Чехия оказалась первой в мире по количеству случаев коронавируса на 100 тысяч жителей. Европейский центр по профилактике и контролю заболеваний также объявил, что в этой стране больше всего погибших на миллион жителей, так как от последствий заболевания умерли в течение семи дней 688 человек. Ограничения, введенные в Чехии на минувшей и на этой неделях, пока не особо помогают: ежедневная статистика новых случаев бьет рекорды по сравнению с той, что была неделей ранее, а количество умерших, как прогнозируют специалисты, будет ещё увеличиваться.
Многие теперь размышляют над тем, как так получилось? Одни говорят, что всему виной весенний карантин: его ввели быстро, ещё до того, как рост заболеваемости стал угрожающим, и многие, видимо, решили, что коронавирус не так страшен, как его малюют, расслабились и, фигурально говоря, перестали беспрестанно мыть руки. Другие ругают правительство: мол, осенью ждали с введением карантина слишком долго и ситуация вышла из-под контроля. Трагическое выступление министра здравоохранения Романа Примулы в минувший вторник, когда он рассказал о том, как всё в Чехии плохо сейчас и что в будущем будет ещё хуже, теперь воспринимают с юмором: журналисты обнаружили министра в ресторане после им же установленного времени закрытия, да ещё и без медицинской маски. Теперь Примуле ищут замену, а впечатление от его речи разбилось о камни реальности.
Из-за последних совсем нерадостных событий с удивлением и интересом можно наблюдать, как многие стали искать ответы на животрепещущие вопросы у философов и социологов. В чешских СМИ то и дело появляются интервью и заметки о том, как анализировать понятие "жизнь" в связи с коронавирусом. Самым непримиримым критиком происходящего – введения чрезвычайного положения, определенного государством карантина и т.д. – считается философ Джорджо Агамбен, который называет происходящее "техно-медицинским деспотизмом". Агамбену 78 лет – возраст, благодаря которому он относится к группе высокого риска. К тому же он итальянец, а еще совсем недавно та статистика, которая сейчас ужасает воображение жителей Чехии, касалась Италии. Агамбен продолжает исследовать последствия пандемии, регулярно публикуя размышления о том, какие ограничения и какие общественные изменения принес коронавирус.
Агамбен пишет: люди стали верить только в сохранение жизни, и это приводит к разделению общества, так как любой рядом стоящий человек может заразить и стать причиной смерти другого. Для того, чтобы выжить, люди отказываются от участия в общественных акциях и собраниях, в политике вообще, их существование сводится к поискам простого ответа на вопрос "Как выжить?". Философ называет это катастрофой и даже гражданской войной: "Неудивительно, что о борьбе с вирусом говорят как о войне. Но война с невидимым врагом, который может скрываться в каждом из нас, является абсурдной. В реальности это война гражданская. Враг не вне, а внутри нас". По мнению Агамбена, это приводит к отказу от человеческого в человеке и перманентному страху и неуверенности, которые являются синонимами несвободы. Признаком этой несвободы философ считает отказ от многих гражданских прав, свободы перемещения, своих желаний в пользу безопасности и сохранения жизни.
Далеко не все коллеги Агамбена разделяют его непримиримые взгляды. Французский философ и социолог Бруно Латур, который недавно дал интервью чешским журналистам, говорит о том, что иногда полезно остановиться и подумать. Как раз это дают возможность сделать карантин или самоизоляция. Латур ещё в начале пандемии написал статью со списком вопросов, которые стоит задать себе в это непростое время, чтобы лучше понять происходящее. Первый вопрос: "От какой деятельности вы готовы отказаться навсегда после того, как пандемия закончится и произойдет возвращение к прежней жизни?"
Вирус занимает пространство на границе между живым и неживым
Ответы читателей Латуру приходят до сих пор, но он не пытается найти в них какие-то общие места, а говорит: радость от того, что под домом не ходят толпы туристов или что за окном не слышится рёв автомобилей, сразу проходит, как только понимаешь, что люди, бизнес которых пострадал от принятых мер или которые из-за карантина потеряли работу, смотрят на ситуацию совсем по-другому. По мнению Латура, происходящее сейчас интересно с точки зрения оценки влияния экономики на жизнь общества и государства: "Экономика может остановиться, и это действительно интересно. Если есть желание внушать людям мысль о бесконечном развитии, то им нельзя оставлять два месяца на размышления. Сейчас каждый говорит о возвращении к прежней жизни, но сделанная нами небольшая остановка останется навсегда. Это как в случае, когда вы перенесли тяжелую болезнь. Конечно, впоследствии вы вернетесь на работу и к рутине, но в мысли останется опасение или даже подозрение, что, может, не совсем правильно возвращаться к прежней жизни".
Философ в данном случае имеет в виду пересмотр преданности идеалам экономического роста в пользу более медленного развития. В этой связи можно вспомнить расчеты экономистов, которые ещё совсем недавно прогнозировали, что в ближайшие несколько лет невозможен экономический бум прежнего периода, что экономический рост неминуемо замедлится. Дело здесь не только в пандемии, но и в фактах экономического развития, опираться на которые Латур призывает в первую очередь, стараясь отделять их от мнений. Он говорит, что без науки и статистики мы бы ничего не узнали о нынешнем вирусе.
Некоторые философы предпочитают вообще не высказываться на тему эпидемии и введенных весной, а теперь и повторно осенью ограничительных мер. Среди них и Грэм Харман. На прямой вопрос журналиста, почему он молчит, Харман ответил: философия лучше справляется с важными вопросами, чем с неотложными проблемами. "Люди, мнение которых я больше всего хочу услышать во время эпидемии, – вирусологи, эпидемиологи и те политики, которые говорят и ведут себя наиболее рационально. Если философ поспешно высказывается о таком актуальном вопросе, как коронавирус, то возникает вероятность того, что он просто превратит текущие события в собственную философскую позицию, а не бросит вызов своему мышлению, анализируя происходящее. Философы хорошо выполняют свою работу, когда они действуют в масштабах веков и тысячелетий: попытка Платона вмешаться в дела города Сиракузы обернулась провалом и личной катастрофой", – говорит Харман.
Он уверен: самое интересное о коронавирусе философы смогут сказать через несколько лет, но он не против того, что другие его коллеги превращаются из философов в публичных интеллектуалов и высказываются о влиянии пандемии. Тем не менее, Харман считает, что интересно было бы изучить природу вирусов, не только COVID-19. Вирус, по его словам, занимает пространство на границе между живым и неживым: "Вирусы инертны, как семена, но в отличие от семян они не производят зрелые формы жизни, а лишь ещё больше семян. Поэтому и продолжаются споры об их происхождении и их биологической цели".
Общего вывода из этих философских размышлений о пандемии мы сделать не сможем, этого часто не могут сделать даже те, кто профессионально занимается наукой. И в этом нет ничего странного. Достаточно вспомнить простой философский вопрос: а что я сам сделал бы, как бы я поступил в той или иной ситуации? Задать себе этот вопрос под силу каждому.
Александра Вагнер – журналист Радио Свобода
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
