиях карантина. Однако состав его участников стал самым большим – 51 музыкант (на сцене музыку Равеля исполняет большой состав оркестра – 80 человек). Оригинальная версия одного из самых исполняемых произведений в мире длится более 15 минут, продолжительность видеоролика – 4 минуты.

В России организаторы концертов довольно быстро отреагировали на запрет массовых мероприятий. В концертном зале Чайковского Московская филармония устроила серию онлайн-трансляций концертов без публики под общим названием "Домашний сезон". Среди его участников Николай Луганский, Юрий Башмет, Денис Мацуев, Борис Березовский, Лукас Генюшас и многие другие музыканты, попасть на концерты которых непросто.

Один из участников "Домашнего сезона", лауреат Международного конкурса имени Чайковского виолончелист Александр Рамм рассказал Радио Свобода об особенностях этого проекта.

– Кто автор идеи "Домашнего сезона"?

– Я думаю, что это коллективная идея, но вдохновитель и организатор этого проекта – руководитель Московской филармонии Алексей Шалашов. Он был подготовлен в рекордные сроки, и всем тем, кто это делал, всей команде хочется сказать спасибо! Все-таки хочется надеяться, что всё вернется и концерты "Домашнего сезона" останутся лишь документом этой непонятной и страшной эпохи.

– Что испытывает исполнитель, выходя на сцену абсолютно пустого зала?

– Конечно, это совершенно другое ощущение. Под звук собственных шагов идти к инструменту и от инструмента очень и очень странно. Конечно, это несравнимо с дыханием зала, энергетикой публики и ее эмоциями. Но должен сказать, что само ощущение во время игры диктовалось другими обстоятельствами, в первую очередь тем, что очень много людей смотрели это онлайн. Во-вторых, самый лучший момент, который вызывает настоящее волнение, – это осознание того, что все происходит здесь, ты играешь один раз и никаких дописок, переписок, никаких исправлений. То есть ты играешь как на концерте, только публика не в зале, а у монитора компьютера.

– Когда музыкант один выходит на сцену, например пианист, – это одно. Но выступление даже маленького коллектива­ – два-три человека, это требует каких-то репетиций. Как вы выходили из положения?

– Как обычно – встречались, заранее репетировали, соблюдая безопасное расстояние. Но тогда еще не было такого режима самоизоляции.

– А сейчас, в самоизоляции это можно сделать?

– Сейчас это не имеет смысла. Концерты в прямом эфире все равно завершились. Сейчас уже идут заранее записанные. Один из концертов, который я играл, был заранее записан, его показали 30 марта. Но должен сказать, что он практически ничем не отличается по нерву и накалу, потому что нам заранее сказали, что играем как на концерте – только один раз и что есть, то есть. Это помогает в достижении концертного ощущения. А сейчас надо соблюдать режим самоизоляции. Надеемся, что эти все меры помогут сдержать распространение коронавируса, а нам помогут быстрее вернуться к нашим слушателям. Но также надо понимать, что массовые мероприятия в таких случаях отменяются в первую очередь, а разрешаются, к сожалению, в самую последнюю. Так что приходится запастись терпением.

Лауреат международных конкурсов сопрано Ольга Кульчинская проводит карантин в Киеве. Время вынужденного затворничества использует для расширения репертуара и для отдыха.

– За этот сезон у меня не было нормальных выходных, поэтому я решила использовать это время для отдыха. Но поскольку я такой человек, который не может ничего не делать даже на отдыхе, я все время что-то учу, чем-то занимаюсь. Я и пою, и учу новые партии, и учу языки, и читаю книги, и постоянно пытаюсь что-то новое узнавать. Это то, на что у меня всегда не хватало времени.

– Сколько спектаклей и концертов у вас отменилось из-за карантина?

– У меня отменилось не так уж много – пять спектаклей в Цюрихе (там была "Богема": мы успели спеть только один спектакль), концерт в Москве с Алексеем Гориболем и Богданом Волковым в "Зарядье", десять спектаклей на оперном фестивале в Глайндборне. Это должен был быть мой дебют на этом фестивале. Конечно, жаль, но вот так распорядилась судьба.

– Многие оркестранты и хористы пытаются использовать современные технологии, чтобы сыграть или спеть вместе, даже не выходя из дома. Есть ли у вас или, может быть, у ваших коллег похожие идеи?

– Конечно, если есть энтузиазм, то это можно сделать. Но здесь одна проблема – мы привыкли играть вместе, репетировать вместе. А когда ты делаешь такое видео, где каждый музыкант записывает отдельно свою партию, а потом их вместе соединяют монтажом, это другое. Но все равно это интересно, все равно это классно получается у многих, но нет наслаждения от совместного музицирования.

– Как вы думаете, насколько быстро восстановятся оперные спектакли, оперные театры после такого кризиса?

– Мне кажется, это очень сложный и болезненный вопрос для всех театров, особенно для тех театров, которые финансируются только за счет меценатов, спонсоров. Это сложный вопрос, потому что не только оперные театры пострадали. Вся экономика обрушилась. Я работаю в театрах, которые или полностью, или в большей степени финансируются государством. Конечно, они пострадали, но я очень надеюсь, что они восстановятся быстрее. У тех театров, которые финансируются только за счет спонсоров и меценатов, совсем другая система. Вы, наверное, слышали, что произошло в Метрополитен-опере, когда руководство театра распустило практически весь оркестр, хор и всех людей, которые там работали. Им выгоднее было стать безработными и получать деньги от государства, чем числиться в театре и не получать никаких денег. Это все очень сложно. Надеемся, что все восстановится, но, мне кажется, это будет длительный процесс.

Художественный руководитель Госоркестра имени Светланова дирижер Владимир Юровский репетировал в Ковент-Гардене "Енуфу" Леоша Яначека, однако за неделю до премьеры работа была остановлена, и известный дирижер едва успел улететь из Лондона домой в Берлин.

Коллега Юровского Михаил Татарников должен был дирижировать оперу "Кармен" в Новосибирском театре. Но спектакль отменили.

– Я доехал до аэропорта, но даже в него не зашел. Мне позвонили и сказали – разворачивайся. Я продирижировал, по-моему, все оперы, которые есть, но вот "Кармен", как ни странно, никогда. Я очень готовился к этому, но не получилось. Я надеюсь, что в ближайшее время это все-таки случится. Кроме того, у меня должны были быть два концерта с Государственным оркестром Светланова, с которым я сейчас сотрудничаю достаточно плотно, и они тоже отменились.

– Как это переживают оркестранты?

– Всюду по-разному и переживают, и государства по-разному поддерживают. В Германии правительство музыкантам выплатило деньги за все концерты, которые не состоялись по этой причине. В других странах такого нет. Все по-разному, и здесь, конечно, многое­­­­­ зависит от специальности. Если человек играет на тромбоне, он не может заниматься целый день на тромбоне, просто соседи этого не выдержат.

– Чем может заняться дирижер, находясь в режиме самоизоляции?

– У дирижеров есть такой этап подготовки – разбор произведения. Это самое сложное. Дальше уже можно работать с оркестром, но самое глубокое погружение идет как раз на начальном этапе. У меня есть какое-то количество партитур, которые мне были интересны, но как-то руки не доходили. Сейчас есть возможность их поизучать.

– Вы, наверное, видели, как, используя современные технологии, музыканты зарубежных оркестров записали популярные классические произведения. Этот способ сохранить себя в профессии вам кажется интересным?

– Это, безусловно, интересно, потому что все звереют от замкнутого пространства. Как это ни прискорбно, увеличилось количество бытовых скандалов, чуть ли не до разводов доходит. Это непривычно для семей – находиться в замкнутом пространстве долгое время. Я к этой жизни больше подготовлен, чем те, кто регулярно ходит на работу. Потому что моя работа в основном протекает дома. Конечно, все устали, все хотят играть.

– Сейчас много говорят, что после этой эпидемии мир не будет прежним. Как обстоит дело с оркестрами, что с ними будет?

– Всюду разные способы существования оркестра, разная поддержка со стороны государства, разные отношения со спонсорами, меценатами. Еще есть профсоюзы, которые очень сильно помогают. И всюду, как мы видим, разные законодательства. Вот у нас, например, выступил президент, и устроители не знали, как на это реагировать, потому что не все было понятно – можно еще провести концерт или нет?! Сейчас я не понимаю, можно ли выходить на улицу в продуктовые магазины только по пропускам? Также до конца не понимали и не понимают, я думаю, губернаторы наши, на которых ответственность свалилась, что им надо делать. Я думаю, сейчас многие перестраховываются – просто запрещают все на всякий случай. А для музыкантов это стресс. Они хотят как можно быстрее выйти на работу. И распущенная Метрополитен-опера – это потеря больших средств. Потому что государство в Америке не поддерживает культуру, это только спонсоры. И в таких ситуациях, когда многое зависит от продажи билетов, эти театры страдают в первую очередь. И у нас тоже есть такие театры. Вот Мариинский театр, Большой театр – туда будут ходить всегда, что бы ни было. А есть театры, которые должны очень четко быть организованы, выпускать очень качественный продукт, привлекать зрителя и на этом зарабатывать. И как они будут жить после кризиса – очень большой вопрос.